Пламенное сердце, пепельное сердце и немного не про любовь

– Вообще, я тоже мог бы развоплотиться, – меланхолично прокомментировал Максим, наблюдая за каждым движением приятеля. – Тогда бы не пришлось платить за кофе.

– Чтобы не платить за кофе, тебе достаточно улыбнуться официантке, – пробормотал Валя.

– Может, тебе лучше сказать ей правду?

– Официантке?

– Насте.

Амур возвёл глаза к небу.

– И как ты себе это представляешь? Привет, дорогая, рад тебе сообщить, что я, в общем-то, не живой человек, а бессмертный, обречённый до Апокалипсиса соединять чужие сердца?

– Примерно так, – ухмыльнулся Максим.

– Тогда проще сразу на неё использовать сердце, и дело с концом!

– А вот этого делать не стоит.

Валя насторожился. Инкуб по-прежнему ухмылялся, но что-то в нём переменилось, что-то, чего нельзя было уловить на первый взгляд. И запоздало понял, что именно – глаза приятеля оставались холодным, настороженными. Так всегда было, когда они касались какой-то темы, в которой инкуб явно понимал больше, но на которую им запрещалось говорить. По его же словам.

– Не стоит, так не стоит. – Валя пожал плечами, поднялся со стула. – Пойду поработаю.

– А плачу, я так понимаю, я? – бросил в спину Максим.

– Можешь развоплотиться и не платить, – пробормотал Валя.

Быстро ускользнуть от любопытных взглядов в укромное местечко, убедиться, что нет камер видеонаблюдения, коснуться груди и достать сердце. Развоплощённый, Валя всегда ощущал странную тяжесть, какой вроде не должно быть, когда ты не можешь касаться смертных и всего, что создано их руками; так было и сейчас. Хотя, возможно, это чувство появлялось от того, что он развоплощался только после того, как у него случались какие-то проблемы с Настей. Амур усмехнулся про себя. Получается, и работу он выполнял только после этого. Хороший из него работник, наверное, несуществующий работодатель чертовски доволен.

Конец ознакомительного фрагмента.