Пламенный лед

Макс поцеловал ее в макушку.

Это был олимпийский прокат, чемпионский. Не возникало сомнений в том, что в произвольной никто из оставшихся четырех пар не сможет оттеснить их на второе место. Ни канадцы, весь сезон демонстрирующие чистое, красивое катание, ни техничные китайцы, ни французская пара, лидирующая после короткой программы, ни великолепные американцы, с первого же совместного проката заявившие о своих амбициях. Химия, витавшая между ними, передавалась зрителям, притягивала, предавала их катанию эфемерную легкость, сочетающуюся со сносящей все на своем пути мощью. Они приковывали взгляды, завладевали вниманием, погружали все вокруг в таинство, происходящее на льду, на несколько минут превращали реальность в декорацию к своей истории.

Чем дольше тянулось время, тем острее Лиза чувствовала, как нарастает в ней огненный шар напряжения. Ждать, когда же на табло наконец появятся оценки, было тяжело, все в ней вертелось, кружилось, волнение стучало в висках, по венам и артериям вместо крови бежал неразбавленный адреналин. Ей в лопатку бухалось сердце Макса, его горячее дыхание щекотало ее висок, уверенная ладонь сжимала дрожащие пальцы. Смутно понимая, что говорит, она посылала в камеру воздушные поцелуи, передавала приветы, улыбалась. Тайфун ощущений разрушительной воронкой закручивал сознание, чувства, мысли. Это Олимпиада! И они тут, в вихре событий, в этом мире, жестком, разбивающем мечты, а порой и жизни, не терпящим компромиссов, но таком прекрасном, интересном, ярком. Олимпиада… мечта, воплотившаяся в жизнь, обретшая цвет, запах, форму. Мечта, за которую стоило сражаться.

Она снова услышала голос Макса у себя над ухом:

– Ты самая прекрасная партнерша на свете.

Слова прокрались в душу, заставили сделать глубокий вдох и судорожно, надрывисто выдохнуть. Не будет этой золотой медали в личном старте, да и пусть. Лиза улыбнулась, тихо всхлипнула, развернулась к Максу и уткнулась носом в его шею, пряча набежавшие слезы. Что бы ни случилось, она навсегда запомнит этот день, этот миг, это чувство глубокого, выворачивающего душу восторга, нежности, любви.

– Я люблю тебя, - тихо сказала она, и Макс еще сильнее прижал ее к себе.

Стефан выловил Лизу после короткого интервью и сдавил в объятьях. На соревнования спортивных пар он пришел лишь ради того, чтобы воочию увидеть их с Максом прокат и теперь задорно улыбался. Лиза рассмеялась, отодвинулась на несколько сантиметров и сжала руку друга.

– Спасибо, Стефан, - перестав улыбаться, произнесла она. Только глаза по-прежнему светились теплом и радостью.

– За что?

– За то, что всегда был рядом. Если бы не ты…

– А ну, прекрати.
– Он вытер слезинку с ее лица. – Лиз, ну что ты…

– Я ведь действительно хотела все бросить, помнишь?

– Но ведь не бросила.

– Только потому, что рядом был ты.

– Это уже не важно.
– Он качнул головой и щелкнул ее по носу.

– Важно. Для меня это всегда будет важно.

Макс стоял рядом, ждал, когда они поговорят. За прошедший год он научился терпеть общество этого недоумка, хотя делать это было не так уж и просто. Ему так же, как и раньше, хотелось оттащить Лизу от ее швейцарского дружка, намылить тому шею и… В общем, ревновал он дико. Пару раз они с Лизой серьезно поцапались из-за этого, наговорили друг другу кучу гадостей. А потом она расплакалась. Ушла в свою бывшую спальню, села на кровать и разрыдалась. Он тогда растерялся, никак не ожидал, что все закончится слезами, а Лиза долго не могла успокоиться.

– Я не вещь твоя, - всхлипывала она, отворачивая от него лицо. – Ты не понимаешь… Стефан мне семью заменил. Он меня по кусочкам собирал, Макс! Ты бесишься, что я спала с ним, все никак успокоиться не можешь. Думаешь, что все понимаешь… Если бы ты понимал, то никогда бы так не стал… Я же с тобой. Сейчас, тут… Тебе мало этого?! Мало?!

Тогда он, наверное, стал на все смотреть как-то иначе. То ли принял, то ли смирился. Ведь и в самом деле толком не знал ничего. Вернее, факты знал, что, почему и как, а тонкое, незримое не знал. Он ведь и думать о ней не думал, плевать ему на нее было. Не он слезы с ее щек вытирал, за руки держал не он, страхи не он впитывал. У него была своя трагедия, а Лиза…

– Поздравляю, - Стефан протянул Самойлову руку. Они обменялись коротким, подчеркнуто прохладным рукопожатием, и Макс сдержанно кивнул. – Отличный прокат.

– Спасибо.

– Там родители твои, Лиз.

При этих словах Лиза утратила былую оживленность, взгляд стал спокойным, немного жестким. Только что она казалась беззаботной яркой девчонкой и вдруг моментально подобралась, вздернула подбородок. Втроем они подошли к Светлане и Николаю, стоящим немного поодаль, те тоже сделали несколько шагов навстречу.

Свой прокат закончила канадская пара, вдалеке раздался голос диктора, объявившего оценки, но Лиза не вслушивалась. От них с Максом больше ничего не зависело, оставалось лишь ждать итоговых результатов, и она отпустила ситуацию. За последние три дня она слишком сильно устала от бесконечных мыслей, от клубком притихшего в душе страха и теперь ощущала некоторую апатию. На лед пригласили спортсменов, представляющих Соединенные Штаты Америки, и через несколько секунд под сводами катка вновь разлилась музыка.

Света хотела обнять дочь, но в последний момент ее что-то остановило. Взгляд… Взрослый, сдержанный, уверенный взгляд Лизы. Ей не нужно было одобрение, не нужны были слова, которые Светлана могла бы сказать, и утешение ей тоже было не нужно. Все это ее дочь уже получила, но не от нее, а от других людей. Света не знала, куда деть руки, внезапно они стали неудобными, неловкими, и она не могла пристроить их так, чтобы они ей не мешались. В Корею они с Николаем приехали несколько дней назад и уже успели встретиться и с Лизой, и с Сережей, но именно сейчас она понимала, что изменить что-либо никто из них уже не сумеет. Бывают моменты, когда что-то и без того ясное, очевидное превращается в уверенность, от которой бесполезно бежать и отворачиваться. Где-то за спиной рушатся мосты, тонкие веревочные переправы, прогнившие насквозь, ступить на которые все равно невозможно, но все же связывающие с чем-то нужным и не очень. Сейчас, глядя в глаза дочери, Света осознавала, насколько важным был для нее этот обтрепанный прогнивший мостик. Вряд ли она знала ответ на вопрос, смогла бы она ступить на него, чтобы сделать попытку что-то вернуть, но этот мостик… сам факт его существования… Только веревки уже превратились в тлен, и почерневшие от времени деревянные перекладины щепками полетели в бездонную темную пропасть.

– Сейчас Сережа кататься будет, - сказала Лиза.

– Мать хотела тебя поздравить, - проговорил Николай, как всегда суровый.

Лиза и не помнила, находились ли у отца для нее когда-нибудь улыбки, видела ли она в его глазах тепло, нежность… Она поняла, что думает об этом со странным, незнакомым ранее ей безразличием, попробовала отыскать в себе боль, обиду, досаду, надежду, и не смогла. Неважно ей… Макс обнимал ее за плечи, и она посмотрела на его профиль. Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней, чуть заметно улыбнулся и погладил по плечу. От этого простого, самого обычного жеста ей стало тепло, там, внутри, в душе.

Они прошли вперед и встали так, чтобы видеть происходящее на льду.

Фигуристы только что блестяще исполнили каскад, и трибуны не замедлили отозваться громкими аплодисментами. Одного взгляда на лед было достаточно, чтобы оценить грациозное и техничное катание Алисы и ее нового партнера. Их произвольная программа была поставлена на композицию «Cold Blood» в исполнении Dave not Dave. Темпераментная музыка с множеством акцентов, отразить которые смог бы далеко не каждый. Но находящаяся на льду пара играючи справлялась и с музыкой, и с поставленными перед ней задачами. Движения казались сильными, в какой-то мере резкими, и в то же время удивительно плавными, порывистость переплеталась с мягкостью и ленивым изяществом. На Алисе было скромное черное платье с застежкой на шее, но благодаря великолепному покрою и аккуратной отделке из страз, смотрелось оно очень стильно и дорого. Каждый ее шаг совпадал с шагом партнера, взмах руки, поворот головы… Игра взглядов, разворот. Все выглядело непринужденно и естественно, и в то же время не казалось хаотичным или неуместным. Они с Алексом смотрелись удивительно гармонично, и, казалось, получали истинное удовольствие от катания. От них исходила бешеная энергия, и энергия эта проникала в каждого, находящегося на ледовой арене, завораживала, не позволяя отвести взгляд от катка. Они заходили на очередной элемент, и зрители замирали в едином вдохе. До мурашек, до волнующей дрожи, до неровного биения сердца, до вырывающихся из груди восторженных выдохов… Все тело Алисы было похоже на струну: гибкое и сильное, полное чувственности. Движения отражали страстность музыки, и вместе с тем в катании ее было что-то томное, неспешное, позволяющее прочувствовать каждый миг, каждый порыв, каждый акцент. Страсть, грация и сила…