Пламя между нами

– О нет! Он мой! Что же я буду разбирать, когда мне грустно? Давай, лучше найдём твоим рукам занятие получше? – Вика поймала его ладони, переплела его и свои пальцы и сжала. Эта была такая милая игра, что рот сам собой растягивался в улыбке. Заигрывает?

– Обязательно найдём, – Андрей сжал её пальцы в ответ и потянулся к её губам, чтобы поцеловать. Она увернулась.

– Но? – предвосхитила она продолжение его фразы, понимая, что он, кажется, имеет совсем не такие планы.

Не хочет её? Раздевать, приласкать и отправиться в постель или даже прямо здесь на полу найти занятие своим рукам с её обнажённым телом?

– Но чуть попозже, – ответил он.

Это значило, когда соберём полки, или вообще попозже? А если Ольга скоро вернётся? Вика осеклась. Ну вот, она уже и мыслит как любовница, которая пытается успеть переспать с чужим мужем до возвращения жены. Андрей, похоже, увидел что-то в её взгляде и отстранился, отпуская пальцы.

– Ты мне не доверяешь?

– Я не знаю, как мне быть, – призналась Вика. – К тебе приехала Оля, ты уже заботишься о ней. Она твоя…

– Кто?

– Я не знаю, кто? Ты мне ответь.

Андрей глубоко вздохнул и отошёл в сторону разложенных на полу полок. Присел возле своего ящика с инструментами и начал медленно доставать из него все необходимое для сборки. Похоже, что так он собирался с мыслями. Вика не стала ему мешать, а лишь присела рядом, готовая включиться в дело.

– Мы были вместе так долго, – начал он явно про Ольгу, – оказывается, больше четырёх лет. И в то же время так мало. Я постоянно был в командировках, а она оставалась в Москве. Ждала меня. Мы, конечно, переписывались и перезванивались постоянно, когда для этого была возможность или я надолго застревал на базе. Но это всё было издалека и не по-настоящему как бы. Возвращался я всего на месяц-другой и если их сложить вместе, выходит, совсем мало.

Он посмотрел на Вику, ища понимания с её стороны, потом продолжил, видя, что она внимательно его слушает.

– Раньше я этого не понимал. Что был очень нужен ей. А потом… – он остановился и задумчиво поглядел на яркий свет за окном, на зелёную стену леса. – Потом ей пришлось пережить мою «смерть». Остаться вдовой, даже не выйдя за меня замуж. А когда я вернулся, я оказался ничего не соображающим куском кошмаров.

– Не думаю, что всё было так плохо, – остановила его Вика, – ты преувеличиваешь.

Вика положила свою ладонь на его предплечье, он в ответ накрыл её своей рукой, но почти сразу же продолжил разбирать винты для сборки стоек. Не мог концентрироваться только на словах, ему нужно было дело для рук.

– Возможно. Но всем было очень тяжело со мной. Меня очень хреново лечили в той сирийской благотворительной больнице, домой вернули с инфекцией и ожогами, несколькими осколками, которые не смогли вытащить, потому что у них даже рентгена не было. Короче, кусок нашпигованного недожаренного мяса…

– Не могу это слушать, не надо так говорить, – остановила она его воспоминания и самоистязания. И истязания её тоже, от этих слов она чувствовала физическую боль в теле, которую не могла объяснить.

– У меня из-за контузии и потери речи, кажется, появилась фобия, и было страшно оставаться в больнице. Я не мог спать по несколько суток, потому что каждый раз, когда я просыпался, мне казалось, что я вернулся туда, на ту грязную койку. – Он поймал руку Вики, когда она снова попыталась его остановить, – и я рассказываю это не для того, чтобы поныть или вызвать жалость у тебя. А для того чтобы ты примерно могла понять, что чувствовала Оля, когда видела меня таким. И Лёха, и мама. Никого из них нельзя винить в том, что из-за меня им было плохо.

– То есть винить надо тебя, так? – решила уточнить она ход его мыслей.

Андрей отвёл взгляд, подтверждая её предположения. Он винил себя, это точно. Особенно в смерти матери. И теперь пытался всеми силами предотвратить повторения чего-то подобного и с другими близкими. Теми, что остались.

– По крайней мере, попытайся понять их. Олю пойми. И меня тоже.

– Ты испытываешь по отношению к ней чувство вины за то, что тебя ошибочно посчитали мёртвым, а потом вернули раненым, и тебе была нужна помощь и поддержка? В том, что ты был слаб и беззащитен, а не её сильный защитник и опора? За это тебе теперь стыдно, да?

– Вот, – он сжал губы, – отвратительная у тебя прямолинейность. Но нет.

– Тогда тебе не за что чувствовать вину перед ней. Это она тебя бросила в трудную минуту, а не ты её. И улетая в командировки, ты её не бросал, ты выполнял свой долг, свою работу и призвание. А она знала, на что соглашалась, встречаясь с тобой!

Кажется, Вика незаметно для самой себя начинала превращаться в Разумова с его жестокими доводами перед лицом Андрея.

– Тебя Лёха не кусал? – криво улыбнулся Андрей. Поднял металлические стойки с пола и понёс в комнатку.

Вика поднялась и догнала его.

– Если и кусал, то заразил здравомыслием.

– Ни он, ни ты не хотите понять и услышать меня. Понимаешь, – он прислонил железки к стене, – всё это время, и после смерти отца, и до этого. Я был главой семьи. Пусть мы с Олей и не были ещё женаты, но я им был. И для неё, и для мамы. Я отвечал за них. Я должен был их оберегать и защищать, обеспечивать их, чтобы они не думали о хлебе насущном. Чтобы могли спокойно просыпаться по утрам, зная, что их будущее в надёжных руках. Что и завтра всё будет хорошо, потому что я у руля. Я нёс за них ответственность, понимаешь? Полную. Как глава семьи.

– Понимаю, – опустила глаза Вика, стыдясь своих нападок на него.

Потом снова взглянула на него с неподдельным восхищением. В какой-то момент жизни она начала считать, что такие мужчины не существуют в природе. Прежний эталон идеально мужчины в её глазах, её собственный отец, и тот в итоге бросил её, разведясь с матерью. Даже воскресным папой не стал, а просто уехал и завёл себе новую семью, оставив Вику одну без любви и поддержки с его стороны. Так что да, есть с кем сравнить. Ренат же вообще, считавший своей собственностью, ни в какие сравнения не шёл.

– Поэтому пойми и то, что этот ребёнок, в особенности если он мой, тоже будет под моей ответственностью, что бы я ни чувствовал по отношению к его матери. Я буду его отцом в любом случае, – закончил он и посмотрел на Вику, ожидая от неё реакции. – Этого нельзя ни изменить, ни отменить.

– А Ольга? Ты её всё ещё любишь? Ты заботишься о ней не только из-за будущего ребёнка.

– Я не знаю, что тебе ответить на это. Скорей нет, чем да. За этот год… и в больнице, и потом уже здесь, отмерло слишком много старого меня. Возможно, и любовь к ней тоже. Я что-то чувствую, но совсем не то, что к тебе.