Пламя наших душ

Сейчас как никогда раньше мне хотелось уйти. Больше не тяготить никого своим присутствием и

в искушение не вводить. Вот только я не верила в то, что Александр больше не вернётся и это останавливало…

Я сидела на нагретой солнцем гальке и наблюдала за стремительным течением реки у противоположного берега. Там, где глубина была достаточной для судоходства, быстрые волны нагоняли одна другую, вспениваясь и создавая небольшие водовороты. Над местами с более спокойным течением днём здесь обычно летали речные чайки, оглашая окрестности своим криком. Сейчас же слышались только всплески характерные для крупной хищной рыбы.

От безмятежного созерцания меня отвлёк знакомый женский голос.

— Знаешь, а я восхищаюсь твоим упорством.

Обернувшись, я увидела изящный женский силуэт, будто объятый алеющими заходящими лучами солнца. Хотя на самом деле никакого солнца давно не было. Ветер играл с подолом её длинной пляжной юбки и тяжёлыми тёмными локонами.

Я узнала её ещё до того, как встретила глубокий тёмно-синий взгляд женщины. Мы уже виделись с ней.

— Не вижу смысла отказываться от своих стремлений.

— Ты знаешь, что могла бы стать одной из нас. Ты имеешь достаточно силы для этого.

— Достаточно силы, чтобы отказаться от подобного варианта.

— Знаю, оттого и удивляюсь. На грани жизни и смерти, жертвуя возможностью получить свою долю земного счастья, ты продолжаешь хранить веру в того, кто постоянно уходит. Твоё упрямство заслуживает уважения и одновременно с этим, граничит с безумием.

— Это не упрямство. Оно тут совсем ни при чём.

— Тогда это ещё безумнее.

— Знаю. Но я нужна ему.

— Кому?

Ответ был готов сорваться у меня с языка, но вместо того, чтобы озвучить его, я снова задумчиво посмотрела на реку.

Я нужна Ему.

И я нужна здесь такой, какая я есть, как бы ни стремилась обрести покой.

Просто всему своё время. А я достаточно сильная, чтобы со всем справиться и дождаться.

Когда я оглянулась, чтобы сказать об этом своей собеседнице, той уже и след простыл.

Немного ещё постояв в темноте и прислушиваясь к лесным шорохам и попискиванию летучих мышей, я побрела обратно.

Нет, я не возлагала большие надежды на то, что Влад по-прежнему будет меня ждать на том же месте. Если он не отправился за мной следом, значит, я сильно обидела его своим отказом.

Только машина стояла на месте и из салона доносилась громкая музыка. Я знала, что Влад любит слушать музыку на всю громкость. Особенно, когда нервничает. И приблизившись, я уже ощущала чувство вины.

Но моим глазам предстала совершенно неожиданная картина — два полуобнажённых тела, отдавшиеся животному инстинкту на заднем сидении машины.

Едва увидев это, я отшатнулась и сделала несколько шагов назад, после чего развернулась и бросилась бежать прочь с Острова, по ровной асфальтовой дороге.

Дальнейшие события отложились в памяти как будто частично.

Помню, как долго бродила в темноте, и город казался мне пустым, потому как на моём пути не встретилось ни единого прохожего. Тьма обнимала меня своим бархатным покровом, и в тот миг казалось, будто и нет больше ничего. Город пуст, потому что это другой город. И здесь нет места людям и их желаниям. Каждое из них будет обращено в кошмар. Потому что всё, что дозволено здесь — так это безмолвно скользить во тьме, становясь крохотной частичкой её. Той, что охватывает всё сущее и простирается к далёким звёздам.

Вернувшись, я предпочитала не вспоминать этого вечера. Я почти убедила себя в том, что ничего подобного не было и всё привиделось мне.

Если бы однажды, сидя в машине, я не уловила разговор Влада с сыном его крёстной. Услышанное стало для меня страшным откровением. Он назвал меня своей девушкой и сообщил, что он мне изменил.

Услышав эти слова и смешки, я почувствовала себя раздавленной.

Всё же раньше я считала его лучше, чем он есть на самом деле. Теперь, мало того, что он унизил меня перед посторонним, так ещё и нагло солгал. И что больнее — столько гордости было в его голосе…

В груди противно заныло. То, от чего мне удалось абстрагироваться после своей ночной прогулки, снова напомнило о себе. Обида и боль, сплелись двумя тёмными змеями в болезненный клубок и едва позволяли вздохнуть.

Не знаю точно, что я раньше чувствовала по отношению к Владу. Да это уже и неважно. Ведь я решила избавиться от боли, что он мне причинил самым радикальным способом.

Я начала планомерно выжигать себя изнутри, уничтожая этот чёрный мерзкий клубок. Сжигая его дотла, пока на его месте снова не поселилось ощущение спокойствия и тепла.

Занятая собой, я даже не заметила, как вернулся Влад. Но когда повернулась, то увидела, как он сидит на водительском сидении и сжимает рукоять остро-заточенного ножа, направив его себе в грудь. Взгляд у него при этом был совершенно безумный, а по щекам непрерывно текли слёзы.

Прислушавшись к себе, я поняла, что больше не испытываю к нему ни привязанности, ни неприязни. И с этим ощущением спокойствия я поймала взгляд Влада.

— Что ты собираешься сделать? — тихо спросила я.

Он вдруг вздрогнул и выронил нож. Взгляд стал более осмысленным.

— Я хотел убить себя… — прошептал он. — Но почему? Почему мне казалось, что только так я смогу искупить свою вину?

Влад смотрел на меня испуганными и растерянными глазами, а я не находила слов, чтобы ответить ему.

Людям часто кажется, что их горе самое сильное и нестерпимое в отличие от горя прочих людей. Порой это действительно так. Но иногда оно не составляет и сотой доли того, что может ощутить кто-то другой.

Способность поделиться этим напрямую может оказаться убийственной. И я поняла это только, когда увидела нож в руке Влада и услышала его вопросы.

Я не простила его, но осознала, что он не настолько виноват, чтобы искупать это такой ценой. Да и мне не хотелось бы становиться убийцей. Пусть и таким относительно бесследным способом.

========== Срыв ==========

Он вернулся неожиданно. Словно специально выжидал, когда настанет нужный момент. И будто событий, предшествующих его исчезновению вовсе не было.

Признаю, что сглупила, когда сразу же восприняла его появление в штыки и стала уговаривать Влада не верить бывшему учителю. Но, как оказалось, не в моём положении было проявлять открытую агрессию.