Планета гарпий

— Товарищ начальник, как там мой танк, неплохо справился?

В голосе Бена звучала неприкрытая насмешка, и Ирина невольно покраснела.

— Пятый, почему вы не остались с подопечными? Опять нарушаете правила.

— Ну что вы, Ирина Аркадьевна, я смирно сижу у себя на горке. Просто у меня с машиной отличная связь, и она передает все, что видит. А видит, между прочим, вас…

Ирина разозлилась, хотя прекрасно понимала, что получила заслуженный щелчок по носу. Ничего не ответив, она снова набрала индекс девятого племени и передвинула регулятор на максимум. Оставляя за собой громыхающие раскаты, заставляющие пригибаться верхушки деревьев, танк на сверхзвуковой скорости помчался к желтым горам.

Узкая гряда невысоких вершин встала естественной преградой лесу, который не мог перебросить через горы свои семена. Лес бился о подножие, шел на приступ, карабкался по склонам, но на них задерживались, выживали, проникая в мельчайшие трещины, считанные единицы деревьев, чахлые, низкорослые, не способные к продолжению рода. За горами простерлось обширное плато, расцвеченное кое-где синими пятнами озер. Здесь паслись огромные стада оленей и кентавров — сумчатых животных с вертикально поставленной грудью и недоразвитыми передними конечностями. Шуршали в траве тридцатишестиногие змеи, с громким гудением носились отливающие металлом жуки. Сюда редко заходили пахуны и никогда крабы. Здесь царство черных бабочек.

Девятое племя, как и все племена, обитало на вершине, в искусственных нагромождениях камней. Так же горел костер перед верхним входом в пещеру, а у нижнего входа светилась оранжевая крыша палатки Буслаева. Однако на стоянке находились два танка. Кто-то был у Василия.

Ирина посадила свою машину рядом и по номеру на борту узнала «ТУЗ» доктора. Этого еще не хватало! Вместо того чтобы быть в пятом племени… Она заспешила к палатке.

Василий спал, обив в комок одеяло. Лицо его вспухло, пылало жаром, с потрескавшихся губ слетало хриплое дыхание, забинтованная левая рука была бережно привязана к груди. Доктор сидел за столом и задумчиво отбивал пальцами какую-то мелодию, ожидая, пока в бюксе прокипятятся шприцы. Увидев Ирину, он успокаивающе махнул рукой.

— Черная бабочка. К счастью, задела лишь крылом.

Ирина обессилено опустилась на стул. Царапни бабочка хоть слегка хоботком, и никакие лекарства не успели бы помочь.

— Как это произошло? — с трудом спросила она.

Доктор пожал плечами.

— Вы же знаете своего супруга. Обычное лихачество. Отключил робота и пошел на бабочку с дубиной, решил показать подопечным, что можно справиться с ней один на один. — Он оживился: — И знаете, что главное: когда он упал, три гарпии схватили палки и отстояли его. С палками!

Ирина провела ладонью по мокрому лбу. Пять лет супружеской жизни не изменили Буслаева ни на йоту.

— Доктор, ты, как всегда, все напутал, — донесся с койки насмешливый голос. — Важно не то, что гарпии взяли палки, они и раньше ими пользовались, а то, что они схватились за оружие в минуту опасности, когда нет времени на обдумывание, когда каждая секунда дорога. И самое важное, они бросились с палками именно на бабочку, с которой только с оружием и можно справиться. Это уже не инстинкт, это разум. А что касается лихачества, то у меня в кармане была наготове ампула с вакциной.

Ирина быстро подошла к больному:

— Сумасшедший! Разве можно так…

Она поправила его спутанные волосы и, не выдержав, прижалась к пылающей щеке, сдерживая подступающие слезы. Доктор деликатно отвернулся.

— Ничего, девочка, результат стоил того. Да и вообще произошла несчастная случайность: не зацепись я за камень… А завтра я уже встану, скажи, Рене?

— Если будешь пить лекарства, — меланхолично отозвался доктор, — боль пройдет.

Ирина с силой растерла виски. Она ничего не понимала.

— Боль? Можете вы объяснить по-человечески, какая боль?

Прикосновение бабочки страшно тем, что оно нечувствительно, если, конечно, она не бьет хоботком. Просто на коже появляется красная полоса, а через час начинается головокружение, рвота, поднимается температура.

— Боль от ножа, — пояснил Василий. — Я, как положено, ввел вакцину, а потом сделал пару надрезов и ввел туда спирт, чтобы обезвредить.

— И правильно сделал. На три дня сократил пребывание в постели, — заметил доктор. Он вытащил шприц, набрал лекарство. — Нуте-с, раз уж ты проснулся…

Ирина вышла из палатки и присела на камень, чувствуя себя совершенно опустошенной. Только сейчас до нее с полной отчетливостью дошло, что могло бы произойти. Ночь наползала на горы, страшная ночь Планеты гарпий. Когда солнце заходит и над горизонтом в разные стороны плывут два спутника, темные силы зла властвуют беспредельно. Неслышно скользят в небе бабочки, с деревьев спускаются огромные пауки, застывают на звериных тропах крабы… Трудно, ох как трудно будет гарпиям подчинить себе эту планету!

С хрустом раздавливая камни, подошел и встал рядом робот — огромный, стальной, с двенадцатью следящими индикаторами, вооруженный плазменным бластером и излучателем кси-поля. Ночью спят люди, спят гарпии, только робот парит над становищем на гравитационных струях, охраняя спящих, замечая все и реагируя с быстротой, недоступной живому существу. А днем он собирает сучья, поддерживает костер, предупреждает о появлении хищников и сражается с ними, отмечает направление полета и время отсутствия каждой гарпии и делает еще уйму нужных дел.

— Пойдем, — сказала Ирина, — проводи меня.

Она начала взбираться по крутому склону, хватаясь за камни, чтобы удержать равновесие. Буслаев не разрешил проложить для себя удобный подъем. Сейчас это было кстати: пусть мысли сосредоточиваются только на трудной дороге. Робот тяжело шагал рядом.

Крылатые жили на самой вершине. Но сейчас, в холодный вечер, они перетащили свои подстилки на верхнюю площадку, к костру. На площадке сразу стало тесно, зато уютно.

«Все-таки молодец Васька! — подумала Ирина. — У Бена к костру сами не подойдут». Одни гарпии уже спали, тесно прижавшись друг к другу, другие сидели на камнях, завернувшись в крылья, и зачарованно смотрели на огонь. Какие видения, навеянные зыбкими очертаниями пламени, возникали в их мозгу? Третьи ссорились из-за места, обмениваясь короткими трескучими возгласами. Громадный самец застыл на краю площадки, сжимая в лапе дубину: он чуял опасность. Ирина покосилась на робота. Нет, самец ошибается. Она осторожно двигалась между крылатыми, гладила одних, окликала других, угощала сладостями третьих. Придумывать для них имена было мучением. Хотелось, чтобы были и простые, и не совсем похожие на человеческие. Почти полторы тысячи имен… И нельзя перепутать — обидятся. Для них имена такая же собственность, как сорванный плод.

У самого костра лежала Лада. Она не отпрянула, когда Ирина села рядом, даже не открыла глаза, только плотнее запахнулась в крылья. Лада готовилась стать матерью, и все ее инстинкты (а может, уже мысли?) были сосредоточены на этом. Еще двенадцать самок должны были скоро дать потомство вслед за Трентой. Вот и выросло первое поколение! Пять лет назад, когда их привезли сюда, это были перепуганные бестолковые детеныши. Год их держали в заповеднике за силовым забором, потом разбили на племена и поселили среди камней. Пятьсот погибло в первый же месяц. Это была необходимая жертва. Зато чем дальше, тем количество погибших уменьшалось. Если бы не Лидо сегодня! Как глупо! А может, не глупо? Ведь Лидо защищал свою семью, а этого раньше у гарпий не было. Коллектив делает свое дело.