Планета отчаянья
Шрифт:
— Да, испортился, и несколько человек погибли, — сухо добавила Рипли.
— Какой ужас! — произнес Бишоп. — Это, наверное, была старая модель?
— Да, система «Гипергамм — 12-82», — пояснил Берт.
— Тогда все понятно, — не без затаенной гордости (что поделать, и искусственные люди не лишены своих слабостей) сказал Бишоп, 12-82 были очень капризные. Со мной такого произойти не может. В нас закладывают программу, специально рассчитанную на то, чтобы мы ни в коем случае на могли причинить вред ни одному члену экипажа и вообще ни одному человеку. Хотите хлеб?
Рипли грубо оттолкнула
Скользкий и самоуверенный до тупости Берт, неотесанный дубоватый лейтенант, эти здоровые примитивы, — может, и неплохие в чем-то ребята, но явно не отличающиеся умом и даже не представляющие, что их в ближайшее время ожидает; теперь еще и робот…
— Ты, Бишоп, ко мне лучше не подходи, — зло выговорила она. Понял?
За столом десантников сцену с роботом восприняли по-своему.
— Кажется, им тоже кукурузный хлеб не по нутру! — не без злорадства прокомментировал Хадсон.
7
— Взвод, строиться!
Под металлическими сводами корабля команда прозвучала особенно громко и гулко. Так же гулко отдавались шаги двух десятков пар ног.
Одетые по традиции в пятнистые защитные комбинезоны, десантники выглядели сейчас настоящими солдатами. Казалось, общая форма еще сильнее объединяла их. У людей, мало знакомых с военным делом, такая слишком пестрая окраска ткани вызывала недоумение. «В однотонном они смотрелись бы еще лучше», — отметила Рипли. Как ни странно, причиной сохранения древней формы была не столько традиция, сколько элементарная суеверность. В свое время пятнистая одежда увеличивала шансы на спасение, и это знание передавалось из поколения в поколение; а, как известно, кто много рискует, тот придает большое значение приметам. Бывали случаи, когда из-за дурного предчувствия пилота-разведчика отменяли рейсы; в силу суеверий верило даже начальство. По крайней мере — как в сильнейший фактор самовнушения.
— Быстро! быстро! пошевеливайтесь! — подгонял Эйпон. Пошевеливайтесь! — Дождавшись, когда все выстроились в линию, он продолжил: — Внимание, теперь слушаем командира.
Лейтенант Горман внимательно осмотрел взвод. Десантники ему не нравились. «С ними будет масса трудностей, — заметил он для себя. — Дисциплина явно хромает».
Главной причиной для этого глубокомысленного вывода послужили в основном две детали: красная повязка на голове Вески, придающая ее внешности определенную экзотичность, и одетая задом наперед кепка рядового, фамилии которого он не мог вспомнить, что ему тоже очень не нравилось. Да и строй продержался недолго: не дожидаясь очередной команды, многие самостоятельно расслабились. Но других людей у него не было.
— Доброе утро, — привычно командным голосом произнес он. — К сожалению, у меня не было времени сообщить вам о вашей миссии перед вылетом…
— Сэр! — нахально перебил его десантник в перевернутой кепке, который успел уже облокотиться на какую-то цепь (в оборудовании космических кораблей Горман разбирался слабо).
"Как же зовут этого негодяя? — напрягся он. — Как-то на "Х"… —
Что, Хигс?Десантник в неправильно надетой кепке растянул рот до ушей. В нем было что-то клоунское.
— Я Хадсон, — довольный ошибкой командира, заявил он. — Хигс — это он.
Слева от клоуна Хадсона стоял парень, которого можно было без натяжки назвать красивым.
«Хадсон — клоун, — внес в „систему запоминания“ лейтенант. Хигс — красавчик… Хоть этих двоих не буду путать…»
— В чем дело? какой вопрос?
— Скажите, а это у нас что будет, настоящая боевая операция, или опять будем охотиться за вирусом? — Рожа Хадсона приняла еще более дурацкое выражение.
— Мы знаем только одно: с колонией на LB — 426 по-прежнему нет связи; возможно, дело касается ксеноморфов.
— Не понял, — обнял цепь Хадсон, — а что это такое — зеноморфы?
— Опять вирусы какие-то, — подсказал кто-то.
— А!..
— Вообще!..
По остаткам строя прокатилась волна высказываний в адрес вирусов и нелепых заданий.
— Короче говоря, с чем мы имеем дело, расскажет консультант, остановил разговоры лейтенант Горман. — Рипли!
Рипли вышла вперед. Как бы объяснить им подоступнее?
— Я расскажу вам только то, что мне известно самой, — начала она. — Тогда мы сели на планету LB — 426. Когда один из членов нашего экипажа вернулся на борт, — она специально старалась подбирать слова так, чтобы воспоминания не выбили ее из колеи, к его лицу прилепился какой-то паразит. Неизвестный нам паразит. Мы вначале пытались его отодрать, но потом он отвалился сам и, кажется, умер. Эйджес поначалу чувствовал себя хорошо, мы вместе с ним ужинали, но оказалось, что этот паразит отложил у него в горле какое-то яйцо или какой-то эмбрион, и Кейн начал…
— Слушай, — вызывающе выступила вперед Вески. — Мне надо знать только одно: где эти твари?
Не без определенной бравады она изобразила руками, что целится по неизвестному чудовищу.
У Рипли поведение Вески вызвало двойственное чувство: с одной стороны, ее слегка покоробило такое как бы несерьезное отношение к делу, но с другой… Разве не это было единственным верным подходом к проблеме? Прицелиться и уничтожить… Именно этого хотела она, Рипли.
Реакция десантников была попроще.
— Отлично, Васкес! — оскалился Дрейк. От улыбки его хищное лицо стало еще более своеобразным.
— Класс!
— Так их!
— С тобой — куда угодно, в любое время, — продолжал Дрейк.
— Да, — подтвердил Хигс, — когда говорят про инопланетян или про Чужих, она только спрашивает: «Куда стрелять?»
— Иди к черту! — смачно выругалась Вески.
— Ладно, вы закончили? — спросила бледная от волнения Рипли. Энтузиазм десантников по-своему напугал ее.
«Неужели они совсем не понимают, какая опасность их поджидает? Мяс о… здоровое мясо… Нет, так нельзя», — спохватилась она через секунду.
— Надеюсь, вы правы, — голос Рипли звучал вымученно. — Надеюсь, все уладится. Надеюсь…
— Я тоже надеюсь, — слегка отстранил ее Горман. — Спасибо, Рипли. У нас имеется записанный на диске отчет Рипли, прошу вас его изучить…
«Что — все? Опять мне не дали сказать?! — удивилась Рипли. Но почему не дали?»