Планета райского блаженства (сборник)

Забравшись с ногами на койку, чтобы освободить место, Иван щелкнул пальцами коротышке.

– Эй, ты, иди сюда. – И добавил, словно в голову пришла запоздалая мысль: – А ну, скажи, как тебя зовут?

– Уорд. Адам Уорд.

– Очень хорошо, Адам. – Иван погладил напарника по голове, словно послушного пса. Вагон качнулся и замедлил ход. – Давай заканчивать, подъезжаем.

Презрительно взглянув на коротышку, великан присел и открыл чемодан. Тот оказался пуст. Протянув руку, вновь прибывший приподнял обнаженное тело.

– Нет! – в ужасе пробормотал Адам.

– Да, – довольно улыбнулся Иван. – Ты удивишься, как мало места занимает человек в сложенном виде. В особенности если он весит всего пятьдесят четыре с половиной килограмма, как ты. Смотри.

Точными движениями и без малейших усилий – неужели приходилось делать это и раньше? – похожий на медведя великан прижал подбородок Уорда к груди и засунул туловище в чемодан, затем аккуратно сложил руки и согнул ноги в коленях, укладывая их на место. Адам в последний раз взглянул на обнаженное тело, свернувшееся в позе эмбриона, и крышка защелкнулась.

– Уорд, открой дверь и убедись, что в коридоре никого нет.

Тот, не раздумывая, подчинился. За окнами коридора проплыли огни небольшой станции. Поезд замедлил ход и остановился.

– Никого.

Его грубо оттолкнули в сторону, и человек-медведь протиснулся мимо, как пушинку неся тяжелый чемодан в одной руке. Иван вышел следом. Обернувшись, отдал последнее распоряжение:

– Я в соседнем купе, но беспокоить меня можно только в случае крайней необходимости. Видеть тебя больше не желаю. Что делать, ты знаешь.

Адам с грохотом захлопнул дверь, выразив этим все свое недовольство – на которое, как он знал, Ивану было совершенно наплевать. Впервые оставшись в одиночестве, коротышка облегченно вздохнул. Его подготовка наконец закончена. Утомительные занятия с неприметными людьми в сером, пластическая операция на лице, диета, чтобы достичь веса ровно в пятьдесят четыре с половиной килограмма… теперь обо всем этом можно забыть.

Стерев на койке пыльные отпечатки ног, он вымыл руки над маленькой раковиной и сел на то же место, где еще пять минут назад сидел Уорд. Послышался отдаленный свист и лязг – поезд тронулся. Снова пошел снег. Адам успел заметить темную фигуру человека-медведя, укладывавшего чемодан в машину, затем дома скрыли ее из виду.

Стук в дверь заставил его подскочить.

– Проводник, сэр. Пришел постелить.

Начиналась настоящая работа.

– Полагаю, вам известна крайне важная причина, по которой вы оказались здесь? – спросил Бхаттачарайя.

Его изувеченное тело покоилось в инвалидной коляске, клешнеобразные руки были покрыты старыми шрамами. Подавив вполне естественное сочувствие, Адам заговорил так, как ответил бы сам Уорд:

– Вы ошибаетесь, профессор. Приехать сюда меня заставили федеральные агенты – они угрожали, запугивали. Скоро у моих студентов экзамены, а мои собственные исследования…

Тот, к кому он обращался, остановил его взмахом руки.

– Крайне сожалею о причиненных неудобствах. Но могу заверить, что о работе, в которой вам предстоит участвовать, вы не смели даже мечтать. – В его старомодной английской речи слышался едва заметный акцент. – Как я понимаю, вы уже знакомы с доктором Леви. Он объяснит все, что вам требуется знать об эксперименте «Эпсилон», а я, с вашего позволения, вас покину. Добро пожаловать в самый интересный из наших проектов.

Инвалидное кресло со скрипом покатилось по коридору и скрылось из виду. Леви разжег старинного вида трубку, источавшую едкий дым. Он был лыс и худощав, во всем облике сквозила расслабленность, а на лице господствовал героических пропорций нос. Леви считался одним из лучших математиков страны, а может, и всего мира.

– Можешь звать меня Хайми, а я буду звать тебя Адам, по-простому. Годится?

Адам неодобрительно фыркнул, но Леви пропустил его реакцию мимо ушей.

– У нас тут сразу начались проблемы с контролем, а ты как раз из тех, кто мог бы помочь. Я читал твою статью о вентильных кмоп-матрицах. Они к тому же быстрые, что нам и надо. Сколько у тебя вентилей на шестидюймовой пластине?

– Сейчас около двадцати тысяч. Мы используем три типа соединителей, два металлических и один поликремниевый, с минимальной задержкой между вентилями в шестьсот пикосекунд.

– Замечательно. – Леви радостно кивнул и выпустил клуб ядовитого дыма. – Мы найдем применение такому быстродействию и даже большему. Сейчас объясню для чего. Проект «Эпсилон» пошел не так… вернее, именно так, как надо, совершенно случайно. С чего все началось, уже не имеет значения. Мы облучали различные образцы потоками протонов, все больше наращивая мощность. От проекта «Альфа» перешли к проекту «Бета», и так до «Дельты», но безрезультатно. Зато «Эпсилон» дал куда больше, чем можно было рассчитывать. С помощью этого эксперимента удалось пробить дыру в неизвестность – и никто, даже великий профессор Бхаттачарайя, не имеет ни малейшего представления о том, что произошло на самом деле.

– Вы шутите, доктор Леви?

– Для друзей я Хайми. Адам, будь моим другом. Мы тут одна большая счастливая семья. Отвечаю на твой вопрос: нет, я не шучу. Идем, покажу тебе, о чем речь.

Минимум шесть дюймов стекла отделяли операторскую от экспериментальной лаборатории, но у Адама шевелились волосы, пока в соседнем помещении накапливался электрический заряд, который затем рассеялся эффектным облаком искр.

– Этим электричеством можно неделю освещать Детройт, – сказал Хайми. – К счастью, правительство оплачивает все счета. Ты спросишь: а что нам это дает? Вот что. – Он показал на экран монитора, где на секунду вспыхнула точка, а потом исчезла, подобно искорке на экране выключенного телевизора. – Не особо впечатляет, да? Но давай-ка я увеличу картинку и замедлю ее.

На этот раз на экране появилась металлическая дыра с рваными краями, в глубине которой виднелось нечто похожее на лужу ртути.

– То, что ты видишь, увеличено во много раз. Самая крупная дыра из полученных нами была меньше двух миллиметров в поперечнике, она просуществовала всего пятьсот миллисекунд. Именно тогда мы провели опыт с температурой. Он тоже удался – хотя и не так, как мы ожидали. – Леви поискал среди разбросанных на столе видеокассет нужную и вставил ее в прибор. – Очень четкая картинка, с большим замедлением.

Снова появились рваные металлические края и сверкающая лужица. Внезапно на экране возник толстый стержень, скользивший в сторону ее поверхности. Двигаясь навстречу своему зеркальному отражению, он коснулся блестящей жидкости и какое-то время двигался дальше. Затем стержень остановился и начал перемещаться в обратном направлении. Большая его часть отсутствовала, виднелся ровный срез.

– Расплавился… или сгорел, – сказал Адам.

– Ни то ни другое. Температура не менялась, разве что ненадолго чуть понизилась. Не наблюдалось выделения каких-либо металлических частиц. Стержень просто вошел в субстанцию, а обратно уже не вышел. И прежде чем ты спросишь: с другой стороны он тоже не выходил, поскольку, что самое удивительное, у серебристой субстанции нет другой стороны. Можешь представить себе вещество только с одной поверхностью? Не проще, чем хлопок одной ладонью.