Планета Шеол (сборник)

— Всю эту неделю, сэр, я думал, что уже избежал все проблемы.

— Что ты имеешь в виду собственник МакБэн?

— Вы помните… — Род не смел упомянуть Сад Смерти, тот факт, что Беаслей был одним из тайного совета, кто признал его годным к жизни.

Тогда заговорил Беаслей:

— Некоторые вещи, мы не упомянем, парень. И этому я вижу, ты хорошо обучен.

Он остановился и внимательно посмотрел на Рода с выражением лица человека, глядящего на необычный труп перед тем как перевернуть его, чтобы идентифицировать. Род тяжело воспринял такой взгляд.

— Садитесь, парень, садитесь, — сказал Беаслей, командуя Родом в его собственном доме.

Род присел на скамейку, так как Беаслей занял единственный стул — огромный резной стул из другого мира, принадлежавший еще прадеду Рода. Он сел. Род не любил, когда ему приказывали, но был уверен, что Беаслей заботится о нем и, возможно, делает невероятные усилия говоря с помощью горла и рта.

Беаслей снова посмотрел на Рода особым выражением — смеси симпатии и отвращения.

— А теперь встань, парень, посмотри вокруг, чтобы быть уверенными, что тут точно никого нет.

— Этого можно и не делать, — возразил Род. — Моя тетушка Дорис уехала сразу после того как я был оправдан, работница Элеанор забрала телегу и отправилась на рынок, а у меня на ферме всего две пары рук.

Обычно, несущая богатство гниль гигантских полупарализованных овец поглотала все внимание любых двух встретившихся Норстралийских фермеров, несмотря на различия в возрасте и положении.

Но не в этот раз.

На уме у Беаслейя было что-то серьезное и неприятное. Он выглядел так загадочно, что Род почувствовал реальную симпатию к этому человеку.

Беаслей повторил:

— Сходи посмотри.

Род не спорил. Он послушно пошел к задней двери, заглянул за южный угол дома, никого не увидел, обошел дом вдоль северной стороны, снова никого не увидел и вошел в дом через переднюю дверь. Беаслей не пошевелился, разве только налил немного больше горького пива из бутылки в свой стакан. Род поймал его взгляд. Без всяких слов Род сел. Если человек так сильно интересуется им (а Род думал именно так), и если человек умен (о чем Род знал точно), стоило выполнить его требования и послушать, что же он скажет. У Рода до сих пор было приятное ощущение, что его сосед любит его — ощущение слабо проступало на честных лицах ожидающих его Норстралийцев, когда Род вышел снова на свой задний двор из фургона Сада Смерти.

Беаслей заговорил так, как он говорил бы о необычной пище или редкой выпивке:

— Мальчик, для этого разговора есть несколько причин. Если кто-то подслушает его, он не сможет просто так выкинуть его из головы, понятно?

Род на мгновение задумался, потом искренне ответил:

— Я слишком молод, чтобы быть уверенным, но я никогда не слышал о ком-то подслушивающем произнесенные слова, когда он может «услишать» их мысленно. Кажется, или то, или другое. Вы же никогда не говорите, когда вы «гаварите»?

Беаслей кивнул.

— Это так. Я хочу рассказать тебе кое-что из того, что не рассказал, и, конечно, когда я стану рассказывать тебе, я постараюсь говорить потише, так чтобы никто не мог подслушать нас, понятно?

Род кивнул.

— Так в чем же дело, сэр? Что-то неправильно с моим титулом наследника?

Беаслей стал пить, не сводя взгляда с Рода, глядя на него поверх кружки.

— В этом тоже есть проблемы, парень, но хоть все здесь не так плохо, об этом я могу поговорить с тобой и с другими опекунами. Тут дело более личное. И похуже.

— Пожалуйста, сэр! В чем же дело? — закричал Род, почти раздраженный всей этой таинственностью.

— Очсек заинтересовался тобой.

— Что такое Очсек? — спросил Род. — Я никогда о таком не слышал.

— Ни что, а кто, — сумрачно сказал Беаслей. — Очсек как ты знаешь — парень в правительстве Содействия. Человек, который хранит книги для Зампредседателя. Это — Поч. Сек. (что означает Почетный Секретарь или что-то доисторическое). Так его называли, когда мы впервые ступили на эту планету. Но теперь все называют его Очсеком и пишут, как и говорят. Он знает, что не может дать обратный ход приговору, вынесенному в Саду Смерти.

— Никто не может! — закричал Род. — Такого никогда не было. Каждый это знает.

— Они могут знать это, но есть гражданский суд.

— Как они могут судить меня гражданским судом, если мне даже обвинение не предъявлено? Вы сами знаете…

— Никогда, парень. Никогда не говори, что Беаслей что-то знает, или чего-то не знает. Говори только, что ты думаешь, — даже в частной беседе, только между ними двумя, — Беаслей не хотел нарушать фундаментальную тайну слушанья в Саду Смерти.

— Это только так говорится, Господин и Собственник Беаслей, — разгоряченно заговорил Род, — что гражданский суд есть нечто, что применяется к собственнику, если соседи долгое время жалуются на него. Но ведь у них не было ни времени, ни повода жаловаться на меня?

Беаслей задержал руку на чашке. Произносить слова было для него настоящей мукой. Капли пота проступили у него на лбу.

— Предположим, парень, что я знаю, — печально сказал он, — через собственные каналы о том, как проходило судилище в том фургоне… там! Я скажу, что как-то узнал об этом… и я точно знаю, что Очсек ненавидит иностранного джентльмена, который мог быть в трейлере в роли…

— Повелителя Красная Дама? — прошептал Род, в конце концов потрясенный фактом, что у Беаслея хватило сил говорить, о чем обычно даже не упоминали.

— Конечно, — кивнул Беаслей. Его гордое лицо едва не расплылось от слез. — Я уверен, что Очсек знает о тебе и чувствует, что закон нарушен, все нарушено, что ты — уродец, который может причинить вред всей Норстралии. И что же мне делать?

— Я не знаю, — сказал Род. — Возможно, все мне рассказать?

— Никогда, — сказал Беаслей. — Я — гордый человек. Дай мне еще выпивки.

Род пошел к серванту, принес еще бутылку горького пива, удивляясь, где и когда он может найти Очсека. Он никогда не имел никаких дел с правительством; его семья — в первую очередь его дед, всю жизнь, а потом его тети и кузины — брали на себя заботы обо всех официальных бумагах, разрешениях и прочих вещах.

Беаслей сделал большой глоток пива.

— Это хорошее пиво. Говорить — тяжелая работа, даже если это — хороший способ сохранить секрет, если ты совершенно уверен, что никто не сможет заглянуть в наши головы.

— Я его не знаю, — сказал Род.

— Кого? — спросил Беаслей, мгновенно прервав ход своих мыслей.

— Очсека. Я не знаю никакого Очсека. Я никогда не был в Новой Канберрии. Я никогда не видел официальных представителей, нет, даже никаких инопланетян, я никогда не встречал джентльмена, о котором мы говорили. Как может Очсек знать меня, если я не знаю его?