Планета спартанцев

— Но ведь они гоплиты, а не илоты, сэр. У них есть право…

— Я знаю, знаю. Если мне понадобится растолковать тонкости спартанских законов, я непременно обращусь к тебе. Но их поведение было скорее невежливым, чем преступным. На этот раз провинившихся накажут их командиры. А посетителям «Трех гарпий» разъяснят, как следует обращаться с обитателями этой Аркадии. Я считаю, что это просто новый опыт. Ты уверены, что не сделал…

— Нет, сэр. Безусловно нет.

— Как ты за это держишься, а?

Снова повисла пауза. Пальцы Диомеда выбивали дробь по крышке стола.

— Даже на Спарте, проговорил он наконец, — порой случаются бунты и нарушения дисциплины. Скажи мне, Брасид, какова главная причина бунта?

— Непослушание, сэр. Недостаток строгой дисциплины или чрезмерная жесткость. Несправедливые наказания.

— И?..

— По-моему, это все, сэр.

— А как насчет зависти, Брасид?

— Нет, сэр. Мы все знаем: те, кто проявляет способности, поднимается выше и получает положенные привилегии.

— А если привилегии остаются недоступными для всех, кроме узкого круга людей из числа аристократов?

— Я не понимаю, о чем Вы говорите, сэр.

— Брасид, Брасид, какая тебе польза от мозгов? Ты уже забыл про обиталище аркадцев в яслях? Для чего, по-твоему, их используют врачи?

— Я… я могу лишь догадываться.

— Итак, у них есть то, чего лишены все мы, — голос Диомеда упал почти до шепота. — У них есть власть, и они наслаждались ей долго, очень долго, но теперь это можно изменить.

— И Вы завидуете этой власти, сэр? — проговорил Брасид.

Несколько секунд капитан Диомед смотрел ему прямо в глаза, потом сказал:

— Да. Именно так. Завидую. Но то, что я делаю против них, пойдет на пользу государства.

«Возможно, — подумал Брасид. — Возможно». Но вслух он этого не сказал.

Глава 20

В тунике рабочего-илота, старой и заплатанной, в разбитых уродливых сандалиях, с грязными руками и ногами, Брасид сидел за одним из длинных столов в таверне «Трех гарпий». Там были гоплиты и рабочие — но вряд ли кто-то сможет узнать его. Все жители Спарты чем-то похожи друг на друга.

Он сидел в таверне, время от время прихлебывая из большой кружки, и внимательно слушал.

Один из гоплитов явно решил похвастаться перед товарищами.

— Да, это было на вот этом самом столе, здесь я его и поимел. Или точнее сказать — этого… Приятно, клянусь Зевсом! Вы и представить себе не можете, пока сами не попробуете.

— Странно это как-то. Неправильно, что ли.

— Не спорю, странно. Но я бы не сказал, что неправильно. Знаешь, так… лицом к лицу. А эти две здоровенные подушки у него на груди, на которые ты опираешься…

— Так они для этого…

— Должно быть. Жаль, врачи не могут делать таких в Машине рождений.

— Почему? Очень даже могут.

Разговоры смолкли. Все уставились на того, кто произнес последнюю фразу. Брасид мог поклясться, что видит его впервые, но голос и внешность казались знакомыми. В следующую секунду Брасид сообразил. Няни из яслей не так уж часто появляются в подобных заведениях: слишком велик риск оказаться в той же малоприятной ситуации, что и тот аркадец с корабля.

— Они могут, — повторил илот и прямо глянул в глаза Брасиду, словно хотел сказать: «И ты это знаешь».

Значит, вот какого агента прислал в таверну Диомед. При необходимости сержант обратится к нему за помощью.

— А ты что об этом знаешь, маленький? — поинтересовался коренастый гоплит.

— Я няня…

— Это очевидно, сладенький мой.

— Я няня, я работаю в яслях. Считается, что няни не покидают свой пост, но…

— Но как может такой проныра не совать свой длинный нос во все щели! — рассмеялся гоплит.

Илот-няня смущенно потер нос, который и в самом деле был длинноват, и улыбнулся:

— Ты совершенно прав, милый. Я это признаю. Мне нравится знать, что происходит. О, эти доктора! Они живут в такой роскоши, уж поверьте. Вы, может, думаете, что ясли состоят из постов с младенцами, всяческих машин и прочего, но это совсем не так. Более половины здания — это их жилые помещения. А что у них за вещи! Один бассейн с подогретой водой чего стоит!

— Распущенность и излишества, — сказал седой старик-сержант.

— Но это очень приятно. Особенно в разгар зимы. Не то, чтобы мне самому доводилось попробовать… Там есть комната для хранения вещей, которой не пользуются, а бассейн как раз за стенкой. В этой стене есть несколько дырок, там раньше, наверное, были трубы или что-то вроде этого. Достаточно большие, чтобы просунуть камеру…

Няня вытащил из-за пазухи конверт, в котором были глянцевые фотографии.

— Черт побери! Это настоящие аркадцы. Смотри, вот наросты на груди — должно быть, очень тяжелые. Как они только ходят и не падают лицом вниз?

— Если и упадут, то спружинят на этих штуках.

— Как-то странно. Внизу кое-чего не хватает, правда?

— Дай-ка посмотреть!

— Давай пустим по кругу, пусть все смотрят.

Один из снимков ненадолго попал в руки Брасида. Но его больше заинтересовал один из мужчин, стоявших у края бассейна. Вне всякого сомнения, доктор Ираклион — даже без одежды выглядит надменным и заносчивым.

— Должно быть, прибыли на этом корабле, — заметил кто-то, разглядывая аркадца на фотографии.

— Нет, — возразил илот-няня. — О, нет. Они живут в яслях уже многие годы.

— Ты хочешь сказать, что ваши драгоценные врачи всегда держали их там?

— Наверно. Для хранителей чистоты спартанской крови — только самое лучшее. Так-то, дорогой. Но кто мы такие, чтобы упрекать их за эту маленькую слабость?

— Солдаты, вот кто. Это мы должны быть высшей кастой этого мира, мы здесь самые первые. В конце концов, и царь — солдат.

— Но и царя сделали врачи, милый. Как и всех нас.

— Как бы не так! Они просто обслуживают Машину рождений. Не было бы Машины — и мы бы все делали, как животные, только и всего.

— Может быть, — ответил няня. — Я как-то слышал, как два доктора об этом разговаривали. Они говорили, что люди становятся слишком слабыми, и для пользы народа необходимо вернуться к старым способам размножения. То есть выключить машину.

— Что?! Как сражаться, если придется таскать в себе не отделившегося ребенка?