Пластит
Шрифт:
А в офисе службы безопасности сотрудники АТЦ ФСБ, примчавшиеся по вызову дежурного, просматривали видеозапись кражи документов у Ахмеда. И опознали в нем одного из тех, кого разыскивают со времен теракта в «Норд-Осте» – вербовщика шахидок-смертниц, получающего крупные зарубежные гонорары за каждый теракт. Еще тогда, на Дубровке, видеокамеры зафиксировали его лицо среди окружавшей «Норд-Ост» толпы, и теперь с помощью накопительной компьютерной базы оба портрета сошлись на одном экране…
Отсюда, из офиса службы безопасности «Атриума», старший бригады ФСБ тут же связался с Главным управлением МВД по транспорту.
А чуть погодя на экране его компьютера появились данные на всех пассажиров, которые ехали в одном вагоне с Ахмедом. В том числе фотография с паспорта Аиды Мансуровой – пожилой чеченки, которая вербовала Зару на кладбище.
И в это же время в отделении милиции на Курском вокзале работала вторая бригада ФСБ. Получив «Нокию» Ахмеда, они в этом телефоне, в определителе вызовов, обнаружили последний вызов с телефона Зары…
Между тем радио, которое слушала дежурная платного женского туалета «Атриума», принялось рассказывать о праздничных мероприятиях в Москве – вечерних концертах, гулянье и параде машин в «Эрмитаже», ночном салюте.
Стоя в кабинке туалета и прислушиваясь к этим сообщениям, Зара вставила в детонатор свежую батарейку… Индикатор блока взрывателя тут же загорелся. Зара осторожно надела свой «лифчик»… Застегнула джинсовую курточку… Спустила шумно воду и вышла из кабинки. Проходя мимо дежурной, спросила на ходу:
– Извините, а где сад «Эрмитаж»?
– А в центре, – охотно объяснила та. – Проще всего до метро «Маяковская» или «Пушкинская», а там пешком.
– Спасибо…
Выйдя из туалета, Зара пошла по галерее к эскалатору, прикидывая, где же ей эффективнее взорваться – здесь или в саду «Эрмитаж»? Наверное, в «Эрмитаже», ведь по радио сказали, что там народное гулянье, парад машин и салют. К тому же утром на последнем инструктаже этот «Эрмитаж» ей называли в перечне целей номер два…
Взвешивая эти варианты, Зара автоматически или, точнее, по зову желудка зашла в кафе «Friday’s», где все тот же лилипут-администратор встретил ее как родную.
Но Зара грубо отшила его, у стойки самообслуживания набрала себе на поднос какую-то еду, прошла в зал, села к окну и стала есть.
И заметила неподалеку женщину, которая утром делала в салоне красоты укладку волос, и ее трехлетнего сынишку-велосипедиста. Мальчик устало спал на стуле рядом с грудой пакетов с покупками, а мамаша, сидя за столиком с бокалом сока, говорила по мобильному:
– Никуда мы не поехали! Он смотрел кино – как я могла его вытащить? А после кино он уснул… Да я уже сама обалдела от этого «Атриума»… Ну как я могу ехать, когда он спит? Ты когда будешь? Но ты помнишь, что у нас годовщина?.. Ну, хорошо, ну что за паника?.. Ладно, сейчас разбужу его и поеду… Какой секрет? Как мальчишек рожать? Ну, знаешь! Ты сначала полковника получи…
Между тем теперь, когда оперы с двух сторон взяли следы Ахмеда и Зары, весь аппарат АТЦ ФСБ и Управления «Т» МВД заработал на полную профессиональную мощь:
копировальные машины печатали фоторобот Зары, сделанный по словесному описанию муэдзина… и портрет
Ахмеда, сделанный с кадров видеозаписи на эскалаторе в момент кражи… и портрет Аиды Мансуровой…телетайпы и электронная почта рассылали эти портреты и Зарины приметы (рост, описание одежды) по всем отделениям милиции…
начальники ОВД лично развозили эти портреты по маршрутам и постам несения патрульной службы…
сотрудники ГАИ клеили эти портреты на своих постах и на боковых стеклах своих машин…
по компьютерным базам всех силовых структур были установлены адреса не только всех пассажиров вагона номер 6 поезда «Гудермес – Москва», но и их родственников, в том числе родственников Аиды Мансуровой в Чечне и в Подмосковье. И по этим адресам – в Чечне на БТР и БМП, а в Подмосковье на милицейских машинах – буквально ринулись силовики. Одна из таких опергрупп вломилась в подмосковный дом, где ночевала Зара перед выходом на свою операцию.
– Ни с места! Руки вверх! – И перепуганной Аиде Мансуровой, которая дернулась было к окну, чтоб сбежать: – Стоять! Вы арестованы!
А подполковник Климов, майор Юртаев и машина с полевой радиолокационной аппаратурой «Обь-7» для обнаружения устройств, имеющих полупроводниковые элементы, неслись в это время к метро «Театральная», откуда Зара в последний раз позвонила Ахмеду.
И три голубых «Автожира А-002» (мини-вертолеты фирмы «Иркут») с видеокамерами под крылом взлетели с крыш МЧС и монолитного дома на проспекте Вернадского и на высоте 150 метров полетели над московскими улицами, передавая на экраны АТЦ все, что видели их лупоглазые, как у пчел, телеобъективы…
А прогулочная карета с десятилетней Катей и ее отцом мирно катила себе по Москве – вверх по Пушкинской улице… направо по бульварам…
Нарядно убранная лошадь цокала подковами по асфальту.
Катя, прижимаясь к отцу, восторженно смотрела по сторонам и просила:
– Папа, позвони дяде Климову.
– Да неудобно… – отвечал он.
Звуковые индикаторы аппаратуры «Обь-7» уже пищали на полную мощь.
Микроавтобус с надписью «РЕМОНТНАЯ» резко затормозил у входа в метро «Театральная». Климов, Юртаев и два техника с ручной аппаратурой поиска выскочили из машины и лихорадочно заметались из стороны в сторону в поисках источника возбуждения индикатора.
Индикаторы привели их к мусорной тумбе.
На глазах изумленных прохожих Климов и Юртаев схватили эту урну, высыпали содержимое на тротуар и принялись рыться в мусоре.
Прохожие возмутились:
– Совсем оборзели!
– Ну до чего дошли!..
Юртаев нашел в мусоре телефон Зары, взял его носовым платком и положил в пластиковый пакет.
А в карете Катя снова попросила отца:
– Ну позвони, папа!
Отец вздохнул, достал мобильник, набрал номер.
– Алло! Алексей Петрович? Здравствуйте, это Катя и Егор Сорокины. Помните?
Климов, садясь в «ремонтный» микроавтобус и передавая пластиковый пакет лаборанту для снятия отпечатков пальцев, ответил в мобильный:
– Конечно, помню. А вы где? – И встревоженно повысил голос: – В Москве?? Где именно?
Но отец Кати не обратил на это внимания, сказал в трубку:
– Катенька хочет с вами поговорить, даю ей трубку.
А Катя, взяв трубку, запищала от радости:
– Дядя Климов! Мы в Москве! Мы катаемся в карете!