Плата по старым долгам

С полминуты Мирослава смотрела на него потемневшими до густой синевы глазами, словно пыталась загипнотизировать, но затем отвела взгляд, сказала требовательно:

– Давайте еще сигарету! И приведите себя в порядок, вон рубашка до пупа расстегнута. А чтобы вас не смущать, я пройдусь. Заодно соберусь с мыслями. В вашем присутствии они разбегаются.

20

Мысли Олега тоже требовали упорядочения, их было слишком много, и тех, что донимали его на протяжении одиннадцати лет и тех, что появились полчаса, минуту назад в нелегком разговоре с дочерью капитана Тысячного. Он поверил в ее искренность, порядочность, которую она почему-то прятала за напускной грубоватостью, не красящим ее цинизмом. Ей был свойственен максимализм, очевидно заимствованный у своей воспитательницы, но, в отличие от Полины, она умела выслушивать собеседника, думать над услышанным, что свидетельствовало в ее пользу. Сложнее было с ее отношением к Леониду, тут с порога отбрасывалась любая критика. Олег поймал себя на том, что хочет чтобы Мирослава поверила - он не желает зла ее кумиру, но вправе требовать от него честной игры...

Мирослава вернулась минут через десять. Она сняла пояс, убрав напуск, и платье удлинилось, прикрыв икры, которые Олег не успел разглядеть, оценить - не до того было. Девушка села на прежнее место, заложив ногу за ногу и обхватив руками прикрытое подолом колено.

– Не в порядке оправдания, но во имя истины, - продолжала она прерванный разговор, - перед тем, как предложить статью редакции, я хотела встретиться с вами, чтобы уточнить детали. Даже билет на киевский поезд приобрела, взяла у Пети ваш адрес, номера телефонов. Дважды звонила в ваш офис, но не могла дозвониться. В третий раз нарвалась на секретаршу, или кто она у вас там, спросила, когда можно застать вас. Но эта мегера учинила мне такой допрос, что я бросила трубку.

– Только из-за мегеры не поехали?

Мирослава неопределенно повела плечами.

– Была еще одна причина, но о ней вам не надо знать. Так что давайте мне дальше по мозгам. За эту статью мне уже набили одно место, которое для того и предназначено. А вы сразу по мозгам и без жалости. Да, уж Бог с вами, как-нибудь стерплю. Значит, по-вашему, я искажаю факты, тасую их с учетом личных симпатий и антипатий. И вообще я подлючка, девка, которая переспала со всем городом.

– Этого я не говорил.

– Но так думаете. Ведь вас соответственно подготовили к встрече со мной ваши родственнички. Будете отрицать?

– Не буду. Но о людях, а тем более небезразличных мне, предпочитаю судить на основе личных наблюдений.

– Приятно слышать, - Мирослава недоверчиво улыбнулась, а затем скорчила жеманную гримаску.
– Так что же вы наблюдаете сейчас в небезразличном вам человеке?

– Пока ничего из ряда вон выходящего.

– Но это обидно для меня! Я не считаю себя рядовой, усредненной. И мои поклонники так не считают.

– Слава, понимаю - вам неприятен этот разговор, но без него нам не обойтись. И давайте исчерпаем эту тему, чтобы больше не возвращаться к ней. Почему основной удар вы нанесли Роману Семеновичу? Не он был инициатором увольнений рабочих филиала. И вы это прекрасно знаете.

– Потому, что он - сволочь!
– неожиданно выкрикнула Мирослава.
– Тех, кто стоит ниже его, за людей не считает. А вышестоящим товарищам, прошу прощения, задницы лижет.

Но тут же спохватилась, очевидно сообразив, что к вышестоящим товарищам не в последнюю очередь относится и ее кумир, добавила поспешно:

– Леонид Максимович не хотел ставить его на кадры, но у вашего родственника большие связи среди сильных мира сего - дали понять, что это их человек и что так надо.

– Но это еще...
– попытался возразить Олег, но Мирослава вспылила.

– Да, это еще не все! Еще он девчонок-работниц трахает. Ни одну смазливую мордашку не пропустит. И сразу вопрос ребром: или давай, или уволю по сокращению.

– Откуда это известно?
– растерялся Олег.

О том, что Роман неравнодушен к девицам, он разумеется знал, но не думал, что тот может опуститься до такого.

– Непроверенной информацией не оперирую!
– Мирослава тряхнула челкой, тут же упавшей на лоб, прикрыв глаза.

Она подняла волосы, закрепила их заколкой.

– Было бы еще полбеды, если бы он только теми, кому уже нечего терять, ограничивался. Но он обламывает девчонок - вчерашних школьниц, которые еще не потеряли веру в доброе, светлое, чистое. Мне уже не одна со слезами на глазах жаловалась.

– Вот об этом и написали бы, - не очень уверенно заметил Олег.

– Вы что с луны свалились? Какой редактор пропустит такое в номер? Да и девчонки этого не подтвердят. И стыдно, и страшно. Развяжи они языки, их тут же наизнанку вывернут. Бандер Рома - так его прозвали - не только для себя старается: своим покровителям, важным гостям по первому требованию таких уже обработанных милашек поставляет. Да еще следит потом, чтобы девочки не болтали лишнего. Не сам, понятно, за каждой ходит, есть у него кадры и для этого. Так что вздумай какая-нибудь глупышка жаловаться во всеуслышание, как ей мигом язык оторвут.

Олег вспомнил, как вчера Роман приглашал его пообщаться с какими-то девицами, и почувствовал, что краснеет. Возможно, Мирослава преувеличивает, сгущает краски, но то, что она не выдумывает и Роман занимается таким непотребством, уже очевидно.

– Что же не защищаете своего родственничка?
– испытывающе покосилась на него Мирослава.

– И то начальство, для которого он старается?
– невесело усмехнулся Олег.
– Я не намерен защищать такое начальство, а тем более Романа Семеновича. Но, критикуя его за одно, а имея в виду совершенно другое, вы, по меньшей мере, слукавили. И это еще не все. Стараясь, как можно сильнее досадить ему, вы подняли на поверхность небезразличную и мне историю. Так вот, не кажется ли вам, что следовало предварительно поинтересоваться моим мнением на этот счет? Хотя бы поинтересоваться, невзирая на мегер. Достаточно было позвонить мне домой, даже в мое отсутствие - в моем телефоне имеется автоответчик, которому вы могли бы сообщить суть вашего интереса и оставить свои координаты. Написать мне, в конце концов. Адрес-то Петя вам дал.

Мирослава скривила губы.

– У меня складывается впечатление, что бывшего следователя Савицкого по какой-то причине устраивало быть без вины виноватым. Вы что же, тешились этим?

Олег вскочил, словно обжегшись.

– Слава, вы...
– он не находил слов.

– Провокатор?
– ухмыльнулась она.
– Это у меня профессиональное. Вы, верно, обратили внимание на конструкцию вопросов, что задают иные репортеры тем, у кого берут интервью? Иначе чем провокационными их вопросики не назовешь. Вот и перенимаю опыт старших коллег. А если серьезно, то не понимаю, хоть убейте, ваш мазохизм. Вы - человек совести, это ясно, но нельзя же терзать ее бесконечно. Впрочем, это дело вкуса, и если считаете, что я без спросу лезу к вам в душу и хотите обматерить, не стесняйтесь, мне не привыкать.

Олег опустился на скамейку.

– Простите, Слава, я не хотел. Не это имел в виду. У меня и в мыслях не было. Поверьте.

Девушка закрыла лицо руками и так сидела некоторое время.

– Олег Николаевич, с какой планеты вы прилетели? Вы не землянин, таких землян не бывает. До встречи с вами я не верила многому из того, что говорили о вас. Даже сегодня, в конференц-зале не верила ни вашим словам, ни вашим улыбочкам, думала - хороший артист, умеет работать на публику. А вы не артист - вы с другой планеты. И Полина это давно поняла. Ведь ей от вас ничего уже не надо, кроме одного - знать, что вы живы и, быть может, еще встретитесь с ней.

– Не надо об этом, Слава. Прошу вас.

– Нет, надо!
– повысила она голос.
– Вы не женились на ней только из-за этой истории. И под пули моджахедов пошли, умирали в госпиталях, а потом мыкались по всему свету тоже из-за этого. Думаете она не рассказывала, не плакалась мне в жилетку?

Олег снова потянулся за сигаретами, но Мирослава выхватила у него всю пачку, швырнула в кусты.

– Я запрещаю вам курить! Вы уже пожелтели от табака, хрипите, как старый дед.

Она так сердито посмотрела на него, что Олег опешил, но затем нерешительно улыбнулся.