Плата по старым долгам

Олега захлестнуло чувство благодарности, нежности, что уже вскоре переросло в страсть столь неуемную, что он сдерживал себя, чтобы не обидеть любимую нетерпением, своей, - не ее жаждой обладания. И только, когда Мирослава, отвечая на ласки, стала целовать шрамы на его груди, плече, а затем прильнула к нему, дал волю этому неуемному чувству...

32

Городские куранты пробили половину четвертого, когда Мирослава уснула, не размыкая объятий. Олег не решался потревожить ее, безуспешно пытаясь задремать в непривычной для себя позе - он никогда не засыпал на спине, только на боку. Но он не сетовал на это, готовый лежать так, пока она не проснется, не заглянет ему в глаза, не улыбнется только ему предназначенной улыбкой...

Звонок телефона был подобен ушату холодной воды, которой кто-то окатил его то ли из глупого озорства, то ли из зависти к его счастью. Олег мысленно чертыхнулся, не представляя, кому взбрело в голову беспокоить его среди ночи. Телефон не умолкал, и ругнувшись уже вслух шепотком, он осторожно разомкнул руки Мирославы, приподнял ее голову, положил на подушку и только после этого встал и подошел к телефону.

– Слушаю.

Ответа не последовало, но он уловил, как на другом конце провода кто-то напряженно дышит в трубку.

– Слушаю вас, говорите, - прикрыв рот ладонью, повысил голос Олег.

Послышался характерный щелчок, а затем частые гудки - тот, кто звонил, повесил трубку. Это могла быть ошибка - неправильный набор номера, неверное соединение, но Олега охватило чувство тревоги. Он был уверен, что звонок неслучаен, кому-то понадобилось убедиться, что он на месте.

Он не был трусом, что доказывал неоднократно и другим, и самому себе, но именно потому, что не раз бывал в переделках, у него выработалось чувство опасности, ни разу не подводившее его. Мысленно выругал себя за то, что поверил Роману, заверениям Мельника, парням Василя Брыкайло и позволил себе расслабиться. Хуже того - он взмыл под облака в самое неподходящее для этого время, напрочь утратив чувство реальности. А реальность была такова, что в завершающей схватке, которая только по форме подходила на беседу в непринужденной обстановке, а по существу была самой что ни на есть настоящей схваткой, он переоценил свои возможности, стал импровизировать и где-то в чем-то переборщил, позволил себе лишнее.

Но сейчас было не время анализировать ошибки, надо что-то срочно предпринять. Думал не столько о себе, сколько о Мирославе, которую должен во что бы то ни стало оградить от неприятностей, скандала. Но как это сделать в четыре часа ночи, в гостинице, где ей не положено находиться, Олег еще не знал. Он не был уверен, что она всерьез поссорилась с Леонидом и бесповоротно ушла от Закалюков. При всей ее искренности, прямодушии она могла выдумать это, чтобы оправдать свое появление в гостинице, хотя потом уже не скрывала, почему пришла. Но как бы то ни было, звонить сейчас Леониду, посвящать его во все обстоятельства и просить приехать, забрать свою воспитанницу, было бы неразумно и конечно не по-мужски.

Олег быстро оделся, открыл "кейс", достал и рассовал по карманам наиболее важные документы, принес из ванной одежду Мирославы и уже собирался будить ее, когда снова зазвонил телефон.

– Олег Николаевич, извините, что разбудил, - раздался в трубке голос Винницкого.
– Надо срочно повидаться? Можно зайти?

– Заходите. Я уже встал.

Разговаривали в прихожей. Винницкий был встревожен, всклокочен, то и дело подтягивал сползающие с бедер пижамные брюки. Заметив дорожную сумку Мирославы, глазами показал в сторону комнаты.

– Мирослава Игоревна там?

Олег молча кивнул.

– Происходит что-то нехорошее, - понизил голос Винницкий.
– Только что из автомата мне позвонил Валера, это один из тех парней, которых вы видели в холле. Василий Трофимович заверил меня, что они надежные ребята и имеют поддержку у местных эсбистов. Но минут пятнадцать назад явились милиционеры в офицерских погонах и выпроводили их из гостиницы, хотя у ребят имеется документ, подтверждающий право на приватную охрану. А их места заняли два мордоворота. Уже двое. Чувствуете разницу? Но больше того, мне не нравится вмешательство милиции. Может есть смысл позвонить Закалюку? Впрочем, как догадываюсь, именно ему не надо звонить.

– Я знаю, кому позвонить, - попытался успокоить его Олег.
– Но было бы неплохо, если бы Мирослава Игоревна перешла в ваш номер.

– Я того же мнения, - подхватил Винницкий.
– Она уже в порядке?

– Вы о чем? Ах, да - в полном порядке. Но еще спит. Сейчас разбужу ее, она оденется и перейдет к вам. И еще такая просьба, - Олег замялся, подыскивая удобные слова и лишь затем сказал: - Если в ближайшее время я не смогу встретиться с Брыкайло, непременно повидайтесь с ним и передайте, что Мельник пользуется услугами того банка, который интересует Василия Трофимовича. Заодно расскажите о наших совместных изысканиях в области металловедения. Полагаю, что это связано.

Винницкий нахмурился, задвигал губами, видимо собираясь что-то возразить, но затем сунул руку в карман пижамной блузы, достал и передал Олегу пистолет "вальтер".

– Это на крайний случай. Надеюсь, понимаете, что стрелять в человека - последнее дело.

Олег не сразу поверил глазам. Оружие! Это было то, о чем он не смел даже подумать, чтобы не терзаться раскаянием в самонадеянности, с которой в Киеве отказался от предложенной "беретты" с двумя обоймами золотистых патронов.

– Валера еще вчера передал для вас, - пояснил Винницкий.
– Он при мне разговаривал с Василием Трофимовичем и тот велел вооружить вас. Я взял на себя посредничество, но воздержался от передачи, поскольку вчера вы были "под шафе" и к тому же, как я понял, собирались заняться более приятным делом, чем стрельба.

Олег заверил Винницкого, что без крайней необходимости не пустит в ход пистолет и что в любом случае не подведет ни его, ни Валеру-охранника, а затем порывисто обнял старого инженера.

– Спасибо, Марк Абрамович. Этого я никогда не забуду!

Проводив Винницкого, он вернулся в комнату. В изголовье кровати был зажжен ночник. Мирослава сидела на постели, пождав под себя ноги и прикрывшись одеялом.

– Кто приходил? Почему ты одет?

– Вставай и тоже одевайся. Перейдешь в номер Винницкого.

– Зачем?

– Так будет спокойнее тебе и мне.

– Что произошло? Можешь объяснить?

– Сам еще не знаю. Но похоже, что за меня принялись всерьез.

– Кто?

– Кошарный. Эта фамилия о чем-то говорит тебе?

Мирослава нахмурилась, и ни о чем не спрашивая встала, стала одеваться.

Она уже натягивала кофту, когда из коридора донесся шум: чья-то ругань, выкрики, грохот падающих предметов, то ли кресел, то ли тел. Олег вышел в прихожую, прислушался. Где-то в районе холла зазвенело разбитое стекло, а затем послышался удаляющийся топот ног, хлопанье дверью.

Он уже хотел вернуться в комнату, когда в дверь номера постучали. Олег выхватил пистолет, передвинул затвор, досылая патрон в патронник. Стук повторился. Негромкий, дробный, словно кто-то отбивал морзянку. Олег узнал этот стук: когда-то так стучал в дверь комнаты свояка вернувшийся за полночь навеселе Роман.