Плата за жизнь

У подъезда выстроились машины, в основном иномарки. Инспектор ГАИ прогуливался, лениво поглядывая вокруг, словно девушку ждал, потому как поста здесь не полагалось и инспектор был знаком уважения ментов к святому месту. А скорее и уважение отсутствовало, а был мент на разводе, и пост этот вручался провинившемуся в виде наказания со словами: мол, лучше без денег смену отгулять, чем потом, когда, не дай бог, что-нибудь случится, отчитываться и без бани потеть.

Гуров выставил свою вишневую «семерку» в начальствующий ряд, кивнул инспектору, взял из салона свернутую в трубочку газету, в которой покоилась роскошная чайная роза, и вошел в просторный подъезд. Гуров знал код, но вахтер тем не менее вышел из стеклянного укрытия. Смотрел вежливо, но настойчиво.

— К Бардиным, — сказал Гуров.

— Пожалуйста.

Вахтер ушел за перегородку и снял телефонную трубку. Гуров оглядел просторный холл, диванчик, столик журнальный. Не высшая категория, но солидно, кивнул одобрительно, словно решил купить, освобождая розу и пряча газету в карман, вошел в лифт.

На лестничной площадке перед открытыми в квартиру дверями его поджидали две молодые женщины. Они стояли, обнявшись, с одинаковыми улыбками и ямочками на щеках и вообще столь похожие, как только бывают сестры-близняшки.

— Здравствуйте, Лев Иванович, очень рады вас видеть, — произнесли они хором.

Гуров смутился, так как роза у него была всего одна.

— Прелесть! — Одна из сестер взяла у Гурова розу, озорно глянула на сестру. — Будешь хорошо себя вести, дам понюхать.

Они взяли Гурова под руки и повели в квартиру.

— Меня зовут Алла, я жена Бардина, а это моя сестричка Ирина. Я завидую ей — она разведена, но не завидую вам, хотя при вашем опыте и хватке…

— Не говори о старшей сестре гадости, — сказала Ирина, закрывая двойные двери. — Вы понимаете, полковник, что я приглашена исключительно для того, чтобы вас развлекать и оберегать.

— Что будем делать? — Хозяйка оглядела Гурова, как осматривают старый холодильник или телевизор, который выбросить жалко, а поставить некуда.

— Предлагаю временно поставить в угол, — улыбнулся Гуров.

Прихожая или гостиная, не поймешь, была обставлена шикарно: вдоль стен книжные полки, кожаная мебель, огромный телевизор — все новое и вызывающе современное.

— Николай Ильич еще не вернулся? — тихо спросил Гуров, хотя из-за дверей напротив доносились громкие голоса.

— Если бы! — Хозяйка свернула направо. — Веди гостя на кухню! Будем думать.

Кухня сверкала хромом, современной аппаратурой, белым столом и полукруглым диваном.

— Сажай за стол и наливай, — командовала хозяйка. Гуров безропотно повиновался.

— Лев Иванович, вот какая история с географией получилась, — рассказывала хозяйка, помогая сестре накрывать на стол. — Заявился к нам дружок Бардина, они раньше служили вместе. Доронин Иона Пантелеевич. — Она бросила на Гурова быстрый взгляд, и сыщик понял — предполагается, что он должен знать «дружка», но он не знал, потому ответил просто дружеской улыбкой.

— Случается. У друзей дела, так я только рад: не каждый день простому менту удается бывать в подобных апартаментах в обществе очаровательных женщин.

— Он опасен, — сухо сказала сестре Ирина. — Водка, коньяк, виски?

— Это известно, его и Бардин побаивается.

— Мне плевать на твоего Бардина. Ему побаиваться должность обязывает, а я говорю о нас с тобой.

— У меня есть справка, — быстро сказал Гуров. — Я не ем маленьких девочек, даже самонадеянных. — Он взял из рук Ирины бокал виски со льдом, поклонился, увидел, как она опустила ресницы, мазнула языком по полным губам, и понял, что эту женщину он может забирать хоть сию минуту. И не потому, что женщина распущенна или мужчина неотразим, а вот так, без объяснений и понимания, встретились взглядом и предохранители враз и все до последнего перегорели.

И хозяйка случившееся поняла, хотя взглядом ни с кем не встречалась, просто электрический заряд ударил такой мощности, что в стерильной кухне запахло паленым.

— М-да… — Алла покачала головой. — Только этого все же не хватало.

— Так уж лучше я, чем ты, — произнесла Ирина, глянув на Гурова невинным взором.

— За знакомство. Лев Иванович! — Хозяйка чокнулась с Гуровым, сделала глоток.

Гуров кивнул каждой из сестер персонально, лишь пригубил и сказал:

— Дружок, как я понимаю, из высокопоставленных и не совсем трезв.

— Волшебник, — прошептала Ирина.

— Только сыщик, — поправил Гуров. — Они во хмелю гневны, не любят милицию, и девушки опасаются, что об их гостя будут вытирать нож. Милые девочки, если собрать в одно место всю обувь, которую об меня вытерли, то в Лужниках можно открывать ярмарку. Одной парой больше — даже не смешно.

В глубине квартиры хлопнула дверь, раздались шаги, и в кухню вошел хозяин.

— Лев Иванович, привет! Спасибо, что заглянул. Как тебе мои девочки?

— Высший класс. — Гуров хотел встать, но сестры схватили его за руки.

— Дорогой, у тебя своя компания, у нас своя. Мы твоего Иону православного вот так наслушались! — Хозяйка провела рукой по горлу. — Нам ваши дела неинтересны.

— Алена, ты собственница и эгоистка, — рассмеялся Бардин. — Ты же знаешь, что Иона в Думе курирует милицию, ему интересно увидеть живого милиционера.

— Никогда не знал, что в Думе нас тоже курируют. — Гуров отставил стакан с виски. — А до милиции господин курировал сельское хозяйство?

Бардин сдержал довольную улыбку, промолчал, а жена взяла Гурова под руку.

— Пойдемте. У меня просьба: если Иона вам очень не понравится и вы решите его ударить, бейте так, чтобы он не мучился. Он парень вздорный, но неплохой.

Иона Пантелеевич Доронин оказался сухощавым, костистым мужчиной, лет сорока, с лысиной, которую он пытался прикрыть длинными редкими прядями, перекинутыми от одного уха к другому. Сейчас, когда он поднялся, жидкие волосы свесились на одну сторону, обнажив лысину, отчего вид у депутата получился комический.

Гуров пожал Ионову ладонь, сел на предложенный стул и расстроился. Он собирался выпить в обществе красивых женщин, поговорить ни о чем с Бардиным, забросив несколько проверенных крючков, уехать часиков в десять с сестрой хозяйки и провести ночь, как решат женщина и бог.

Теперь все рушилось. Гуров никогда не пил, если за столом оказывался агрессивно пьяный. Милицейский опыт доказывал, что подобная ситуация непредсказуема, может кончиться катастрофой. А трезвым он не умел ухаживать за женщинами, становился молчаливым и злым, а теряя легкость и остроумие, переставал нравиться, в общем — замкнутый круг.

— И что же милиция думает по поводу преступности? — как можно мягче спросил депутат. — Как воспринят указ президента, который предоставил вам все права?