Платье для Золушки

— Признайся, он наговорил тебе комплиментов? — улыбается Аля. — Если бы я была мужчиной, то за целый вечер ни на секунду не отошла бы от тебя.

Я рада, что ей хоть немного лучше. И понимаю, что мой рассказ для нее — это тоже лекарство. И я не имею права делать его горьким.

— Да, он был очень любезен.

— Он знатен? Богат? — слышу со всех сторон.

Алевтина одергивает любопытных:

— Девочки, да какая разница?

А Архипова резонно замечает:

— На таких балах, поди, все исключительно знатные.

Я совсем забываю про зеркальце, и от неловкого движения оно выскальзывает из кармана передника.

— Ой, Шура, что это у тебя? — Даша хватает его прежде, чем я успеваю осознать свою оплошность. — Девочки, вы посмотрите, какая красота!

Оно блестит в лунном свете, и девочки хотят рассмотреть его получше и зажигают свечу.

— Это его подарок, Шура? Оно наверняка старинное. Да что же ты молчишь?

Знали бы они, как тяжело мне говорить об этом! Как застывают на языке звуки, не желая превращаться в слова.

Но если я промолчу, они, чего доброго, подумают, что я украла зеркало из княжеского дворца.

— Да, это он подарил мне его.

И снова — восторженные перешептывания в комнате.

— Шура, да он князь или граф? Не меньше.

А Даша вдруг вскрикивает, и зеркальце падает из ее рук на подушку.

— Девочки, да оно не простое!

Хитрук — одна из немногих в нашем пансионе, кто умеет чувствовать магию.

— Оно магическое, да?

Даша смотрит на зеркало с восторгом, но снова взять его в руки не решается.

— Скажешь тоже! — недоверчиво хмыкает Тамара.

Она, пожалуй, единственная, кто не проявляет явного интереса к моему рассказу. Просто сидит в сторонке и распускает вязаный шерстяной платок, сматывая нитки в клубок.

Я не уверена, что должна говорить правду. Как я смогу объяснить, что человек, с которым я познакомилась только сегодня, вдруг решил подарить мне столь ценную вещь?

А зеркальная поверхность, не давая мне возможности соврать, начинает мерцать так, что даже Рудакова уже не спорит.

— Он, наверно, влюбился в тебя с первого взгляда, Шурочка! — радуется Аля. — Иначе ни за что бы не сделал такого подарка.

Девочки волнуются. Наверняка, кто-то рад за меня, а кто-то, возможно, не очень.

— Он рассказал тебе о зеркале? — дергает меня за рукав Меля.

И я, наконец, решаюсь. Разве будет что-то дурное в том, что хотя бы об этом я расскажу откровенно?

— С помощью этого зеркала мы с ним можем общаться на расстоянии. Я буду видеть и слышать его, а он — меня.

На несколько секунд в комнате воцаряется молчание, а потом Архипова восхищенно выдыхает:

— Ох! Я думала, так только в сказках бывает.

— А покажи нам его! — просит Даша. — Ну хоть на мгновение!

Но Аля тут же осаждает ее:

— Ты с ума сошла! А вдруг он сейчас в спальне и не одет.

Девочки громко смеются. А потом мы, наконец, вспоминаем, что скоро утро, и ложимся спать.

И когда я вижу, как улыбается Аля во сне, я перестаю ругать себя за болтливость. Если понадобится, я буду врать и дальше — только бы побольше порадовать ее.

12. День после бала

Нас будят несколько позже обычного — и из-за того, что я вернулась поздно, и потому, что Аля больна.

— Ты так бледна, Шура! — подруга больше волнуется за меня, чем за себя.

— Не выспалась, — отмахиваюсь я.

Рудакова не может удержаться от издевки:

— Ах, мадемуазель Муромцева, после вчерашнего вы, должно быть, ожидали, что вам принесут завтрак в постель? И что вместо чая и каши предложат кофий с пирожными?

Знала бы она, что ожидаю я совсем другого.

В столовой девочки снова вспоминают о зеркальце.

— Ну же, Шура, сейчас-то можно. Твой принц уже, должно быть, встал, — говорит Даша.

Тамара усмехается:

— Ты слишком плохо знаешь принцев. Они имеют обыкновение спать до полудня.

Я зажмуриваюсь на секунду, а потом выпаливаю:

— Я не смогу вам его показать. Магия действует, только когда я одна. Ах, я не могу это толком объяснить. Я мало что в этом понимаю.

Девочки, как ни странно, этому верят. А Меля даже поддакивает:

— Магия — это тонкая вещь. Она абы кому не покажется.

— Но ты же будешь рассказывать нам о нём? — тихонько спрашивает Даша. — И если вдруг он приедет к тебе, ты скажешь нам об этом? А ведь он же приедет, правда? Он же должен сделать тебе предложение.

Она мечтательно улыбается. Они все хотят, чтобы всё это оказалось правдой.

— Ты же не забудешь про нас, Шура? Потом, когда выйдешь за него замуж.

И они все смотрят на меня с надеждой. Я чувствую, что опять краснею. И не знаю, что сказать.

За меня это делает Тамара:

— Девочки, не будьте так глупы! С чего вы решили, что он приедет сюда? Уверена, он вообще не знает, где мадемуазель Муромцева живет. Ты же не призналась ему, Шура?

Я не выдерживаю ее насмешливого взгляда и отворачиваюсь.

Из всех моих товарок Рудакову поддерживает только Зоя Самохвалова:

— Не сомневаюсь, что Шура нам врёт. С чего бы вдруг такой подарок после короткого знакомства? Признайся, Муромцева, ты просто стащила зеркало из княжеского дворца? Там наверняка полным-полно красивых вещей.

Девочки возмущенно галдят, а у меня самой нет ни сил, ни желания возражать. Как раз Рудакова и Самохвалова куда ближе к правде, чем все остальные.

А после завтрака нам становится уже не до разговоров. Сначала — уроки арифметики и французского языка (мы уже освоили полный курс, который читается в пансионе, но чтобы мы не забыли пройденного материала, нас заставляют посещать занятия с младшими девочками), потом — работа в мастерской.

Я так волнуюсь, что стежки на вышивке выходят неровными, и мадемуазель Коршунова укоризненно качает головой.