Платформа

– Такое впечатление, – сказал он, – будто мы заперты в этом зда­нии, как сытые лошади в загоне, а вокруг джунгли, где рыщут хищники. Я был однажды в Сан-Паулу, там процесс зашел еще дальше. Это уже не город, а огромная урбанизированная территория: бидонвили, гигант­ские здания офисов, шикарные особняки, охраняемые вооруженными до зубов жандармами. Значительная часть жителей – а их двадцать с лишним миллионов – рождаются, живут и умирают, не покидая преде­лов этой территории. По улицам опасно передвигаться даже в автомо­биле: могут напасть, когда ты остановишься на красный свет, или за то­бой может погнаться вдруг банда на мотоциклах с пулеметами и гранатометами. Люди состоятельные перемещаются почти исключи­тельно на вертолетах; посадочные площадки оборудованы на крышах банков и жилых домов. А все, что ниже, улица – во власти бедноты и гангстеров.

Когда они выехали на Южную автостраду, он тихо прибавил:

– Я вот все думаю, и меня все чаще одолевают сомнения: а тот ли мы строим мир?

Несколько дней спустя они снова возвращались вместе. Остановив ма­шину перед нашим домом на авеню Шуази, Жан Ив закурил, помолчал немного, потом повернулся к Валери:

– Мне очень неприятно, но эта история с Марилиз… Врачи сказали, что она может работать, и правда, в определенном смысле она нормаль­на, припадков у нее нет. Но она совершенно безынициативна, будто па­рализована. Когда нужно принять решение, идет советоваться со мной; если меня нет на месте, может ждать часами и за это время пальцем не пошевельнет. Она же наше лицо, на ней связи с общественностью! Нет, так дело не пойдет.

– Но ты же ее не уволишь?

Жан Ив затушил сигарету и долго смотрел через стекло на бульвар; руки крепко сжимали руль. В последнее время он выглядел все более на­пряженным и потерянным; Валери заметила пятна у него на костюме.

– Не знаю, – выдавил он наконец. – Я никогда не сталкивался с та­кой ситуацией. Уволить – нет, это было бы подло; но придется подыс­кать ей другое занятие, где не нужно принимать ответственных решений, постоянно общаться с людьми. И потом, после этого случая у нее появились некоторые расовые предрассудки. Конечно, ее можно по­нять, но в туристическом бизнесе это недопустимо. В рекламе, в катало­гах, во всякой информационной продукции коренные жители всегда предстают людьми гостеприимными, приветливыми, открытыми. Ина­че невозможно: это наша профессиональная обязанность.

На другой же день Жан Ив поговорил с Леганом, тот эмоциям подда­ваться не привык, и неделю спустя Марилиз перевели в бухгалтерию на место ушедшей на пенсию сотрудницы. Оставалось найти ответственно­го за рекламную кампанию «Эльдорадора». Жан Ив и Валери проводили собеседование вместе. Они отсмотрели человек десять и за обедом ста­ли обсуждать кандидатуры.

– Пожалуй, мне приглянулся Нуреддин, – сказала Валери. – Яркая личность, участвовал уже во многих проектах.

– Да, он лучше всех; но мне кажется, он даже слишком талантлив для такой должности. Турагентство – неподходящее для него место; ему бы что-нибудь попрестижнее и связанное с искусством. У нас ему будет скуч­но, он долго не просидит. Нам нужен человек с меньшими запросами. Кроме того, он из семьи арабских иммигрантов, тут тоже могут возник­нуть проблемы. Публику приходится завлекать кичем: восточное госте­приимство, чай с мятой, джигитовка, кочевники… Я замечал, что у та­ких, как он, это не клеится. Французы арабского происхождения вообще часто презирают арабские страны.

– Расовая дискриминация при приеме на работу… – усмехнулась Ва­лери.

Жан Ив разволновался; после возвращения из отпуска он все время нервничал и потерял всякое чувство юмора.

– Глупости! Все так делают! – воскликнул он запальчиво. За сосед­ним столиком обернулись. – Происхождение человека – составная часть личности, этого нельзя не учитывать. Для переговоров на местах я бы, например, не задумываясь взял иммигранта из Туниса или Марок­ко, пусть даже живущего во Франции гораздо меньше, чем Нуреддин. Та­кие люди принадлежат двум мирам одновременно, и в этом их сила. Со­беседнику с ними всегда очень трудно. На родине их уважают, думают: раз они преуспели во Франции, значит, хитрее их не бывает. Как посред­ники они незаменимы. Но на рекламу я бы пригласил Бригит.

– Датчанку?

– Да. Рисовальщица она тоже способная. Настроена антирасистски – говорят, живет с ямайцем. Наивно-глуповата, в восторге от всего мало-мальски экзотического. Детей пока заводить не собирается. Коро­че, по-моему, то, что надо.

Возможно, еще одну причину он не назвал – Валери поняла это несколько дней спустя, заметив, как Бригит кладет руку Жану Иву на плечо.

– Ты права, – согласился он, когда они вместе стояли у кофейного автомата, – в моем личном деле теперь может появиться запись: сексу­альные домогательства… Не волнуйся, это далеко не зайдет, у нее же есть парень.

Валери окинула его взглядом: ему бы волосы подстричь, он совсем перестал за собой следить.

– Я тебя ни в чем не упрекаю, – сказала она.

Интеллектуально он нисколько не сдал, в обстановке и в людях по-прежнему разбирался безошибочно, интуиция в финансовых делах его не подводила; однако выглядел он глубоко несчастным и подавленным.

Подошло время обрабатывать и анализировать анкеты, заполненные ку­рортниками; многие отдыхающие приехали в городки «Эльдорадора» повторно, но в основном те, кто выиграл путевки в лотерею. Причины, по которым старая схема «Эльдорадора» все меньше пользовалась спро­сом, на первый взгляд трудно поддавались определению. Отдыхающих вроде бы все устраивало: и условия проживания, и место, и питание, и развлечения, и занятия спортом, однако ехать второй раз они почему-то не хотели.

В еженедельнике «Туризм» Валери случайно попалось на глаза иссле­дование новых запросов потребителя. Автор опирался на модель Холбрука и Хиршмана: в основе ее лежат эмоции, которые потребитель ис­пытывает по отношению к товару или услуге; выводы не содержали ничего принципиально нового. Сегодняшние потребители представали в статье менее предсказуемыми, более эклектичными, расположенными к филантропии, их поведение – более игровым. Они потребляют не для вида – они так живут; они менее суетны. Они умеренны в пище, следят за здоровьем; с недоверием относятся к чужакам, с опаской смотрят в бу­дущее. Они настаивают на праве менять свои пристрастия из любопыт­ства и склонности к эклектизму; отдают предпочтение надежному, дол­говременному, подлинному. Им небезразличны этические проблемы: солидарность с другими народами и прочее. Все это она читала уже сот­ни раз, социологи и психологи пережевывали жвачку, одни и те же мысли кочевали из статьи в статью, из журнала в журнал. Все это они с Жаном Ивом, собственно, уже учли. Гостиницы «Эльдорадора» были по­строены из природных материалов в стиле традиционной местной ар­хитектуры. Рестораны предлагали сбалансированное меню с обилием сырых овощей и фруктов в духе «критской диеты». Отдыхающие могли заниматься йогой, аутогенной тренировкой, китайской гимнастикой тай-цзи-цзюань. «Аврора» подписала хартию этического туризма и регу­лярно производит отчисления во Всемирный фонд дикой природы. Но, несмотря ни на что, «Эльдорадор» увядал.

– Думаю, люди попросту врут, – заявил Жан Ив, еще раз перечитав сводный отчет по анкетированию. – Пишут, что довольны, ставят га­лочку в графе «хорошо», а в действительности чертовски скучали во вре­мя отпуска, только им стыдно в этом признаться. В конце концов, я возь­му и продам все курорты, которые нельзя приспособить к программе «Открытия», и поставлю на активный отдых: сафари, монгольфьеры, мешуи в пустыне, прогулки на бугре, подводное плавание, рафтинг – все что угодно…

– Неоригинально.

– Да… – понуро согласился он.

– Надо бы провести неделю на одном из курортов – инкогнито, ничего особенного не делать, просто почувствовать обстановку.

– Можно… – протянул Жан Ив; он выпрямился в кресле, взял пачку распечаток. – Давай посмотрим, где самые плохие результаты. – Он быстро листал страницы. – Джерба и Монастир – полная катастрофа. Но с Тунисом, я думаю, мы в любом случае расстанемся. Тут все схвачено, конкуренты готовы снижать цены до баснословно низких. С нашей кли­ентурой нам здесь не выжить.

– У тебя есть покупатели?

– Как ни странно, да – Неккерман. Они рассчитывают на клиентов из Восточной Европы: Чехословакия, Венгрия, Польша… Публика небо­гатая, но Коста-Брава уже переполнена. Они интересуются также на­шим Агадиром и цену предлагают разумную. Я склонен его отдать, там никакого просвета, хоть это и юг Марокко. Мне кажется, курортники всегда будут предпочитать Марракеш.

– В Марракеше, между прочим, результаты плачевные.

– Знаю. Удивительно, что даже в Шарм эль-Шейхе не клеится. А там уж столько привлекательного: красивейшие коралловые острова, про­гулки по Синайской пустыне…