Плато чёрного спелеолога

Копчёная рыба так надоела, что хочется рыгать, глядя на золотистые куски, но другой пищи нет. Правда изредка Виктор тягает из моря свежую рыбку, Нина умудряется варить уху в консервных банках… но опять же — рыба. До безумия хочется белого хлеба с маслом и чтобы чай с бутербродами, хорошо прожаренных отбивных с хрустящим картофелем, ароматных блинов со сметаной.

Нина изгаляется, как может и даже нашла душистые травы для приправы к ненавистной рыбе, но от жирных кусков воротит так, что всё чаще и чаще возникают мысли пойти на охоту. Может, удастся камнем сшибить дикого голубя, а вдруг где-то пасутся брошенные пастухом овцы. В принципе, Виктора сейчас ничего не держит, дом достроен, Нина постоянно занята на своём поле, восхищается тем, что картофель уже пустил ростки из земли, насажала различных трав. Но самое главное, совсем рядом с полем, обнаружила родник и теперь, с помощью рук Виктора, построила небольшой бассейн, откуда можно брать воду на полив и даже окунуться при желании. Как говорится, жизнь налаживается, но на душе тоскливо, а иногда Нина, вздыхая, погладит свой живот, словно хочет кого-то успокоить.

Виктор изготовил несколько копий, наконечники сделал из острых осколков бутылок, из ствола можжевельника соорудил лук и выстругал не слишком ровные стрелы. Очень долго тренировался, пытаясь с пяти метров попасть в ствол дерева, пока не очень. Но это только начало, тренировкам он стал посвящать всё свободное время. Но вот пронёсся ещё месяц и стрелы он научился изготавливать вполне профессионально и в цель они уже летят ощутимо точнее.

Виктор перекидывает лук через плечо, осторожно засовывает за пояс кошмарный нож, лезвием которого является длинный осколок из-под бутылки шампанского, подвешивает к поясу усовершенствованный каменный топор с неплохой балансировкой: — Пора навестить нашего Диму, — говорит он обыденным голосом, словно собирается выпить кружку пива с друзьями и погонять шары в биллиардной.

— Иди, — спокойно говорит Нина, — только прошу тебя, помни, ты не один, — она бережно накидывает на его плечи куртку, которую соорудила из найденных тряпок.

Виктор долго смотрит её в глаза, кивает, прижимает к себе: — Я всегда это помню, — в глазах сверкнул пугающий огонёк.

Он решает идти к их лагерю обходным путём, заодно посмотреть, что есть в округе. Зайти к пещере под названием Голубянка, на её отвесных склонах действительно живут дикие голуби, может получиться пару штук подстрелить, но если упадут в пропасть, их не достать.

За месяц жизни на этой неприветливой земле ни разу не пересекались с людьми, и даже стало казаться, что кроме команды Димы, больше никого нет, это и радует и огорчает одновременно. Странно, но остро хочется общения с людьми, главное, чтобы те остались людьми.

В своё время на Караби яйле всякое бывало, и экспедиции спелеологов со всего мира, а иногда в многочисленных пещерах скрывались от тюрьмы, не ладящие с законом. Говорят, как-то с сопки обстреляли группу спелеологов из Москвы и одного человека серьёзно ранили. Полиции наехало, чуть ли не со всего Крыма, но преступников так и не нашли, а спустя время, вновь стреляли…

Виктор всё это помнит и иллюзий не питает, с поправкой на нынешнее положение, всё должно обостриться на порядок. Остатки человечества пребывают в последней напряжённой схватке друг с другом. Кто победит, выродки или люди? Вопрос серьёзный, закона нет, и власть будет у сильных… а может у умных? Но умные — не всегда справедливые. Где найти золотую серединку? Может я — «золотая серединка»? Виктор ухмыльнулся, а про себя отметил, что получилось несколько цинично и это понятно, не ему решать, кто будет «золотой серединкой».

У пещеры Чёрный монастырь Виктор замедляет шаг, каким-то звериным чутьём ощущает некое присутствие. Он осторожно вклинился в заросли низкорослых деревьев и выходит к каменным разломам. В его сторону дунул тёплый ветерок с примесью дыма, в котором прослеживается запах жареного мяса, но какого-то сладковатого и пугающего.

Невольно по телу пробегает дрожь, а рука сама вытаскивает из-за пояса уродливый, но смертоносный нож.

— Совсем нехорошо, — шепчет мужчина и, прижимаясь к скале, будто скользит к источнику странного дыма.

Вскоре он слышит негромкие голоса и, перескочив под защиту кустарников, на животе подползает к обрыву, заглядывает в каменную воронку, где затаилась опасная пещера.

— Совсем нехорошо, — повторяет он сам себе. Виктор видит несколько исхудавших людей, с синими перстнями на пальцах и с характерными татуировками на телах.

На залитой кровью земле валяется изувеченный труп. Один из зеков пилит ножом шею, рядом лежат отрезанные конечности, а над костром жарятся человеческие ребра.

— Худая коровка, — сплёвывает один из зеков, вытаскивая из распоротого живота скользкие внутренности.

— Печень Вовану, — гнусаво говорит мрачный детина, поглаживая неухоженную чёрную бороду.

— Само собой.

— Аккуратней работай, желчь прольёшь! Смотри, коровкой сделаем, — с угрозой вздёрнулся чёрнобородый зек.

Сдерживая рвотные позывы, Виктор в потрясении пятится назад, холодный пот заливает лицо, а висках звонко стучат молоточки. Он готов был ко всему… но не к этому. Как-то надо решать эту проблему и чем скорее, тем лучше. Сейчас вступать в единоборство с людоедами опасно, числом задавят, да и Вован где-то рядом.

Лихорадочно оглядываясь, Виктор вползает в кусты и обмирает, он слышит характерные звуки, знакомые каждому мужчине. Придавив к мшистому камню длинноногую девицу, вероятно, насильничает, сам Вован.

— Ты ещё поживёшь, главное стони почаще, — пыхтит нелюдь.

Девица старательно подвывает, из глаз градом катятся слёзы, а Вована это ещё больше заводит, он изгибается в экстазе, но в это время Виктор с размаху всаживает ему нож в спину прямо в сердце и с омерзением сдёргивает труп с несчастной женщины. Девица в прострации, ничего не соображает, смотрит невидящим взглядом, а в глазах животный ужас.

— Очнись! — Виктор хлещет её по щекам.

Женщина дёргается, пытается сфокусировать на нём взгляд, губы открывается в крике, Виктор с силой зажимает рот ладонью.

— Успокойся, я не из их команды.

В её взгляде появляется нечто человеческое, которое совместно с паническим страхом заставляет сердце Виктора сжаться от боли.

— Всё нормально, успокойся, мы сейчас уходим отсюда. Ты меня слышишь? — Виктор несильно её встряхивает.

— Я тебя знаю, — неожиданно говорит женщина, — ты к нам тогда приходил… огрызки от яблок собирал. Зачем ты это делал? Кушать очень хотелось? — из её глаз брызнули слёзы.

— Глупая, позарился бы я на ваши объедки… мне семена были нужны.

— А-а-а, понятно, ты садовник, — уверенно говорит она, шаря глазами по сторонам и, неожиданно натыкается на окровавленный труп и дёргается в порыве, чтобы бежать.

— Садовник, — хмыкает Виктор, хватает её за руку. — Быстро уходим, — рывком поднимает её на ноги.

Она стоит как на ходулях, худая, бледная как смерть, под глазами синие пятна, качается взад вперёд, дико озирается и явно находится на гране обморока. Виктор дёргает её за собой и тащит прочь от стоянки людоедов. Женщина вяло перебирает ногами, морщится от боли, закусывая губу, но затем, словно кто дал ей пинка, она бросается вперёд, ломая кустарник, выпучив глаза и подвывая от ужаса. Виктор с трудом догоняет её и обращает внимание, что та босая и ноги изодраны до мяса, но женщина не замечает боли.