Платон. Книга первая. В прятки с судьбой
Шрифт:
Арарат выжидательно посмотрел на Платона, будто тот должен был сию минуту выложить на стол все тайны мироздания.
— А Влад? Когда узнали, что он пропал? — обеспокоенно спросил Андропов. Арарат несколько раз зачерпнул ложкой суп.
— Буквально сегодня утром. Его соседи позвонили в полицию, после того как ночью у него кто-то чем-то гремел в квартире. Саму квартиру вскрыли быстро, там действительно был погром. Сурянова решили искать через родственников и знакомых. Ни кто его не видел, ни кто не знает где он. Пришлось объявить этого наркомана в розыск, — разъяснил ситуацию Верховцев. Платон потер
— Слушай, а зацепки какие-нибудь есть? Идеи, версии? — спросил он после недолгих раздумий.
— По вопросу Семена нет практически никаких зацепок, кроме того, что у него были какие-то проблемы. Сурянов же перед тем как исчезнуть оставил небольшое послание. Записку.
«Что ж ты раньше молчал», — обрадовался про себя Платон.
— В записке было написано лишь одна буква. «В».
Радость Андропова мгновенно сошла на нет. Буква «В» могла значить что угодно, но он видел здесь лишь одну вещь — «Восход». В голове юноши мгновенно выстроилась вся картина произошедшего, но именно сейчас делиться ей с Верховцевым Платон был не намерен. Арарат доел суп и спросил.
— Ты можешь, что-нибудь сказать по этому поводу?
Платону ничего не оставалось, как просто покачать головой. Верховцев отодвинул пустую тарелку в сторону.
— Платон, у меня тут появилась пара идей на счет завтра, — сказал он, меняя тему. «Неужели он знает о задании?» — промелькнуло в голове у Андропова.
— Вы с Варей должны будете исчезнуть. Затаиться, где-то спрятаться. Если завтра все пройдет удачно, на тебя Платон откроют охоту, а вместе с тобой охотиться начнут и за Варей. Здесь все серьезно, — озабочено произнес Верховцев.
— Ты знаешь, что за дело мне поручили? — поинтересовался Платон, встав из-за стола, — Феликс сказал тебе?
Арарат сделал непонимающее лицо.
— Феликс? Какой такой Феликс?
— Ну, тот мужик, с которым мы сегодня сидели в кафе.
— А-а-а-а, — протянул Верховцев, и на его лице появилась улыбка, увидев которую Платон тут же понял, что сказал что-то не то, — его зовут не Феликс. Вообще-то ни кто, ни знает, как его зовут, каждому новому завербованному агенту он представляется как-то иначе, но Крок называет его Фрол Многоликий, или просто Многоликий.
— Понятно…
Ночь вновь наступила совсем незаметно. Вроде бы еще полчаса назад Платон смотрел на часы, и было только девять часов вечера. Посмотрев на них в очередной раз, юноша с досадой заметил, что на часах уже далеко за полночь. Рабочий стол перед ним был завален разными исписанными бумажками. За несколько часов Платон проработал столько информации, сколько бы современный исин прорабатывал сутки. Голова была как чугунная, и время от времени юноша прикладывал ко лбу стакан с холодной водой, тем самым слегка снимая неприятные ощущения.
Глаза тоже порядком устали, потому что единственным источником света была настольная лампа и монитор компьютера. На диване, стоявшем в гостиной, спала Варя. Просыпаясь, девушка подходила к Платону, который без остановки проводил вычислительные операции, и говорила, что ему уже хватит работать и сейчас лучшей идеей будет сон.
Вот и снова юноша краем уха услышал, как Варя повернулась во сне.
—
К черту все, — еле слышно пробормотал он и выключил и лампу, и компьютер, и, даже, экран коммуникатора. В связи с тем, что диван заняла девушка, Андропова положили на пол. Платон не имел привычки жаловаться на что либо, на пол так на пол.Юноша стянул с себя джинсы и футболку. Глаза закрывались сами собой. Цифры вокруг стали самопроизвольно проскакивать все чаще и чаще. Платон встряхнул головой, дабы эти глюки исчезли, но у него ничего не получилось.
Раньше он постоянно думал, что кровать, которая стоит в его комнате в особняке — самая лучшая кровать, но только сейчас, растянувшись на полу квартиры Верховцевых, он понял, что пол и есть самая идеальная кровать. Ночь в отличие от утра выдалась жаркая, в связи, с чем юноша решил использовать свое одеяло как дополнение к матрасу.
— Платоша, — послышался тихий голос Вари, — ты спишь?
— Да, и тебе Гумилева советую тоже самое, — пробубнил Платон. Он свернулся на полу калачиком, поджав под себя ноги. Варя, по-видимому, решила не отставать.
— Твоя мама присылала сообщение на почту, — сообщила она, — у тебя выпускной скоро.
Платон не был удивлен ни первому, ни второму факту, поэтому он просто устало произнес.
— Да.
— Что да?
— Да, я знаю.
Варя хотела еще что-то спросить, но не успела, с пола, со стороны Андропова, послышалось посапывание. Она не могла увидеть сон, Платона, но судя по серьезному безэмоциональному лицу, снилось ему нечто малоприятное. Девушка несколько минут лежала и глядела, потом слезла с кровати и тихонько растолкала Платона. Он начал что-то мямлить сквозь сон, на непонятном языке и, в конце концов, ясно буркнул:
— Я не гном.
— Конечно, не гном, — нежно проворковала Гумилева, продолжая расталкивать юношу. Платон нехотя открыл голубой глаз.
— Ложись на диван, — предложила Варя. Андропов не был таким парнем, который годами ходит вокруг да около девушки, боясь с ней заговорить, он не был тормозом, и уж тем более если девушка сама предлагает составить ей ночью компанию, то такие предложения отклонять не стоит ни в коем случае.
Городской спорт кар с необычайно низкой посадкой, новинка от концерна Ламборджини, с большой скоростью несся в плотном потоке автомобилей. На визоре лобового стекла проектировались показания бортового компьютера, в частности основные датчики и навигатор.
— Через 800 метров сверните налево, — произнес абсолютно безэмоциональный механический женский голос.
— Платон, открой окна, а то здесь жарко как в танке, — попросил водитель, повернувшись к своему пассажиру. Платон положил рабочую панель на колени и надавил на кнопку приборной панели. Стекла с легким жужжанием сервоприводов опустились вниз и в лицо сразу же ударил плотный поток воздуха, взъерошив волосы обоим.
Утро выдалось поистине прекрасным: не жарко не холодно, что-то среднее. Небо было ясным и насыщенным, как левый глаз Андропова. Солнце рассеивало свои лучи, отражаясь от хромовых зданий и стеклянных панелей, которыми эти здания были покрыты. Из динамиков автомобиля рубил, именно рубил, а не звучал, хип-хоп, что видимо очень сильно нравилось рулевому.