Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану (с илл.)
Шрифт:
Около полуночи увидели мы, наконец, цель нашего странствия. С воображением, наполненным сытным ужином и мягкими постелями, ехали мы тихо по улицам Альмендраля, как вдруг останавливает нас ночной страж и велит спешиться. Не постигая причины такого приказания, отговариваемся мы, протестуем, но все тщетно; обязанные повиноваться, тащим мы, в недоумении, усталых кляч своих за собой до большой площади, где нам все объясняется. Был Великий четверг; с этого дня до Страстной субботы не позволяется здесь, под великим штрафом, ни верхом ездить, ни петь, ни играть на инструментах, ни даже ходить в шляпе. Всякое дело, всякая работа, всякое увеселение строго в эти дни запрещается.
Пригорок посреди города, на котором стоит театр, обращается на это время в Голгофу. Посреди огороженного щитами пространства воздвигается крест с изображением Христа; перед ним множество цветов и свечей; по обе стороны женские фигуры на коленях, изображающие свидетельниц
183
В это время появились в продаже, как у нас, окрашенные яйца, из обсахаренного теста сделанные святые, которых вам называют поименно, и между ними странные фигуры, подбоченившиеся и в шутовских шапках, которых называли – «русские». Кажется, что в демонологии чилийцев занимаем мы место чародеев или чернокнижников. Г-жа Грагам слышала от одной старушки о множестве чудес, совершенных святыми против замыслов еретиков и в особенности «русскими». Это напомнило мне португальского офицера, считавшего русских греками (см. «Путешествие кап. Головнина на шлюпе „Камчатка”». Ч. 1). (Примеч. Ф. П. Литке.)
Подготовив совершенно шлюп к морю, отправил я в субботу поутру все гребные суда на берег, чтобы тотчас по снятии всеобщего ареста начать перевозку припасов. Около полудня пушечные выстрелы с крепости возвестили, наконец, о вожделенной минуте; фейерверки зажглись со всех сторон; мертвая тишина сменилась беспримерным движением.
Вальпараисо, как известно, – порт столицы Чили, Сантьяго, лежащей отсюда в 30 милях к востоку, при самой подошве Кордильер, и называется также по этой причине собственно El Puerto [портом]. Город лежит на берегу полукруглой открытой губы, вдающейся в землю с севера.
Я имел уже случай упоминать о различном впечатлении, какое вид одного и того же берега производит на морехода. Val de Paraiso служит тому подтверждением, ибо ничто менее не может походить на райскую долину, как берега, окружающие эту губу, и вообще все окрестности города. Горы от 500 до 600 футов высотой, безлесные, частью совершенно обнаженные, крутые и разделенные глубокими оврагами (квебрадами), в северо-западной части губы опускаются круто в море; несколько далее к югу отступают они от моря и на расстоянии около 1 версты оставляют равнину шириной от 70 до 100 сажен. По этой равнине, по вершинам окрестных гор и по оврагам расположен город, имеющий, таким образом, одну только улицу вдоль берега; строения, по горам и оврагам разбросанные, суть как бы ветви этого дерева. В восточном конце горы вдруг удаляются от моря сажен на 500 или более и образуют песчаную площадь, от 10 до 15 футов над морем возвышенную, по которой расположено предместье Эль Альмендраль (El Almendral), то есть Миндальная роща. В восточном углу губы крутизны опять примыкают к берегу и простираются голыми утесами к северу.
Альмендраль теперь столько же заслуживает свое название, как и Вальпараисо. В садах, принадлежащих некоторым домам, есть миндальные деревья, как и разные другие, но тщетно стал бы кто искать здесь целых рощ миндальных.
Хотя путешественник, воображение которого наполнено райскими долинами и миндальными рощами, приближаясь к этому месту, крайне обманется в ожидании, но должен будет, невзирая на то, согласиться, что Вальпараисо со своими белыми на темном грунте домиками, уступами друг над другом расположенными, здесь выказывающимися из оврага, там лепящимися к утесам, в другом месте как будто вспорхнувшими на вершину скалы, тут густо теснящимися одни к другим, а здесь весьма редко рассеянными, – представляет недурной вид. Недостает одного – церквей с башнями и шпицами, придающих столько красоты и разнообразия городам, в особенности же расположенным в местах гористых. Недостаток этот по прибытии из Рио сильно бросается в глаза; вся картина кажется носящей какой-то характер плоскости; но здесь никогда не может быть иначе по причине частых землетрясений, не позволяющих строить никаких высоких зданий. Последние колокольни разрушены ужасным землетрясением 1823 года.
Дома в городе большей частью двухэтажные, кирпичные, оштукатуренные и крытые черепицей. Кругом дома в верхнем этаже балкон – веранда. Некоторые дома, и наиболее – принадлежащие англичанам, построены, однако, на манер европейский, и, мне кажется, очень некстати; в здешнем климате веранда, на которой во всякое время дня можно найти прохладный уголок, – вещь необходимая. Хотеть переупрямить природу опасно; замечено, что англичане, которые более других стараются везде удержать свой образ жизни, более других иноземцев страждут и гибнут от климата. В квебрадах и в Альмендрале дома больше мазаные, крытые пальмовыми ветвями, но есть и между ними порядочные, сделанные из глины, смешанной для твердости с соломой.
Лучшие дома строятся из обыкновенных кирпичей, но большая часть – из больших плоских кирпичей, которые в мягком виде складываются в стену и засыхают от действия солнца. Эти дома обыкновенно крыты черепицей.
Следующий класс домов делается из древесных ветвей, которые переплетаются около перекладин весьма часто и с обеих сторон обмазываются глиной, иногда смешанной с соломой. Наконец, последний класс едва заслуживает названия домов; это беседки или балаганы от 9 до 10 футов в квадрате, сплетенные из валежника и без дверей, так что обитатели их живут более на улице, нежели в доме; все в них а jour, кушанье стряпается на пороге на маленьком тагане. Вообще стряпанье на улицах весьма обычно, на главном рынке со всех сторон слышишь шипенье жарящейся рыбы.Печей в домах нет, климат делает излишним это изобретение стран холодных. Бывают, однако, дни зимой, в которые нельзя обойтись без искусственного тепла; тогда употребляют жаровни, наполненные горячими углями. В домах, обитаемых европейцами, заводят камины, выписываемые из Европы.
Улицы в Вальпараисо вымощены мелкими гранитными кругляками и имеют по сторонам узкие тротуары; вообще в городе в это время года довольно чисто, не знаю, как зимой, когда льют дожди.
Улицы сами по себе имеют вид довольно унылый, ибо в редком доме более одного окна. Но в этих скучных улицах встречается вся та живость, какой от торгового города можно ожидать. Товары грузятся в пакгаузы и из пакгаузов на огромные двухколесные телеги, запряженные 2 или 4 быками. Ужасный скрип этих колесниц слышен во всякое время и со всех сторон; улицы наполнены народом, пешим и конным, спешащим туда и сюда, множество лавок наполнены всевозможными европейскими товарами [184] .
184
Это движение прекращается с 3 до 5 часов, когда все правоверные наслаждаются сиестой, так же необходимой для испанца, как воздух. Здесь есть пословица, что в это время видны бывают на улицах только собаки да англичане; под названием инглез (Inglez) разумеют они вообще иностранцев, подобно тому, как у нас в простонародье – немец. (Примеч. Ф. П. Литке.)
Сравнив эту картину деятельности с тем, что представлял город в прежние времена, взглянув на рейд, покрытый несколькими десятками судов всех наций, купеческих и военных, где прежде парадировали два, много три судна, грузившие пшеницу для Перу, не останется сомнения в том, способствовали ли политические здесь перемены оживлению народной промышленности.
Но все ли было к лучшему, в этом весьма позволено усомниться. Неустройства и безначалие до сих пор едва ли не более вредят общему благосостоянию, чем живейшая торговля приносит пользы. Поджигаемые журналистами, руководствующимися личными только выгодами и явно употребляющими во зло свободу книгопечатания, партия восстает против партии, провинция против провинции, и все против правительственного собрания в Сантьяго и верховного директора.
Немудрено, что неустройства эти не дают центральному правлению ни досуга, ни способов помышлять о существенных улучшениях. Чили по естественному положению своему есть держава мореходная; горы делают ее неприступной с сухого пути; но с моря может она обезопасить себя единственно благоустроенным флотом. Со всем тем этот важный предмет оставлен, по-видимому, без всякого внимания. Флот чилийский, который под предводительством смелого Кохрена утвердил независимость страны этой, покоится теперь на лаврах своих. Из всех судов, флот составлявших, остались только фрегат «Лаутаро» и бриги «Гальварино» и «Ахиллес», и из них один только, последний, вооруженный. Фрегат «Вальдивия», называвшийся прежде «Эсмеральдой», взятие которого из-под пушек Каллао является, конечно, одним из самых смелых подвигов, когда-либо совершенных, лежит на берегу, выброшенный зимними бурями. Три судна были проданы за дорогую цену Буэнос-Айресской республике [185] , но из них только одно достигло реки Ла-Платы, одно возвратилось в Вальпараисо и продано купцам, а одно пропало без вести.
185
Название Аргентины в XIX в.
Торговые постановления отзываются тем же недостатком единства и системы. Доказательство тому – обложение высокой пошлиной всех европейских произведений для поощрения фабрик несуществующих, объявление Вальпараисо вольным городом исключительно ко вреду всех других и т. п. Имели даже мысль запретить вывоз драгоценных металлов, тогда как Чили не имеет ничего иного для оплаты за ввозимые товары. Теперь за золото и серебро в слитках платят умеренную пошлину, а в монете никакой. Третья главная статья вывоза – медь, большие рудники которой находятся около Кокимбо. В северные части Южной Америки идет еще пшеница в зерне и муке, кожа, вяленая говядина и пр. Привозные статьи состоят из всех, почти без исключения, европейских изделий, которые вообще недороги. До революции и в продолжение войны все было очень дорого, а в особенности морские снаряды. Ванкувер в 1795 году не мог найти здесь для починки судов своих ни одной бочки смолы, ни одного фунта такелажа; теперь же находят выгоду приходить в Чили для исправления из других мест. Мексиканский линейный корабль «Азия» [186] при нас здесь вооружался от киля до клотика: килевался, обшивался медью, чинился, шил паруса и пр. Мексиканское правительство нашло более выгодным прислать его в Чили, нежели все это делать дома.
186
Корабль этот вместе с бригом «Ахиллес» был послан из Испании для усиления королевских войск в Америке; но на Марианских островах экипажи обоих судов взбунтовались, высадили офицеров на берег и перешли в Мексику. (Примеч. Ф. П. Литке.)