Плен – не подчинение

— Я сделал много ошибок, — произнес Лайф, склонившись над моим лицом очень близко. — Но ни одной непоправимой.

— Ты говоришь, — раздраженно произнесла я, делая пальцами «бла-бла-бла», — а у меня в голове только картина того, как ты целуешься с другой. Как ты это исправишь, а? Как мне теперь смотреть в глаза Эмбер и не представлять вас вместе?

И тут я осознала страшную вещь, от которой у меня глаза стали размером с блюдца.

— А с Авой? Или другими самками стаи? Эмбер ты только целовал, а их…

— Знать не знаю, — оборвал он и ехидно ухмыльнулся. — Я был девственником до тебя.

Опять издевался! И вырваться невозможно.

— Ревность, — протянул Лайфорд с каким-то благоговением и втянул воздух возле меня. А затем в блаженстве закатил глаза и стащил с меня футболку. — Есть только один способ от нее избавиться, сладкая. Ты должна срочно пометить меня. Иначе твой зверь так и будет сходить с ума.

— Я хочу расцарапать тебе спину и оставить засосы прямо на лбу, — призналась я. — Штук пять. Как долго они продержатся?

— Часа три, — ответил Лайф сочувственно. — А потом придется повторить.

Глава 34

Он говорил, что все исправит, что я за все его прощу. Я все это время злилась и понятия не имела, как избавиться от разъедающего чувства. До тех пор пока его запах, прикосновения и губы не обрушились на мое тело. И все вот так просто встало на свои места? Правда? Я боялась поверить. Он целовал меня, и ревность отступала. Ведь сейчас он со мной. Он смотрел на меня с примесью голода и нежности, и злость отмирала, как старые клетки. Ведь он предпочел меня всему. Он знал, как залечить во мне пробоины, закрыть собой все трещины. Он чувствовал.

— Помнишь? — шепнул он на ухо, кладя мои руки над головой. Не то чтобы я особо сопротивлялась, но он с легкостью удерживал их одной ладонью. — Когда ты только явилась на пороге моей хижины. Я хотел тебя так, что горели яйца.

— Ах! Поэтому ты был таким кретином? — догадалась я.

— Нет, — ответил он, заводя мои ноги себе за спину. — Сейчас они горят даже больше. И посмотри, какое я золотце.

Он улыбнулся так сладко, что, кажется, я влюбилась еще чуточку больше в его улыбку. Я могла бы сойти с ума от зависимости, которую вызывал этот мужчина. Это пугало. Я больше не была собой в полном смысле этого слова, не действовала по зову разума. Во мне была часть Лайфорда, и черт знает, когда она успела там укорениться. Теперь я всегда буду холить ее, тянуться к ней, слушаться ее. Он мой единственный.

— Я подумала, что это ужасно несправедливо, что у такого придурка настолько красивое лицо, — призналась я и закусила губу, чтобы перестать улыбаться.

Лайф хмыкнул, обхватив пальцами член. Я приглушила стон, только пульсирующая головка начала растирать мою влагу, то и дело задевая чувствительный бугорок.

— А я подумал, что ты слишком хороша, чтобы быть реальной. И все равно не собирался тебя отпускать.

Он прикусил зубами мое плечо, начиная раскачиваться, но не проникая в меня. Дразнился, издевался, как всегда!

— Ты грубила. Спорила. Отбивалась. А я лишь больше хотел тебя с каждым словом и движением. Никто никогда не спорил со мной.

Ничего не могла поделать с собой. Зло рыкнула и дернулась, пытаясь вырваться из железной хватки.

— Ты хочешь говорить о твоих бывших? — зашипела я. — Сейчас?

Лайфорд ухмыльнулся.

— Каких бывших, Рин-Рин? — шепнул он на ухо. Он рвано зашипел, начиная медленно погружаться в меня. А когда полностью заполнил наглым, твердым и толстым членом, вызвал ураган мурашек пронзительным шепотом: — Есть только ты.

— Ну да! Потому что у тебя выбора нет! — огрызнулась я и закатила глаза от первого резкого толчка. Он знал, как выбить из меня все раздражение. Я всегда обещала себе, что позже обязательно все вспомню и отомщу, но никогда не вспоминала! Только то, насколько сладкими были ощущения от его близости.

— Потому что. Я. Хочу. Только. Тебя!

С каждым словом он заставлял меня задыхаться и стонать, проникая все глубже, двигаясь во мне жестче.

Я выгнула спину и вонзилась ногтями в его упругую задницу, притягивая ее еще ближе, показывая, что мне безумно нравится все, что он со мной делает. Лайф уткнулся в мою шею, и я поймала момент, когда он немного расслабился. Перекатилась с ним и устроилась сверху. Мой красавец недовольно сощурился, но на этот раз я прижала его руки к кровати, оседлала и с видом завоевательницы начала объезжать. Вверх плавными волновыми движениями бедрами и вниз по твердому стволу. Мы смотрели друг другу в глаза, задерживая дыхание и шумно выпуская его.

— Моя альфа-самка! — поддразнил он, переплетая наши пальцы. А затем подорвался, но не для того, чтобы уложить меня на лопатки, а чтобы сесть и потереться своим носом о мой. Теперь он завел наши руки мне за спину, и мы начали целоваться, подстраивая танец языков под плавные движения тел. Мы плыли друг к другу, уступая, подстраиваясь, скрепляясь, как две половинки одного целого.

— Мой альфа-самец, — ответила я, и он улыбнулся.

Его признала моя волчица, к нему сейчас тянулась всеми силами, с радостью делясь ими, напитывая его своим светом. Я улыбнулась оттого, насколько легко это ощущалось, словно мы оба воспарили в невесомости. Лайф это тоже чувствовал, я читала удовлетворение на его лице. Он завис на мгновение, смотря мне в самую душу. С необычайной нежностью, в которой запросто можно было потеряться.

— Ты самое прекрасное существо в мире, — произнес он, казалось бы, милейшую вещь. А спустя секунду вернулся мой наглый сибирский дикарь. — И я сейчас покажу тебе, как надо трахаться!

Я скучала по нему!

И моргнуть не успела, как он встал со мной и поднес к стене возле шкафа с зеркалом на всю дверцу. Мы видели друг друга и то, как потрясающе сочетались. Но Лайф сделал зрелище еще более сексуальным, когда поставил одну мою ногу на пол, а вторую закинул себе на плечо. В этой же позе мы придавались бурным утехам в крохотной парилке в России. Тогда я еще и представить не могла, что этот псих станет моим всем. А сейчас не могла отвести глаз от вида того, как его матерые бедра вколачиваются в меня, как руки жадно скользя по моему телу, сжимая то грудь, то задницу. Он не смотрел на наше отражение, только на меня. Ловил губами мои губы, выпивал мои стоны и метил укусами шею.

— Теперь понимаешь меня? — спросил он с насмешкой.

— Я понимаю себя, — ответила я, протягивая царапины вдоль его спины с видом озабоченной маньячки.

Его тело — произведение искусства. И я хотела, чтобы каждая самка в этой стае знала, кому оно принадлежит. Я впилась губами в его шею, и почувствовала, как он озверел, ускорился и поймал свое освобождение. Я кончила сразу за ним, будто его оргазм передался мне и объединился с моим собственным возбуждением. Это снесло нас. Буквально свалило с ног, и мы неловко упали на пол.

Мы смеялись, пытаясь расцепиться и усесться. Лайф подпер стену и перетащил меня к себе на колени.

— Ты простила меня? — спросил он с таким видом, будто уже знал ответ.

— Нет! — возмутилась я. — Ты получаешь желаемое слишком быстро, когда дело касается меня.

Он понимающе поджал губы.

— Да, никуда не годится. Будешь меня мучить?

— А ты бы на моем месте мучил? — спросила я.

Он фыркнул.

— Конечно! Когда ты конкретно облажаешься, я просто так тебе этого не спущу.