Плененные любовью

«Чингу! – в отчаянии вскричала она про себя. – Прости мою слабость! Я по-прежнему люблю тебя и никогда не забуду!» Но ее растерянность становилась только сильнее, потому что образ другого мужчины все чаше тревожил сердце и разум.

Аманду томила неясная тревога. Тесная душная гостиная, ставшая ее домом, буквально раскалилась за этот долгий жаркий день, и даже теперь, поздней ночью, здесь по-прежнему нечем было дышать, а слабый ветерок не в силах был хоть немного охладить разгоряченное тело. Она бросила привычный взгляд на диван, где лежал Джонатан: ясные веселые глазенки смежил сон, пухлая маленькая щечка сладко прижалась к подушке, а влажные губки слегка приоткрылись. Аманда снова перевернулась с бока на бок, пытаясь устроиться поудобнее на жестком тюфяке. Сколько она уже ворочается вот так, не в силах заснуть? Час? Два? А спать совершенно не хочется. Приподняв тяжелые густые волосы, она откинула их на подушку, чтобы приоткрыть шею, но и это не помогло. У нее не укладывалось в голове, как они с Адамом умудрялись вдвоем помешаться на этом тюфяке и совершенно не замечали изнурительной духоты?.. Медленно к ней возвращалось ощущение сильного тела Адама, растянувшегося рядом. На миг она даже представила себя снова в его объятиях – так, как они обычно спали. Адам всю ночь не размыкал своих рук, уткнувшись носом ей в макушку, и ласково гладил по волосам.

«Да что это со мной?» – вдруг одернула себя Аманда. Адам уехал всего каких-то две недели назад, и, судя по известиям, доходившим до форта Эдуард, начало нового штурма уже близко. Но тут она вспомнила о бледном рубце на широкой груди Адама, и по спине от страха побежали мурашки. В прошлый раз ему улыбнулась удача. Не всякий здоровяк справился бы с такой ужасной раной. Но повезет ли ему теперь? Стараясь преодолеть страх, Аманда твердила без конца, что Адам обязательно к ней вернется, И сама удивилась, когда из глаз вдруг брызнули слезы, а грудь содрогнулась от рыданий. «Он должен, он должен вернуться! Я уже потеряла любимого и больше не хочу переживать это горе!»

Она зажала себе рот ладонью, наконец осознав то, что давно созрело в глубине рассудка и только теперь выплыло на поверхность: «Я его люблю! Я люблю Адама!» Как Аманда ни старалась, она не могла и дальше уклоняться от очевидного, от того чувства, что вновь ожило в ее груди: «Я его люблю!»

Ее новообретенное счастье тут же омрачилось, но только на краткий миг, когда Аманда представила себе утонченное, смуглое лицо Чингу. «Но ведь я люблю и тебя, Чингу! – мысленно обратилась она к дорогому образу. – Если бы ты остался жив, я до конца своих дней любила бы тебя всем сердцем, а то, что было между мной и Адамом, никогда не смогло бы перерасти в настоящую любовь – по крайней мере для меня. Поверь, Чингу, пока ты был жив, я и не думала о других мужчинах!»

Открыв свое сердце образу Чингу, снова ярко вспыхнувшему в ее памяти, Аманда не удержалась от слез облегчения. И ей захотелось продолжить эту странную беседу: «Но теперь ты ушел, и никакими мечтами и надеждами тебя не оживишь. Я была такой одинокой, растерянной и несчастной, когда в мою жизнь снова вернулся Адам и предложил сочувствие, безопасность и – любовь. И я приняла его дары, хотя мало чем могла вознаградить в ответ, разве что физической близостью, в которой он старался найти утешение. А он все равно не разлюбил меня! И вот теперь, когда он ушел, я вдруг поняла, что без Адама не могу чувствовать себя цельным человеком, так же как прежде без тебя. Ох, Чингу, мой любимый! – взмолилась Аманда, обращаясь к образу смуглого воина с пронзительно-черными, как уголь, глазами: – Я всегда буду тебя любить, но теперь место в моем сердце тебе придется делить с другим мужчиной, потому что я полюбила его так, как любила тебя!»

Признаваясь Чингу в своей любви к Адаму, Аманда постепенно припоминала его последние слова; «Я успел познать такое счастье, которое достается немногим людям, сколько бы лет они ни прожили на свете…»

«Я успел познать…» Ну конечно, этой фразой Чингу в предсмертном озарении дал ей свободу и благословил ее для новой любви! И снова Аманда не удержалась от слез, но теперь это были исцеляющие, легкие слезы, полные светлой печали по простой, безыскусной красоте разума и души чудесного человека, бывшего когда-то ее мужем.

Вот так и случилось в душной тьме этой бесконечной ночи, что память о Чингу была окончательно оплакана и погребена на самом дне ее сердца.

На следующее утро Аманда встала и принялась одеваться с необычной поспешностью. Слезы, омывшие минувшей ночью образ Чингу, породили на свет новую Аманду, полную энергии и решимости. Она должна немедленно повидаться с Адамом, пока армия не успела двинуться в поход на форт Карильон. Она признается ему в заново открытой в себе любви. Нежные щеки заметно побледнели – как всегда от мыслей, тревоживших ее до самого утра, кровь застывала в жилах: если она будет просто сидеть и ждать, может опоздать навечно.

Торопливо причесавшись, Аманда стянула волосы лентой и даже не стала заглядывать в зеркало, а подошла к дверям спальни Митчеллов и тихонько постучала. Бетти пригласила ее войти, но Аманда отвечала из-за двери громким шепотом:

– Бетти, ты послушаешь, не будет ли плакать Джонатан? Он еще спит, а мне нужно выйти на минутку!

Услышав утвердительный ответ, она выскочила во двор и, увидев знакомую фигуру в военном мундире, поспешила следом.

– Генерал Уэбб, мне нужно с вами поговорить! – Задыхаясь, она догнала его и теперь старалась справиться с бешено бившимся сердцем и поскорее подыскать нужные слова.

– Миссис Карстерс, с вами что-то случилось?

– Да, и я хотела бы сегодня же поговорить с мужем! Это личное дело, и ужасно важное! Я бы хотела, чтобы вы позволили мне отправиться прямо утром с курьером, который повезет депеши в форт Уильям Генри!

– Мне очень жаль, миссис Карстерс, но я вынужден отказать вам. Ничего хорошего из этого не выйдет. К тому же вы опоздали, если действительно так хотите поговорить с Адамом. Нынче утром армия выступила в поход на форт Карильон, и если все идет по плану, то в эти самые часы они уже сходят на вражеский берег.

От страха у Аманды все сжалось внутри, и при виде того, как исказилось ее прелестное лицо, генерал несколько смягчился и даже попытался ее утешить:

– Увы, теперь вы можете только ждать, но зато недолго. Если штурм будет успешным, то мы быстро возьмем крепость, и наши солдаты вернутся не позже чем через неделю.

– Неделю?!

– Мне очень жаль.

Не в силах больше бороться с тревогой, Аманда вдруг выпалила:

– Генерал Уэбб, а какие меры приняты для того, чтобы ухаживать за ранеными?

Генерал заметно помрачнел – не в его обычаях было отчитываться перед дамами, – но заставил себя сдержаться, так как не мог не понять, какие чистые чувства движут этой юной отважной женщиной. Наконец он неохотно ответил;

– Сегодня утром доктор Картрайт отправляется в форт Уильям Генри, чтобы заранее устроить палатки для приема раненых.

– Ну значит, я поеду с ним!

– Милая дама… – начал было генерал, заметно раздраженный такой настойчивостью.

– Но ведь я опытная сиделка! Я уже помогала ухаживать за ранеными во время осады форта Уильям Генри! Я наверняка там пригожусь, вот увидите! – Тут она со стыдом припомнила свое первое и последнее посещение казематов с ранеными в осажденной крепости.

– Доктор Картрайт уже набрал людей.

– Генерал, но ведь вы не можете сказать этого точно, пока не узнаете, много ли будет раненых! И моя помощь может очень даже пригодиться!

– Мадам! – Физиономия генерала уже начинала грозно багроветь, и Аманда вовремя сообразила, что пора менять тактику беседы, если она желает добиться успеха.

– Ну тогда, генерал, вы не могли бы мне позволить обратиться со своей просьбой к доктору Картрайту и предоставить ему самому решать, можно или нет мне присоединиться к его отряду? Уж он-то точно может сказать, нужна я ему или нет.