Плененный тобой

– Тогда перестань убеждать меня, что все в порядке, когда сам едва держишься!

Я разочаровано зарычал.

– Я не знаю, что мне с этим делать. Не понимаю, как то, что Крис узнал обо всем может что-либо изменить.

Ее подбородок приподнялся.

– Он беспокоится о тебе. Ты позвонишь ему?

Я отвернулся. Мысль о том, что я снова увижу своего отчима, заставила желудок сжаться.

– В каком-то смысле мне придется поговорить с ним. У нас совместные дела.

– Ты предпочел бы избегать его. Скажи, почему?

Я отошел от нее.

– Мы не собираемся становиться лучшими друзьями, Ева. Мы едва виделись и раньше. Я не вижу никаких причин, чтобы это изменить.

– Ты злишься?

– Боже! С какого хрена я должен облегчать его душевные муки?

Я двинулся в сторону душа. Она последовала за мной.

– Ничто не может помочь ему почувствовать себя лучше, и я не думаю, что он ждет этого от тебя. Он просто хочет быть уверен, что ты все это пережил.

Я зашел в душевую кабинку и включил воду. Ее рука легла мне на спину.

– Гидеон…, ты не можешь просто задвинуть свои чувства в дальний ящик. Если конечно не хочешь повторения вчерашней ночи. Или очередного кошмара.

Упоминание моих кошмаров заставило меня развернуться к ней.

– По-моему, две предыдущие ночи мы отлично справлялись!

Ева не пугалась моей ярости, как другие, и это разозлило меня еще сильнее. Бесчисленные отражения ее обнаженного тела только усугубляли ситуацию.

– Во вторник ночью ты совсем не спал, - не сдавалась она.
– И прошлой ночью был так измотан, что едва сомкнул глаз.

Она не знала, что я спал несколько часов в соседней спальне, и никогда об этом не узнает.

– Что ты от меня хочешь?

– Причем тут я! Это поможет тебе, Гидеон. Разобравшись с этим, мы сможем строить планы на будущее.

– Планы? Я и так с этим отлично справляюсь. Вчера на лице Криса отлично читалась жалость. Как и на твоем! Не нуждаюсь я ни в чьем сочувствии, черт побери. И их чувство вины мне на хрен не нужно.

Ее брови взлетели вверх.

– Не буду отвечать за Криса, но на моем лице не было жалости, Гидеон. Может быть, понимание, потому что я знаю, что ты чувствуешь. И конечно же боль, потому что наши сердца связаны. Когда тебе больно, то и мне тоже. Тебе придется с этим разобраться, потому что я люблю тебя и буду любить всегда.

Ее слова разрывали меня на части. Потянувшись, я ухватился за покрытое рябью стекло душевой кабины.

Оттаяв, она подошла ко мне и обняла. Я опустил голову, впитывая в себя ее тепло. Ее запах, чувства. Свободной рукой я спустился к ее бедрам и крепко схватил за ягодицу.

Я уже не тот человек, которым был при нашей первой встрече. В чем-то я стал сильнее, но в другом, стал уступать. И с этой слабостью приходилось бороться. Мне было свойственно бесчувствие, но сейчас…

– Он не считает тебя слабым, - прошептала она, прочитав мои мысли. И прислонилась щекой к моей груди.
– Никто не сможет. После всего, через что ты прошел..., чтобы стать тем, кто ты есть. Это сила, милый. И я впечатлена.

Мои пальцы впились в ее мягкое тело.

– Ты необъективна. Потому что влюблена в меня.

– Конечно, влюблена. Иначе и быть не может. Ты удивительный, идеальный…

Я фыркнул.

– Идеальный для меня, - исправилась она.

– И с тех пор, как ты принадлежишь мне, это очень хорошо.

Я притянул ее к себе, а потом затащил под теплые струи воды.

– Чувствую, как что-то изменилось, - заметил я.
– Только пока не понял, что именно.

– Мы выясним это вместе.

Ее руки пробежали по моим плечам и спустились к рукам.

– Только не отталкивай меня. Ты должен перестать защищать меня, особенно от себя самого.

– Я не могу причинить тебе боль, Ангел. Не могу так рисковать.

– Как хочешь. Я все равно справлюсь с тобой, Ас, как только ты отобьешься от рук.

Будь это правдой, я бы вздохнул с облегчением.

Я решил сменить тему во избежание ссоры, способной испортить весь день.

– Я тут подумал над изменениями пентхауса.

– Ты меняешь тему.

– Мы исчерпали ее. Но не закрыли, - объяснился я.
– Просто притормозили до разрешения ситуации.

Она посмотрела мне в глаза.

– И почему меня заводит, когда ты ведешь себя, как альфа-могул?

– Не говори, что когда-то было, что мне не удавалось завести тебя.

– Боже! Хотелось бы! Тогда от меня было бы гораздо больше пользы.

Я убрал мокрые пряди волос с ее лица.

– Ты вообще думала о том, чего хочешь?

– Без разницы, главное, чтобы заканчивалось твоим членом во мне.

– Я рад. Но вообще-то имел в виду пентхаус.

Она пожала плечами, а глаза загорелись озорным лукавством.

– Тоже самое.

***

Я стоял перед местным кафе, мимо которого проходили равнодушные туристы.

Маленькое и лишенное всякой эстетики, оно представляло собой обычную непривлекательную виниловую палатку. Основными блюдами являлись супы и сэндвичи для людей с хорошим аппетитом. Холодильник, стоящий около двери, имел ограниченные запасы напитков, и этот древний аппарат принимал только наличные.

Нет, путешественники и носа не сунут в заведение открытое иммигрантами, решивших урвать кусочек Большого Яблока. Они лучше отправятся по местам, известным по фильмам или телевизионным шоу или же на безвкусные спектакли Таймс-сквер. Местные же знали какое сокровище скрывается за соседними дверями, поэтому и выстраивались в очередь.

Я проскользнул мимо очереди к задней части. В крошечном помещении расположились несколько столиков с поцарапанной эмалевой поверхностью. За одним из них в одиночестве сидел мужчина, читая ежедневную газету, из стоявшей перед ним тарелки с супом струйкой взвивался пар.

Вытащив стул, я сел напротив него.

Бенджамин Клэнси, не глядя в мою сторону, заговорил.

– Чем могу помочь, мистер Кросс?

– Уверен, я должен поблагодарить вас.

Он неторопливо сложил газету и отложил ее в сторону, встретившись со мной взглядом. Этот мужчина был неплохо сложен и в хорошей форме. Его русые волосы пострижены в армейском стиле.

– Да? Ну, хорошо, тогда я принимаю благодарность. Несмотря на то, что сделал это не для вас.

– Я знаю.

Я изучающе оглядел его.