Пленница 2

Несколько дней назад чернокнижник посматривал камеры слежения, что стояли почти по всему дому. И после тщательного изучения каждой пленки он не нашел ровным счетом ничего. Жаль, что в спальне он так и не захотел ставить камеры. Ему не хотелось, чтобы кто-то подсматривал за тем, что он там делает. И Дар с ним была согласна в этом вопросе. И вот теперь он ругает себя за то, что все-таки этого не сделал.

Но даже не это странно. В коридорах, на улице. Нигде не было видно Тэя. Он словно бы появился сразу в комнате и тут же забрал Дар. И все в считаные секунды.

Чернокнижник неожиданно замер и посмотрел на свое отражение в окне.

Он почувствовал толчок, когда кто-то переместился в его доме. И по истечении минуты, когда он зашел в спальню, снова ощутил то же самое.

Его неожиданно пронзила догадка. Он с самого начала смотрел не в ту сторону, поэтому его поиски заходили в тупик.

— …Так что не знаю, как ее искать, — закончил Шартас.

Вихо повернулся и медленно обошел стол.

Его друг задумчиво смотрел на него, но чернокнижник не заметил проблеска понимания, что его раскусили.

— Не знаю, что и делать Шартас, — сказал Вихо. — Она словно испарилась вместе с охотником.

Чернокнижник дотронулся до шкатулки. Она радужно перелилась. По венам побежала древняя магия. Этого сейчас достаточно, чтобы убить с десяток сильных магов. А злость только придавала больше сил.

— Кто бы мог подумать, что мой единственный друг отдаст мою любимую в руки насильника.

Шартас резко вскочил с кресла, но Вихо уже был готов. Взмахнув рукой, но откинул колдуна обратно на кресло и вдавил в сидение так, что тот застонал от боли. Чернокнижник выпрямился и с ненавистью посмотрел на человека, которому много лет доверял. Шартас дернулся и даже попробовал использовать какое-то заклинание, но Вихо был сильнее.

— А теперь «друг» рассказывай, почему ты отдал мою жену Тэю.

* * *

В голове мутило и сознание вязкое, как кисель, еле-еле ворочалось в голове. Наверное, причина была в том, что воздействие магии Шартаса не прошло бесследно, или просто недостаток свежего воздуха так сказывался.

Я перевернулась на спину, чувствуя, как в голове словно перекатывается тяжелый шар. Руки почему-то холодило что-то железное. Оно неприятно сжимало запястья, и когда я захотела подтянуть руки, не дало мне ими даже пошевелить. Глухо звякнуло что-то о железные прутья кровати.

Я подняла голову и осмотрелась. Все та же ненавистная комната, блеклый свет. В душевой был слышен звук льющейся воды. Несколько раз моргнув, глянула на руки и ужаснулась. Они были заключены в наручники, сцепленные за прутьями.

Душа похолодела от ужаса.

— Нет, — пришло осознание. — Нет-нет-нет.

Я дернула руками, надеясь на то, что прутья кровати недостаточно крепкие. Результата это не принесло. Я оглянулась, пытаясь найти ключи от наручников, но их, конечно, не было. Взгляд остановился на вещах Тэя, что лежали на полу около душевой.

Сердце судорожно сжалось и казалось, что сейчас выпрыгнет из груди от страха.

Звук льющейся воды затих.

Я села на кровати и снова попробовала освободиться. Наручники были крепкими и поддаваться не хотели. Хоть я и понимала, что все равно никуда не денусь, но все же не хотелось, словно какая-то рабыня быть пристегнутой к кровати.

Дверь в душевую открылась, и в комнату вошел Тэй. Он неторопливо вытирался полотенцем и разглядывал меня.

В носу защипало от обиды.

— Прости, малышка, за временные неудобства.

— Неудобства? — переспросила я, чувствуя, как срывается голос. — Ты именно так пытаешься меня приручить?

— Нет, перестраховываюсь.

Я посмотрела на наручники и увидела, как Тэй бросает полотенце на стол. Потом рядом со мной прогнулась кровать. По телу побежали мурашки, а душу охватила истерика.

Хотелось разрыдаться во весь голос, но это будет даже унизительнее, чем то, что собирался делать Тэй.

Плеча коснулись теплые губы. Я усилием воли заставила сидеть себя спокойно и не истерить. Раньше с Вихо у меня получалось и теперь получится. Тэй провел рукой по моей ноге и забрался под майку. Его прикосновения были неприятны, но я старалась держать себя в руках. Хочу свободы, придется потерпеть.

Удивительно, но охотник не стал уходить дальше прикосновений. Он целовал меня в шею и ладонью гладил живот. Зарывался носом в волосы, ласкал грудь, но взять не пытался. Когда Тэй потянулся к моим губам, я почуяла запах алкоголя.

— Ты пьян.

— Совсем немного.

Он взял меня за подбородок и попробовал поцеловать, но я увернулась. Рука охотника застыла на моем животе.

— Не хочешь?

Я покачала головой. Его голос был таким пугающе тихим, что я каждую секунду ждала от него подвоха. Ждала, что он вот-вот выйдет из себя.

— А Вихо хотела даже после того, как он насиловал тебя три года.

Фраза прозвучала очень злобно, хотя охотник голос не повышал. Я подняла глаза и посмотрела на Тэя.

— Да, насиловал. Но в отличие от тебя не запирал в подвале. Он изменился ради меня. Готов был жизнь отдать.

Охотник медленно моргнул и зарылся носом в мои волосы.

— И я готов, — выдохнул он.

Некоторое время он сидел, уткнувшись носом в мои волосы. Его руки обвили меня и прижали к себе, словно я была его самым дорогим подарком, которым он не хотел делиться.

— Меня, значит, тоже простишь.

Несколькими днями раньше я бы сказала, что ни за что на свете. Но просидев в подвале четыре, может, пять дней, поняла, что могу сдаться быстрее, чем я рассчитывала. Когда я была в рабстве у Вихо, у меня был доступ к книгам, развлечениям. Могла гулять по дому и скверу. А тут только голые стены и гудящий генератор по соседству. Чувствую, что буду согласна на все что угодно лишь бы поскорее выпустили.

Мне в голову пришла хорошая мысль.

— Тэй.

— М-м?

— Я буду очень благодарна тебе, если ты погуляешь со мной, — я скромно потупила глаза. — Надоело тут сидеть.

Тэй посмотрел на меня полупьяным взглядом.

— Благодарна?

Я кивнула.

— И какая же будет эта благодарность?

Захотелось скрипнуть зубами и сказать, что просто скажу от всего сердца спасибо. Но плевать он хотел на это «спасибо».

— А что ты хочешь?

— Тебя.

Кто бы мог сомневаться.

Я задумчиво пожевала губы. Не хотелось соглашаться. От одной только мысли, что я буду с ним спать, кожа покрывалась мурашками.