Пленница для двоих

Прав Миха, её котёнком называя. Реально же такая. Ластится и кайфует, словно только начали встречаться. А ведь нихрена не начали. Успел уже раз развестись, второй развод на подходе. Херня конечно, ещё два года впереди. Но время вообще быстро летит.

Вот вроде был пацаном, который на отца пахал, а вот уже со Зверем работаю. Ещё немного, как самостоятельно под себя людей прогибаю.

Только познакомился с Тисой, а у нас на троих — трое детей. Старший сын от Михи, второй ребёнок от меня был. Когда дочь родилась, решили не узнавать. Похер уже, на самом деле. Наша женщина и наши дети.

Хотя до сих пор понять не могу, как согласился на подобное. Не собирался вообще. Дикость, чтобы моя лапочка ещё кому-то принадлежала. Но сложилось так, а я втянулся. И спокойней по работе отъезжаю. Если схлопочу пулю в лоб, то уверен, что Миха позаботится о жене.

— Давай, Князева, Новый год скоро.

— Не хочу. И Князева-Устинова, вообще-то.

— Не, лапочка. Устинова ты когда замужем за Михой. А сейчас — Князева.

— Князева, ладно.

Сонно кутается в одеяло, подставляя губы под поцелуи. Жмурится довольно, улыбается. А у меня одно желание — завалить в кровать и ближайшую вечность не выбираться.

Тиса за шею обнимает, забираясь сверху. Где-то по пути теряет одеяло, оставаясь совершенно голой. Блять, трое детей, дочь совсем недавно родила. А лишь едва округлилась, став только лучше.

— Соблазняешь, чтобы к остальным не идти?

— А получается?

— Манипулировать мужиками через секс, киса, вообще плохая затея.

Девушка вздрагивает, упустив, когда Миха в комнате появляется. Прижимается к девчонке, в меня впечатывает. Привычным уже движением. Натренировал себя не реагировать, не пытаться нахер послать.

В конце концов, если Тисе хорошо, то и мне тоже.

— Одеваться нужно, краситься, голову мыть, — перечисляет, сильнее на мне ёрзая. А член, блять, уже колом. Реагирует по стойке смирно, стоит Тисе прижаться. И та это прекрасно чувствует. — Я устала после перелёта.

— Мы летели часа два, не придуривайся.

— Ладно. Я просто плохая мать. И пока детей развлекают остальные, хочу побыть с вами.

— А это можно организовать, лапочка.

И это хорошо ещё, что мы свою схему с ребятами замутили. Раз в месяц забирал всю ораву, что у Клыка, Зверя и Царя была, к себе. А в остальные выходные по их домам распихивал сыновей. Потому что нехрен вот это вот всё, спален много, а нигде не скрыться.

Выходные наедине — дар Богов, не иначе.

— Илюш, — стонет так призывно, едва грудь задел.

По светлой коже веду, и пофиг, что половину лета на море провела. Йодом дышала, оздоровлялась с детьми, пока с Михой возникшие проблемы решали. А загар не держится.

Обвожу торчащие соски, наслаждаясь реакций. Каждый раз будто первые. Пытается руки перехватить, выгибается. И эти охрененные мурашки по телу, которые выдают её возбуждение.

— Миш…

— Да или нет?

— Да.

Даже уточнять не нужно, о чем базарят, пока я шею губами исследую. Чувствую, как Тиса напрягается, хватаясь за мои плечи. Мы редко такое творили, чтобы сразу вдвоём в ней двигаться. Пристраиваться у влажного входа, пока Миха уже другим ходом воспользовался.

Жду, когда привыкнет к темпу, и тогда сам толкаюсь, утягивая за собой на матрас. Чтобы лежала и только кайф получала. Всегда себя эгоистом считал, поебать было, если девке неудобно.

Но Тиса, блять, всё нахрен перевернула.

Ловлю её губы, стоны глотаю. А сам двигаюсь медленно. В ней узко пиздец, жарко.

— Я… Ох.

Задыхается и это личным кинком становится. Наблюдать за её возбуждением, как девушку кроет. Как быстро до финала доходит, содрогаясь. Ласковая такая, когда тяжело дышит и губы кусает.

За десять лет должен был уже наебаться. Но ничего такого. Кроет от её вида, словно на наркоту подсел. Личная доза нужна, в виде жарких поцелуев и пальцев на груди.

— Быстрее, — всхлипывает так откровенно, что член только сильнее крепнет. И я даю ей желанное, на пару с Михой. — Да.

Да, лапочка, да.

— В порядке?

Друг, как слон, на кровать заваливается. Матрас пружинит едва, пока Тиса на мне лежит. В себя приходит. И мне бы неплохо, чтобы мозги на место встали.

— Угу.

— Угу? — передразниваю, целуя надутые губы. — В душ надо, Тис. А после спуститься к остальным.

— Да забей, там пацан Клыка за всеми присматривает. Остальные, думаю, как и мы, по спальням разбрелись.

— Господи, бедный Алек. После такого он точно детей не захочет.

— Думаю, лапочка, в пятнадцать рано о детях думать.

— Всё равно. Ладно, собираемся и пойдём в низ.

Хер знает за коим чертом поперлись к океану праздновать. Горнолыжный курорт какой-то бы нашли, с джакузи и развлекательной программой. А тут тишина сплошная.

Тепло, хорошо, но всё равно дырой кажется. Не представляю, как тут можно круглый год жить. Подохну от тоски быстрее, чем сезон пройдёт.

— Пап! — пятилетний Марк запрыгивает с разбегу, даже не сомневаясь, что подхвачу. — А как дед Мороз нас найдёт если мы уехали?

— Мама ему записку оставила.

Миха по волосам малого трепет, направляясь к бару. Никакого, мать его, алкоголя, пока дети не уснут. Наливает холодный лимонад и о чём-то с дочерью Царя треплется.

— Точно оставила?

— Точно. Ты как, ещё не тронулся? — к Алеку обращаюсь, который старше всех на этом сборище среди детей. Следующая Ксюша, дочь Зверя, которой девять исполнилось. — Остальные разбрелись?

— Вы то шустрые, а остальные… Хотя шустрые это, наверное, не очень хорошо.

— Пацан, за языком следи.

— Пока я ваш бесплатный нянь — не-а.

Ребёнок ещё. Едва язык не показывает, подтрунивая. Я в его возрасте уже на отца работал, выгрызал всё, что тому нужно было. А этот — ничерта о сложной жизни не знает. Повезло. И знаю, что как и Клык, всё сделаю, чтобы мои дети тоже не узнали.

Постепенно остальные подтягиваются. Занимают огромную гостиную. Тиса организовывала выбор жилья и знатно меня поэксплуатировала, заставляя каждый вариант обсуждать. Но этот неплох. Диваны большие, много их. Дети на полу что-то строят, кто постарше — по дому гоняют.