Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо

— Ты в полиции все объяснять будешь. Ты, русская шлюха, заманила Мухаммеда в туалет и решила с ним расправиться. Сестра сразу сказала, что у тебя черное сердце и что тебе не понравилась наша семья. Ты решила с нами разделаться.

— Это неправда. Я не убийца! — отчаянно прокричала я и тут же умолкла, боясь, что кто-нибудь из домочадцев проснется и прибежит на мой крик.

— Ты — иностранка, иноверка, осмелилась совершить преступление в чужой стране. Сейчас мы сдадим тебя полиции и будем требовать в суде самого страшного наказания, если, конечно, мужчины нашего дома предварительно не растерзают тебя до смерти собственными руками.

— Да что вы такое говорите?

Мужчина говорил настолько жестоко, словно не видел моих слез.

— Я найму адвоката, — вырвалось у меня. — Это же несправедливо: я ни в чем не виновата. Я требую адвоката. Я буду давать показания только в его присутствии.

— Требовать у себя в России будешь, если, конечно, когда-нибудь до нее доберешься. А сейчас ты в другой стране и будешь подчиняться нашим законам и отвечать за убийство по всей строгости. Ты, иноверка, в арабской стране убила арабского мужчину. Мразь! Я иду всех будить и вызываю полицию.

— Вызовите российского консула, — я ощутила, что мне резко стало не хватать воздуха.

— А кого тебе еще вызвать? Может быть, президента вашей страны? Вот полицию я сейчас точно вызову. С этим я помогу, а на консула можешь не рассчитывать. Убийство — это слишком серьезное обвинение. Тут у тебя не будет ни союзников, ни заступников. Ты находишься на территории мусульманского государства и будешь отвечать за убийство мусульманского мужчины по всей строгости нашего закона. Ты еще не знаешь, что такое египетская тюрьма. Люди гниют в ней заживо.

Злобный араб развернулся и хотел было уже выйти из туалета, но я тут же вспомнила его имя и, опустившись на колени прямо на грязный пол, прокричала:

— Ахмед, стойте! — Затем подумала о том, что в данной ситуации совершенно бессмысленно обращаться к нему на «вы» и поправила саму себя: — Ахмед, стой!

Мужчина остановился и, повернувшись в мою сторону, посмотрел на меня все тем же злобным, полным ненависти взглядом. Я стояла на коленях, по моим щекам текли слезы, и я смотрела на араба жалобными глазами:

— Ахмед, я тебя умоляю! Не губи, не казни! Я все что хочешь для тебя сделаю. Умоляю, не губи. Я еще молодая. Еще несколько минут назад у меня вся жизнь была впереди, а теперь в одночасье все рухнуло. Ради Аллаха, не казни ты меня. Все выполню, что скажешь. На все пойду, только не казни…

ГЛАВА 8

Глаза Ахмеда засветились хитрым огоньком. Он посмотрел на меня с любопытством и сухо сказал:

— А ну-ка, подойди ко мне. Дай-ка я на тебя хорошо посмотрю, может, ты и в самом деле на что-нибудь сгодишься?

— Конечно, сгожусь. Конечно…

Как можно быстрее я на коленях подползла к Ахмеду, придерживаясь за грязный пол руками, и, наклонившись к домашним шлепанцам мужчины, принялась их целовать и слезно молить не сдавать меня в тюрьму. Ахмед приказал мне встать. Я покорно выполнила приказ и посмотрела на мужчину глазами, полными слез. Ахмед нажал на одну из клавиш телефона, и я услышала весь наш с ним разговор.

— Что это? — мрачным голосом спросила я.

— Запись нашего с тобой разговора.

— Зачем? Для полиции?

— Для меня. Ты хочешь в египетскую тюрьму?

— Нет, нет, нет, — судорожно закачала я головой.

— Ты хочешь, чтобы я тебя пощадил?

— Хочу.

— Тогда с этой минуты ты будешь делать все, что я тебе говорю, и если хоть раз ты меня ослушаешься, то я, не раздумывая, сдам тебя полиции. Запись нашего с тобой разговора у меня есть. Это моя страна и мои порядки. Ты тут никто и зовут тебя Никак.

— Да, конечно.

— Ты меня поняла?

— Что я должна делать, чтобы ты не сдал меня полиции?

— Все, что я тебе прикажу.

— Я все поняла. Я все буду делать, — утвердительно закивала я головой. — Я обещаю, клянусь…

— Я почти тебе поверил.

— Пожалуйста, не сдавай меня в тюрьму!

— Ты так меня просишь…

— Пожалуйста!

— Действительно жалко, что такая девушка будет пропадать в страшной египетской тюрьме и сгниет там заживо. Твоя свобода будет зависеть только от меня.

Ахмед расстегнул пуговицы на моем халате и сжал с силой мою правую грудь.

— Мне больно.

— Терпи. Теперь тебе многое придется терпеть. Ладно, потом позабавимся, — злобно усмехнулся мужчина. — А пока никто не проснулся, иди в комнату к мужу и вынеси мне свой заграничный паспорт.

— Зачем?

— Затем, чтобы ты не сбежала на родину, паспорт пока будет храниться у меня. Иди, я сказал.

— А как же я без паспорта-то?

— Он тебе не нужен. Завтра Валиду я скажу о том, что взял у тебя паспорт для того, чтобы поменять тебе визу. Это долгий процесс, поэтому паспорт будет пока у меня.

Неожиданно Ахмед замолчал и, испепеляя меня взглядом, спросил:

— Или ты хочешь в тюрьму? Ты только скажи, и я сразу позабочусь о том, чтобы тебя упрятали за решетку.

— Нет, Ахмед, я сейчас вынесу паспорт.

— И денег прихвати — долларов пятьсот. Мне на первое время хватит.

— Хорошо.

На цыпочках я зашла в нашу с Валидом комнату и осторожно, чтобы не разбудить мужа, потянулась к своей сумке. Достав оттуда свой заграничный паспорт, я полезла в карман юбки, где у меня лежала припасенная тысяча долларов (остальные деньги были на карте), отсчитала пятьсот, положила их в паспорт и вынесла ждущему меня за дверью Ахмеду.

— Молодец, — похвалил меня Ахмед и, открыв паспорт, пересчитал доллары. — А теперь иди к мужу спать.

— Я сейчас уйду, а ты вызовешь полицию, — высказала я свои опасения истеричным голосом.

— Пока ты будешь слушаться меня и делать все, что я тебе говорю, я не посажу тебя в тюрьму.

— Я буду послушной, — я вновь смахнула слезы.

— А по-другому нельзя. Это чужая для тебя страна, — Ахмед специально выделил слово «чужая». — Считай, что я тебя пожалел. И помни, что на моем мобильном телефоне записан наш с тобой разговор. Если я не посадил тебя в тюрьму сейчас, то это не значит, что я не упрячу тебя за решетку потом.