Пленница тирана

Зашуршала фольга, — на какой-то миг он отвернулся от меня, завозился где-то там, внизу, задев костяшками до боли мой клитор.

И снова навалился, опираясь на локти с обеих сторон от моей головы, — а ноги, до сих пор жестко им разведенные уже ломило от ноющей боли.

Пробежал глазами по моему лицу, как-то даже мягко поправил упавший на глаза локон, — и я снова поддалась этому человеческому, что проступило в его глазах.

Может, — самой попросить, чтобы продолжил то, что было с самого начала? На то, что отпустит, шансов, конечно, нет, но, может, хотя бы это?

Резкая боль между ног выбила из меня все мысли.

Как будто обжигая и раздирая меня изнутри одновременно.

Зажмурилась настолько, что перед глазами замелькали ослепительные вспышки на фоне полнейшей черноты.

Не знаю, как не заорала от жуткой разрывающей боли, — крик застрял где-то в горле, а тело судорожно сжалось, превращаясь в камень.

— Расслабь мышцы, — надавил пальцами мне на плечи. Так, что, кажется, не просто синяки останутся, а вмятины и кровоподтеки. Расслабь! Конечно, — так это просто! Сказать, — но не сделать!

Глубоко задышав, попыталась, — и его член толкнулся глубже, — теперь показалось, что у меня даже кости раздвигаются, расшатываются с хрустом в тазобедренном отделе. Его член распирал меня всю, как будто я бабочка, которую проткнули булавкой. Очень огромной, очень толстой булавкой. Больше самой бабочки.

— Ты сухая, — попытался толкнуться еще, глубже, — но не получилось. — Давай. Смочи себя.

Смочить? Это — вот как он себе представляет? Думает, я щелкну пальцем, — и тут же появится возбуждение?

— Быстрее! Палец послюни и введи, — кажется, он начинает злиться. А если не сделаю, — то что? Поймет, что ничего не получится и оставит эту идею?

— Ты плохо слышишь? — его рука дергает за волосы, — кажется, с меня скоро они слезут вместе с кожей головы, которая тут же начинает гореть, вся, до мучительной боли.

Обреченно засовываю палец в рот, — но бесполезно, там — тоже сухо, как все выжгли.

— Слюны нет, — еле шепчу. Да, я боюсь, что он снова психанет из-за того, что я позволила себе разговаривать.

— Блядь, все с тобой не так, — мочит свои два пальца и резко проталкивает в меня.

Как будто раскаленной палкой, — внутри все протестует, мышцы от этой новой боли снова сжимаются так, что пальцы его сейчас просто вытолкнутся. И, — самое страшно, — понимаю, что до этого он в меня вошел даже не наполовину.

Но его, кажется, ничего не смущает.

Несколько раз жестко толкнувшись пальцами, вытаскивает их и, теперь уже медленнее, направляет в меня свой член.

Теперь я успеваю все прочувствовать, — как упирается в мой вход его огромная головка, как, со скрипом она проходит сопротивление у меня внутри, и, чуть поводив ею во мне вперед- назад, он резко вдалбливается на полную мощность, одновременно навалившись на меня почти полностью.

Боже! Боль — оглушительная, до звона в ушах, до моментального пота, который тут же обливает мое затрясшееся от жуткого разрывающего ощущения тела. Даже орать не могу, — боль окатила, пронзила насквозь и слезы сами по себе хлынули из глаз.

Наклонился надо мной, — так близко, что наши лица почти соприкоснулись.

Снова показалось вот это что-то человеческое в его лице, и… Какой-то странный взгляд в еще сильнее потемневших глазах с бешено расширенными глазами.

Интерес… Какой-то странный, — так рассматривают забавную и странную зверушку…

Но, может, теперь, поняв, что я девственница, он все-таки поверит, что я — не шлюха, и не станет продолжать?

Только бы вышел из меня как можно скорее, — я больше не вынесу этой жуткой боли!

Не двигаясь, провел по моему лицу ладонью, стирая слезы. Замер, обжигая меня своим тяжелым дыханием. Лишь бы отпустил, — я больше не выдержу! Сейчас, кажется, от меня только куски тела останутся!

Но — нет, чуда не случилось.

Приподнявшись, он поднял мои ноги, забрасывая себе на плечи, и начал двигаться, — резко, жестко, каждым толчком раздирая меня еще сильнее, еще глубже, — до мучительной, резкой скручивающей боли в животе, до прострелов в сосках, как будто действительно проткнет меня сейчас насквозь, до самого горла, перемешав все внутренности в фарш.

Даже вкрикнуть не смогла. Стонать от боли не могла. Ничего не могла. Только думая об одном, — скорее бы потерять сознание от этой боли!

Только сознание никак не покидает меня, а он — все ускоряется, и толчки становятся резче.

Задвигался бешено, сжав челюсти, впившись в меня взглядом, — а я уже и не пыталась закрыть глаза, — все равно не помогало. Затонал, — с хрипом, с рычанием, начав вколачиваться так, как будто на кусочки меня развалить хочет. Все тело затряслось, подлетая почти над кроватью, грудь под его точками стала болезненно дергаться, а внутри, — ожог и рана, невыносимая, безумная боль.

И наконец замер, прижав меня своим телом еще сильнее.

Неужели? Неужели все?

Слушала его рваное дыхание мне в шею, смотрела, как капля пота с его виска падает на мое лицо, — не двигаясь, стараясь даже не дышать, вообще не издавать ни звука, даже уже не дернулась когда он обхватил ладонью мою грудь.

Внутри все равно все горит, пусть даже он и вышел. Так раздирает, что невыносимо терпеть, и хочется просто сдохнуть, — прямо сейчас, в один миг.

— Иди к себе, — хрипло произносит. Очень тихо.

И я соскальзываю с этой кровати, на которой меня только что практически убили.

На его презервативе, на простыни видна кровь. Весь его член, до сих пор не опавший, в моей крови, даже волосы над ним.

Еле встаю на ноги, — они не слушаются, их сводит судорогой от того, насколько сильно он их раздвинул, и как долго это было.

Орать хочется, выть, реветь в голос, — но я только на негнущихся ногах, как сломанная кукла, плетусь вперед. Ничего в голове, — ни единой мысли, только как будто бьет колокол, — оглушительно и по вискам. Даже не думаю о том, куда это, — к себе? Но в том, что уж точно не домой, — даже не сомневаюсь.

Глава 14

Меня подхватывает под локоть та самая женщина, которая встретила у дома нас с Зафирой, и куда-то тащит, практически волочит. Не разбираю дороги, даже не смотрю, мне все равно. Меня заталкивают в какую-то конуру, — маленькая комната без окон. Кровать, стол, одно кресло у стола, — и приоткрытая дверь в ванную. Вот и все.

Оставляет одну, и я просто падаю на постель, слыша в тишине, как поворачивается ключ в замке двери.

Меня заперли. Выхода отсюда нет, — проносится в голове.