Пленница Вепря

— Какой сегодня день? — спрашиваю слабым голосом у сиделки.

— Так понедельник, милая, — шепчет она. — Валерий Иваныч тебя с того света вернул. А твой мужик тебя уже забрать хочет. Соскучился небось, — улыбается сиделка. — Он за эти дни прибегал несколько раз. Беспокоился. Есть, конечно, и такие, что денно и нощно у кровати сидят. Но твой, видать, человек занятой. Хоть проведывал — и на том спасибо! — шепчет бабулька. Я всматриваюсь в доброе и открытое лицо, в лучики морщин, отходящие от глаз, и силюсь не разрыдаться.

«Мой! Не мой! Черного кобеля не отмоешь добела, — бурчу я про себя и, заслышав в коридоре шаги, перевожу взгляд на дверь. — Вепрь, твою мать! Вон прискакал кабанчиком», — зло усмехаюсь я и без утайки пялюсь на мрачное лицо Родиона Веприцкого. Вижу залегшие морщины и синяки под глазами.

«И снова седая ночь!» — проносится в голове.

— Выйди, — приказывает моей бабульке Родион и, усевшись на освободившийся стул, смотрит на меня враждебно.

— Ну ты устроила, Майя! — рычит не сдерживаясь. — Какие номера еще у тебя в запасе? Ты предупреди заранее, когда в окно выйти захочешь или снова за рюмкой потянешься…

— Я же тебе сказала, — цежу я сквозь зубы. — Я алкоголь не пью.

— А я что, в тебя вливал насильно? — особо не церемонясь, ревет он. — Хорошо, Валера в клубе был. А то бы тебя, дуру, не откачали бы. А мне жмурик в кабинете вообще без надобности. Ты специально пришла в клуб, чтобы окочуриться?

— Да, конечно, — киваю я и добавляю серьезно: — Если бы я знала, что ты умалишенный, обходила бы тебя и твой клуб стороной, — бурчу я недовольно и тут же натыкаюсь на разъяренный взгляд.

— Я смотрю, ты страха не ведаешь, — рыкает он. — Ну подожди, милая, — добавляет зловеще. — В твой счет обязательно включу пребывание в частной клинике и срочный вызов бригады.

— Ага, — злюсь я. — Материальную помощь еще не забудь!

— Кому это? — удивляется он и даже не скрывает своего изумления.

— Ну тебе, конечно, — усмехаюсь я. — Хочешь, окажу, как малоимущему?

— Ты точно чокнутая, — бурчит он. — Справка есть? Но не надейся, что тебе это поможет!

— По своему опыту судишь, — огрызаюсь я, понимая, что терять мне нечего. — Тебе вон из дурки выписали, а ты все равно жмуриков боишься…

— Идиотка, — шепчет он и, повернувшись к вошедшему в палату Валерию Ивановичу, без всяких прелюдий дает указание: — Я забираю ее с собой, Валера. Оставлять ее тут я не могу. Просто не знаю, что еще взбредет в эту светлую голову. А мне Майя Владимировна нужна живой и невредимой. Понимаешь? — добавляет, радостно улыбаясь. Ну словно молодожен хренов.

— Ну конечно, — весело соглашается Валера. — А кто будет выполнять все мои требования и назначения? Мне по дороге на работу придется к вам заезжать… Но твоя подруга пока очень слаба и ей нужен покой, — голос доктора тверд и решителен.

«Какая еще подруга?!» — хочется завизжать мне. Но строгие серые глаза смотрят на меня грозно и сурово. И я молчу.

2.

— Может, она еще пару дней у нас проведет? — с сомнением интересуется Валерий Иванович. — Мало ли…

— Нет, — морщится Веприцкий. — Я ее домой заберу. А ты первые два дня заезжай, Валера.

— Договорились, — кивает доктор и уже собирается выйти из палаты, когда я понимаю, что молчать больше нельзя. Последний шанс.

— Я не хочу к тебе домой, — тихо, но отчетливо заявляю я и упрямо смотрю на Родиона.

— А кто б тебя спрашивал? — кривится он. — Прекрати со мной пререкаться, Майя.

— Отвези меня в мою квартиру, — шиплю я, но бесполезно, заботливый доктор Валера поспешил покинуть палату. Спорить с Вепрем ему не под силу. Не та весовая категория.

— Перестань ломаться, — хрипит он и как ни в чем не бывало осведомляется с притворной заботой: — Встать сможешь? Или мне тебя до машины тащить?

«Что? — пытаюсь не взорваться я. — Я тебе что? Кулек с мукой?»

— Я не хочу никуда с вами идти, — спокойно повторяю я. — Я сама смогу вызвать такси и доехать до дома. Я не ваша пленница, Родион Александрович, — стараюсь втолковать я.

— А, ну ясно, — нетерпеливо бросает он и величественно выплывает в коридор. Я пытаюсь сесть, но сильно кружится голова.

— Куда-то собралась, девонька? — бормочет моя бабулька, вновь усаживаясь на прежнее место и поднимая с пола брошенный Вепрем журнал.

— А где мои вещи? — спрашиваю я. — Сумка? Шуба?

— Не знаю, милая, — разводит руками бабулька. — Тебя к нам привезли в платьишке и в сапожках. Я тебя в больничное переодела, — бормочет старуха, — и все вещички Родиону Александровичу передала. Он так велел.

— Ну понятно, — хмыкаю я и думаю, что делать дальше. Живи я с кем-нибудь из родственников, то запросто могла бы и в ночной рубашке усесться в такси и около дома быстренько забежать в подъезд.

«Но у тебя, Маечка, — напоминаю себе, — нет ни денег, ни телефона, ни ключей от квартиры. Сумка, видимо, осталась в кабинете у Вепря, — сжимаю я челюсти и чувствую, что вот-вот готова разрыдаться от бессилия. — Блэд! Блэд! Блэд!»

— А где я вообще? — прикинувшись овечкой, спрашиваю у сиделки. — Что это за заведение? Где находится? Пешком я, конечно, не дойду. Но с обычного телефона можно позвонить брату. Пусть приедет и заберет.

— Клиника доктора Марьинского, — удивленно лопочет старуха. — Валерия Ивановича то есть. Он нарколог. Самый известный в городе. Сюда обычно из клубов народ везут. На ноги быстренько ставят. Очень удобно. И люди живы, и врачам хлеб.

— А где мы территориально? — пытаюсь выведать у бабульки страшную тайну.

— Так на Никитина, — пожимает она плечами, будто хочет сказать: «По клубам шастаешь, а где вот таких, как ты, откачивают, не знаешь!».

«На Никитина, — пытаюсь сообразить я. — Значит, рядом с «Пантерой» — самым любимым детищем Веприцкого. Нужно найти телефон и позвонить Славке. Пусть возьмет какое-нибудь Ксюхино платье и пальто в придачу», — решаю я, когда в палату возвращается Родион. Следом за ним плетется какой-то парень со свертком.

— Поедем, красотка, кататься, — ухмыляется Вепрь, а за ним подхихикивает и сиделка, ржет в голос помощник. Я поднимаю на него глаза и мотаю головой.