Пленница

— Нет! — Она вскочила, но ни на шаг не отошла от лежавшего в беспамятстве Джона.

Внезапно тот открыл глаза, и в них мелькнул ужас.

— Типа! Тила, ради Бога. Дикари убьют тебя! Как ты попала сюда? Уж не умер ли я?

— Ты не умер. Молчи!

Она вытащила амулет Джеймса и показала его индейцам.

Лица их выразили удивление. Один из индейцев подошел к ней и потрогал серебряный полумесяц. Тила затаила дыхание, пока они говорили друг с другом. Но когда один повысил голос, она отступила. И тут раздался грохот копыт.

Джеймс вылетел на поляну, спешился и, держа в руке нож, бросился к индейцам. Он прокричал что-то на языке мускоги, яростно и властно. Джеймс взмахнул ножом: это означало, что индейцы должны уйти.

Хотя его голос звучал уверенно, Тила видела, как он боится за нее. Джон с трудом поднялся.

— Джеймс, друг мой, уведи отсюда Тилу…

Один из индейцев бросился на Джеймса. Тот, оттолкнув Тилу к Джону, уклонился от удара. Пнув индейца ногой в живот, он подмял его и ударил о дерево. Индеец рухнул на землю.

Второй индеец, издав боевой клич, кинулся на Джеймса, и они сцепились, клубком покатившись по земле. Тила схватила ружье Джона, дрожащими руками зарядила его, но не решилась выстрелить, опасаясь ранить Джеймса.

Вдруг индеец взвыл от боли: Джеймс, пытаясь выбить нож, сломал ему руку. Джеймс вскочил, закричал на воина и поднял его на ноги. Минуту постояв, ошеломленный индеец кинулся в чащу.

— Вы спасли мне жизнь. — Джон прислонился к стволу дуба, но тут глаза его закрылись, и он упал без сознания.

— Ты покинула укрытие! — гневно воскликнул Джеймс.

— Мне пришлось, иначе они убили бы Джона. Джеймс опустился на колени перед раненым другом.

— Ему прострелили руку, он потерял много крови, — пояснила Тила.

— Позволь оторвать кусок твоей нижней юбки.

— У меня осталось немного серы, нужно обработать рану. Джеймс разорвал мундир Джона и очистил рану. Тила с радостью убедилась, что кость цела, и наложила жгут.

— Что ты им сказал? — спросила она. — Как заставил их уйти?

— Я сказал им, что наступают солдаты.

— Прекрасно.

— Но это правда. Тила вздрогнула:

— О Боже, что же нам делать? Мы же не можем оставить Джона! Вдруг солдаты пройдут мимо, не заметив его? Тогда он умрет.

— Да.

— Но… но нам нужно ехать…

— Мы никуда не поедем, — твердо сказал Джеймс.

— Что?! — Тила не верила своим ушам. — Но это безумие! Необходимо что-то придумать, иначе тебя схватят! О нет, мы должны уйти!..

Безумие? Да, она права, но Джеймс внезапно принял решение.

— Мы никуда не поедем. Прости, любовь моя, но мы не вправе оставить Джона умирать. И еще…

— Что? — прошептала она.

— Я причиняю вред тебе, Тила. И нашему ребенку.

— Но…

— Я устал от этого. Не то чтобы я хотел жить в другом месте, но не хочу больше убегать. Когда-то я считал бегство своим единственным шансом. Даже в отсутствие Оцеолы индейские вожди знают, что я им не враг. Более того, понимают, что я стою гораздо больше живой, чем мертвый, и никогда не нарушаю слова. Сейчас я намерен доказать белым, что ни в чем не виноват.

— Но тебя обвиняют в ужасных деяниях, а мы сейчас на поле боя…

— Я готов предстать перед всеми и доказать, что все это — ложь.

— Джеймс, тебя будут судить, и неизвестно…

— У меня есть надежда. Ты дала мне ее. Благодаря тебе я поверил, что есть справедливые люди независимо от цвета кожи. — Джеймс прижал к себе пораженную Тилу. — Нам нельзя упустить этот шанс. Я сделаю все ради тебя. Но и ты поверь в меня. Поверь, что я останусь таким же сильным в твоем мире цивилизованной жестокости, как и в своем.

Она пристально вгляделась в Джеймса и, улыбнувшись, поцеловала его.

— Я верю! О Господи, конечно же, верю!

И тут они услышали топот копыт.

Это приближались солдаты.

— Позови их, Тила, — сказал Джеймс.

— Я верю! — горячо прошептала она и громко позвала солдат на помощь Джону.

Глава 28

Хотя битву при Окичоби нельзя было назвать решающей победой, никто не сомневался, что командующий армией Закари Тейлор, новый человек в этой войне, услышит похвалы и более того — получит повышение.

В этом сражении, одном из крупнейших, индейцы с самого начала знали, что силы белых значительно превосходят их, но полагались на свою обычную тактику: они быстро наносили удары и исчезали в чаще. Это всегда приносило им успех, и они рассчитывали, что, воюя на болотах, сумеют победить и на этот раз. В конце концов, однако, их фронт был прорван. И все же белые понесли куда большие потери. Поэтому, хотя солдаты и захватили много пленных и скота, сражение привело не к окончанию войны, а лишь усугубило противостояние.

Джон, придя в сознание, рассказал солдатам, что Джеймс не участвовал в сражении на стороне индейцев, напротив, дрался с ними, чтобы спасти ему жизнь. Джошуа Брэндейс работал в госпитале, куда доставили Джона. И хотя судьба Джеймса все еще была неясна, он остался в госпитале вместе с Тилой, помогая ей ухаживать за ранеными.

Джеймса удивляло, что большинство командиров относились к нему не просто хорошо, но с уважением. Он встретился с Эрнандесом и Закари Тейлором, и они обещали ему содействовать тому, чтобы судебное разбирательство в Сент-Августине было справедливым.

— Позвольте дать вам совет, господин Маккензи, — сказал ему Тейлор.

— Да, сэр?

— Заключите христианский брак с мисс Уоррен до судебного разбирательства. Надеюсь, вы ничего не имеете против такой церемонии?

— Нет, конечно, однако надо спросить, согласна ли мисс Уоррен.

Тиле, видимо, не сообщили о том, зачем командующий вызвал ее из госпиталя и пригласил к себе в палатку, поэтому она вошла очень встревоженная. И когда суровый Закари Тейлор спросил мисс Уоррен, согласна ли она выйти замуж за Джеймса Маккензи, отца ее будущего ребенка, Тила испытала неимоверное облегчение и едва не лишилась чувств.