Пленница

Потом мы долго ехали через Францию и наконец прибыли в Кале, к Ла-Маншу.

Вид белых скал Дувра произвёл на всех нас огромное впечатление. Глаза миссис Дэрдон наполнились слезами, и даже мистер Дэрдон впервые выдал какие-то эмоции чуть заметным подрагиванием губ.

— Здесь наш дом, дорогая, — сказала миссис Дэрдон. — Когда возвращаешься издалека, всегда испытываешь то же самое. Стоит только подумать о Пасхе, нарциссах… зеленой траве. Нигде нет такой изумительно зелёной травы, как у нас. Вот о чём думаешь вдали от дома. А дождь, дорогуша, благословенный дождь! Знаешь, в Египте порой целый год, а то и два люди не видят ни капли влаги… только эти ужасные бури. Мы были в Исмаиле… Сколько лет, Джек? Конечно не так долго… Но мы не видели там ни одного дождя. Вот так, дорогая. Эти белые скалы. Дом. Как приятно снова их видеть.

А потом мы отправились в Лондон. Дэрдоны настояли на том, чтобы доставить меня домой.

— Вы должны зайти и познакомиться с моим отцом, — сказала я. — Он захочет поблагодарить вас.

Миссис Дэрдон очень хотела зайти, но её муж оставался непреклонным, показав тем самым свой талант дипломата.

— Миссис Крэнли, должно быть, приятнее встретиться со своим отцом наедине, — проговорил он.

Я благодарно взглянула на него и ответила:

— Я просто уверена, что мой отец захочет лично поблагодарить вас. Может быть, вы как-нибудь сможете пообедать с нами?

— Это доставило бы нам огромное удовольствие.

Я попрощалась с ними. Они не тронулись с места, пока я не позвонила в дверной колокольчик и дождалась, когда мне откроют. После чего мистер Дэрдон немедленно приказал кэбмену трогать.

Дверь мне открыл мистер Долланд.

Я радостно воскликнула и бросилась в его объятия. Он осторожно кашлянул. Сначала я не поняла, что дом наш изменился. Заметив миссис Харлоу, я кинулась к ней. В её глазах стояли слёзы.

— О, мисс Розетта, мисс Розетта! — воскликнула она, заключая меня в объятия. — Вы и вправду дома. О… это было так ужасно.

Маг и Эмили тоже вышли встретить меня.

— Как я рада снова вас видеть! — воскликнула я.

И потом… Фелисити. Мы бросились друг к другу и обнялись.

— Я просто не могла не приехать. Я здесь уже два дня. Я сказала Джеймсу: «Мне просто необходимо поехать туда».

— Фелисити! Фелисити! Как это чудесно, что мы снова вместе.

Я услышала лёгкое покашливание и за спиной Фелисити увидела отца. У него был немного неуклюжий, смущённый вид.

Я подошла к нему.

— О, отец.

Он обнял меня и крепко прижал к себе. Кажется, он сделал это впервые в жизни.

— Добро пожаловать, добро пожаловать домой, Розетта, — начал он. — Не могу выразить…

И тогда я подумала: я действительно ему не безразлична. Он переживает за меня. Именно это он и не может выразить.

Шагах в двух позади него стояла худая высокая женщина. На долю секунды я подумала, что моей матери всё-таки удалось спастись. Но это была другая женщина.

— Твоя тётушка Мод приехала, чтобы приглядеть за мной и хозяйством, когда…

Тётушка Мод! Сестра моего отца. Во времена своего детства я видела её всего раз или два. Тогда она тоже была высокой и сухопарой. Внешне она походила на моего отца, но у неё совершенно отсутствовала его беспомощность.

— Мы невероятно рады, что ты наконец дома, Розетта, — говорила она. — Это было ужасно трудное время для твоего отца… для всех нас.

— Да, — подумала я вслух. — Для всех.

— Что ж, теперь ты дома. Твоя комната готова. О, какая радость, что ты вернулась!

Я просто онемела от удивления.

Тётя Мод здесь… вместо моей матери. Теперь уже ничего не будет по-старому.

* * *

Как я была права. Дом изменился. Тётушка Мод оказалась сторонницей строгой дисциплины. В кухне она навела порядок. Не было и речи, чтобы я там обедала. Я должна была разделять трапезу вместе с отцом и тётушкой, как и следует в приличном доме. К счастью, в первые дни со мной была Фелисити.

Я не могла дождаться случая, когда услышу вердикт, вынесенный тётушкой обитателям кухни. Мистер Долланд выразился дипломатично, назвав мисс Крэнли хорошей домоправительницей. По его словам, все испытывали к ней глубокое уважение. Миссис Харлоу с ним согласилась.

— В былые времена хозяйство велось не совсем правильно, — сказала она. Следует отметить, что мистер Долланд творил чудеса, но всё-таки в доме должен быть либо настоящий хозяин, либо хозяйка. Хозяйка даже лучше, потому что она понимает, что к чему.

Стало быть, тётушка Мод знала, что к чему, но старый необыкновенный дом прекратил своё существование, и я очень скучала по его былому очарованию.

Мистер Долланд всё ещё изредка продолжал баловать обитателей кухни своими интермедиями, но «Колокола» уже не вселяли в меня ужас. Я и сама пережила жуткие приключения, и теперь история убийства польского еврея не вызывала у меня мурашек. Маг и Эмили тоже сожалели об ушедших днях. Меня же очень радовало одно: люди, с которыми я прожила то удивительное время, по-прежнему рядом.

С появлением тётушки естественно изменилась и церемония обедов: блюда теперь подавались в соответствии со светским этикетом. Если раньше разговор за столом сводился главным образом к находкам древностей и расшифровке папирусов, то теперь этому был положен конец. Тётушка Мод рассуждала о политике и погоде. Когда у отца закончился период траура, она предложила ему устроить несколько званых обедов для его коллег из музея: профессоров и прочих учёных.

Меня очень радовало, что в первые дни моего возвращения с нами была Фелисити. Я знала, что не будь её рядом, мне пришлось бы просто-напросто запереться в спальне, чтобы избежать этих бесконечных обедов. Но Фелисити украшала разговор за столом удивительными рассказами о жизни в Оксфорде, о достижениях своего маленького сына Джемми, которому исполнилось три, и крошки Флоры, которой нет и года.

— Ты обязательно должна приехать в гости и взглянуть на них, — сказала она. — Я уверена, что папа отпустит тебя ненадолго. Конечно, ты только что вернулась домой…

— Разумеется, разумеется, — заверил ее мой отец.

Я испытывала потребность поговорить, а Фелисити единственный человек, с кем я могла быть более откровенной. Но мне следует даже ей изливать свою душу постепенно. Рассказывать о своих приключениях было непросто, поскольку очень важную роль в них играл Саймон, о котором я не должна даже упоминать. Поэтому я ограничивалась скупыми, порой странными отговорками.

Мы с Фелисити всегда были очень близки, и она догадалась, что меня гложут какие-то мысли.

На следующий день после моего возвращения она зашла ко мне в комнату. Я поняла, что, заподозрив у меня проблемы, она хотела помочь мне разрешить их. Если бы только кто-нибудь был в состоянии сделать это!

Она начала без обиняков:

— Скажи мне честно, Розетта. Ты хочешь о чём-то поговорить? Я понимаю, как это должно быть трудно обсуждать, что с тобой произошло. Если так, скажи. Но думаю, это могло бы помочь…