Пленники Аксиса

— Вот же упрямая тварь! — проскрипел Ходок. — Да кончай его уже, чего ты возишься?

— Может, сам попробуешь? — огрызнулся Голем. — Где твои хвалёные паучки?

— Ты сдурел? Тратить Поцелуй Матери на обычного гракха? У тебя же кулачищи каменные — дай ты ему по башке, как следует.

— На себя посмотри! С двух шагов из самострела промахиваешься.

Снова потасовка. Гарримар взревел, оглушительно загремев цепями, и фургон подо мной снова заходил ходуном. Уф, ну и силища у него всё-таки.

— Ты только тратишь моё время, Зверь! — процедил Ходок. — Думал, тебе удастся уйти от Красной руки? Резчик ведь тебя предупреждал…

— Трогону в пасть твоего Резчика!

Решетка снова громыхнула под тяжелым ударом.

— Просто дай мне вырезать у тебя этот долбаный камень! Обещаю, если ты после этого не сдохнешь, я тебя даже добивать не стану.

— Трогону в пасть твои обещания!

— Ну, сам напросился! Подвинься, я поищу еще болтов.

Ходок выскочил из фургона и начал обыскивать тела охранников. В руке у него был компактный арбалет, скорее всего, тоже позаимствованный у кого-то из них.

Я спрыгнул с фургона, на лету ныряя на изнанку. Коротышка, кажется, успел что-то услышать или заметить — из серого мира было видно, как он вдруг выпрямился, настороженно оглядываясь. Я зашёл к нему за спину и снова потренировался в Ударе призрака.

Ударил я в полную силу, с шага, с доворотом корпуса, вкладывая вес тела. Учитывая убийственную остроту Губителя, такой укол обычно пронзал человека насквозь. Но плоть Ходока оказалась неожиданно твёрдой. Клинок с хрустом вошёл между лопаток и завяз. Пришлось обхватить жертву сзади за шею и с силой надавить на рукоять, пока острие не показалось с другой стороны, медленно выползая из раны в ореоле воспламенившейся крови.

— Помнишь меня? — шепнул я ему на ухо.

Коротышка дернулся, пытаясь вырваться, и завизжал от боли. Его порченная игнисом кровь, превращаемая свойством Губителя в вязкий напалм, начала буквально выжигать его изнутри. Завоняло горелым мясом, рана в груди быстро расширялась, так что клинок, поначалу плотно засевший в грудной клетке, выскользнул из неё.

Отскочив, я ударил ещё раз. На этот раз рубанул по шее, пытаясь обезглавить мутанта, но и это оказалось не так-то просто. Впрочем, рана всё равно получилась чудовищная, и кровь хлынула из неё, как из разбитого кувшина, брызнув во все стороны горящими каплями. Ходок рухнул на колени, потом на четвереньки, но всё ещё двигался и даже хрипел.

Вот ведь живучий гад! Я ударил в третий раз, окончательно отсекая ему голову, и культист, наконец, упал ничком, распластавшись на земле и источая струи зловонного дыма.

Из фургона показался встревоженный Голем. Увидев меня, он угрожающе зарычал и, цепляясь широченными плечами за края проёма, вырвался наружу.

Культист ринулся на меня, попытался достать мощным размашистым ударом. Я увернулся, даже не ныряя на изнанку, рубанул мечом ему по руке. Клинок был весь в крови Ходока, и та всё еще горела, превращая Губитель в подобие джедайского светового меча. Но, увы, не столь смертоносного — лезвие со звоном отскочило от закаменевшей чешуи Голема, высекая искры. Горящая кровь зашипела на каменной броне, задымилась, оставляя за собой черные следы. Но и только.

Да уж. С этим, похоже, будет куда сложнее…

Я закружился вокруг противника, держа дистанцию. Следующий его удар намеренно принял на щит — пусть артефакт заряжается, копя энергию для Удара вепря. Пригодится. Но вот чем же эту глыбу расковырять…

Боковым зрением я разглядел Хестию и Захну, и с досадой выругался. Вот сказал же — не соваться сюда! Ну ладно Потрошительница — она за себя может постоять. Но наложница только внимание на себя будет отвлекать.

Голем пока на девиц не обращал внимания — вцепился в меня, как бульдог. Похоже, надеялся поймать и смять меня одним рывком. Но я танцевал вокруг него, ускользая от ударов и захватов и лишь иногда подпуская ближе, чтобы он успел вскользь ударить по щиту. Не скажу, что проделывал это совсем уж играючи, но всё же по-прежнему обходился без нырков на изнанку.

Смертельной угрозы от этого каменного болвана я не чувствовал, так что воспринимал эту схватку как своего рода спарринг, возможность прощупать границы собственных возможностей. Да и к самому Голему присмотреться. Где-то же у него должна быть слабость? Не может он быть сплошной каменной глыбой — скорее всего, просто обрастает сверху слоем брони. Причем мутация эта не постоянная, а что-то вроде боевой формы. Может, она и по времени ограничена?

Коротко щелкнула тетива, и в голову культиста, выбивая мелкую крошку, ударился арбалетный болт. Это Хестия уже подобрала где-то оружие и подключилась к драке — правда, с безопасного расстояния. Ей на Голема лезть было попросту не с чем — при себе был только кинжал и плеть Волкобоя, бесполезные против этого каменного монстра.

Впрочем, и самострел его прочную серую шкуру не брал — болт попросту отвалился, завязнув в ней всего на пару сантиметров.

— Вот ведь уродец! — сплюнула в сторону разбойница, на ходу перезаряжая оружие.

Ама подсвечивала мне глаза монстра, как очевидные уязвимые места. Но размера они были обычного, человеческого, так что почти терялись на фоне раздувшегося после трансформации лица. Глазницы оказались глубоко утоплены, прикрыты мощными надбровными дугами, как бойницы в крепости. Клинок Губителя не пройдет — нужен узкий острый стилет. Или стрела. Но попробуй-ка ещё попади.

Голем, кажется, занервничал — начал озираться в поисках выхода. Но единственный коридор, ведущий наверх, преграждала Хестия. А уйти через Грибницу без Ходока он, похоже, не мог. Поняв, что в ловушке, он рассвирепел окончательно, снова бросаясь в атаку. И выбрав для этого самую беззащитную цель.

— Беги, дура! — выкрикнула Хестия, когда монстр бросился в сторону медноглазой наложницы.

Та попыталась скрыться в коридоре, но двигалась слишком медленно, прихрамывая на левую ногу. Я через изнанку рванул со всех ног наперерез Голему. Вынырнул перед самым его носом, от души врезав по морде Ударом вепря. Щит от столкновения с каменной башкой зазвенел, как гонг. Захна, споткнувшись, упала, вскрикнула, снова хватаясь за лодыжку. Я развернулся, прикрывая её.

Голем от моего удара пошатнулся, невольно отшагнул назад, едва не заваливаясь на спину. Хестия воспользовалась этой паузой, чтобы всадить в него ещё один болт. Стреляла она почти в упор, и на этот раз ей удалось-таки попасть в глаз. Монстр заорал, хватаясь за древко, торчащее из глазницы, но будто не решаясь выдернуть его.

Я помог наложнице подняться, но та снова застонала от боли, повиснув на моём плече.

Из фургона вдруг донёсся голос Гарримара.

— Захна?!

Та отозвалась, выкрикнув что-то на незнакомом языке.

И тут Зверь просто обезумел.

Бронированная клетка заходила ходуном от его натиска, лязг и скрежет металла заглушались рёвом, которому позавидовал бы и тигр. На секунду мне показалось, что фургон сейчас просто развалится на куски, будто взорвавшись изнутри. Вряд ли, конечно. Эта штука явно сконструирована для того, чтобы перевозить опасных тварей, и прочности в ней с запасом, так что…

Рёв Гарримара вдруг перешёл в другую тональность — будто переключили тумблер. Я ошибался, когда думал, что это рычание не может быть ещё страшнее. Ещё как может. С трудом верилось, что такие звуки издаёт человеческая глотка.