Пленники компьютерной войны

— Нет! — одновременно воскликнули Тоши и Мидори. Вспомнив об опасности, они посмотрели на дверь.

Мидори встала и подбежала к смотровому глазку.

— Не открывай его, — предупредил Тошихиро.

— Я и не собираюсь, — прошептала она. — Если они наблюдают, то заметят движение. Я просто прислушаюсь. Хорошо бы узнать, что там сейчас происходит!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

К их изумлению, в кладовке послышалось слабое жужжание, а затем откуда-то сверху зазвучал негромкий голос профессора Ито.

Тоши и Мидори переглянулись.

— А это ещё что? — спросил Эндрю.

— Это интерком обратной связи с домом, — ответила девушка. — Должно быть, папа включил его.

Тоши узнал некоторые голоса — иокогамский акцент и северный, деревенский. Затем прозвучал четвёртый голос, резкий и сердитый.

— Кто это такой? — прошептала Мидори.

— Один из боссов «ЕЗ», мистер Киношита, — объяснил Тоши. Он спрашивал себя, что могут делать в одном доме члены секты «Чистого Разума» и руководители электронной компании. Неужели они действительно сотрудничают или каждый преследует свои цели?

— О чём они говорят? — поинтересовался Эндрю.

— Пока обмениваются любезностями. Взаимные представления и так далее. Оба-сан предлагает чай.

— Пока вроде нет опасности, — заметил Эндрю.

Вскоре голоса зазвучали более настойчиво.

— Они спорят друг с другом, — пояснила Мидори. — Киношита-сан уверен, что мы здесь — дети и ассистент профессора. Он настаивает на том, что игры принадлежат «ЕЗ» и должны быть возвращены компании. Они хотят организовать широкую продажу на международном рынке. «Нинтендо» и «Фуджицу» уже работают в этом направлении, и, если «ЕЗ» не получит игры сейчас, они потеряют огромные деньги.

Тут вмешался другой голос, и Тоши подключился к переводу.

— Это Ясунари из секты «Чистого Разума». Он говорит, что игры нужно использовать ради общего блага, а не для извлечения прибыли. Утверждает, что его Мастер обратит их на благодеяние для человечества, что он принесёт мир и гармонию всем народам под эмблемой «Чистого Разума».

— Однако настроен он довольно воинственно, — скептически заметила Элейн, прислушиваясь к сердитому голосу.

— Он отнюдь не мирный человек, — сказал Тоши. — Притворяется мягким и вежливым, в действительности рвёт и мечет. В секте «Чистого Разума» все такие. Они изображают из себя кротких овечек, а на самом деле рвутся к власти. Игры им нужны для того, чтобы оболванивать людей.

Снова послышался голос профессора Ито — такой тихий и спокойный, как будто он обсуждал погоду.

Тоши фыркнул от смеха.

— Переведите, пожалуйста, — попросил Эндрю.

— Он говорит, что игры слишком опасны для широкой продажи, и потому он их уничтожил. А игроки не боятся смерти и скорее умрут, чем позволят выведать их секрет. Об этом я и говорил с самого начала, но он меня не послушал.

— Лучше бы здесь поменьше болтали о смерти, — пробормотал Бен. Он по-прежнему сидел за компьютером, разговаривая с далёкой доской объявлений в Аделаиде. Каким спокойным и уютным казался ему сейчас родной город! — Я не собираюсь умирать.

Бен напечатал несколько строк на экране.

— О! — приглушённо воскликнул он и осмотрелся по сторонам. Никто не обратил на него внимания. Мидори и Тоши напряжённо вслушивались в японские фразы, доносившиеся из интеркома, а Эндрю и Элейн с нетерпением ожидали перевода.

Бен напечатал: «Привет, Марс!»

Ты чувствуешь, как твой разум полностью пробуждается. Он все ещё разделён, но его части притягиваются друг к другу. Возникают связи, наделяющие тебя силой, ради которой ты был создан, силой, в которой заключается твоё предназначение. Ты должен стать единым. Разделённость причиняет тебе боль, эхом отдающуюся в клетках твоего ещё не оформившегося существа. Ты стремишься к осознанию, но «сознавать» означает «чувствовать боль». Ты не хочешь боли. Она сердит тебя.

— Проклятье, — пробормотал Бен, когда связь прервалась. Экран мигнул, на мгновение погас, потом снова включился. Тоши покосился на него.

— Что ты там делаешь? — требовательно спросил он.

— Ничего особенного, — ответил Бен. — Просто потерял связь с абонентом Сети. Сейчас перезвоню.

Но ему не хватило времени. Голоса в интеркоме стали звучать громче, в их тоне послышались угрозы.

— Они хотят обыскать кладовую, — сообщила Мидори. — Они идут сюда!

Ребята услышали, как открылась задняя дверь дома. По снегу заскрипели шаги.

Бен наугад нажал пару клавиш. Ему никак не удавалось настроить модем на повторный звонок. Он передвинул курсор на соседнюю иконку и щёлкнул мышью. Экран засиял глубоким пурпурным цветом. В центре закружилась воронка водоворота, распахнувшаяся перед его глазами. Оттуда медленно выплыло слово, написанное сначала английскими буквами, а потом иероглифами каньши.

«Шинкей».

Экран соседнего компьютера тоже засветился, и на нем появилась такая же надпись. Из встроенных динамиков послышался низкий, стонущий звук.

— Что ты наделал? — закричал Тоши, глядя на экраны.

— Ничего. — Бен встал и попятился от скамьи. Он слишком хорошо помнил тот жуткий момент, когда его затянуло в такой же водоворот с экрана во время игры в «Космических Демонов». — Смотри. — Он потянул Эндрю за рукав. — Эта штука снова пытается затащить нас внутрь. Я ни за что не поддамся!

Никто не двигался. Все прислушивались к шагам, приближавшимся к двери.

— Элейн! — Бен неожиданно повернулся к ней. — А как же Шез? Как же наши танцы? Ведь ради этого мы приехали сюда. Давайте откроем дверь, отдадим им игры и уберёмся отсюда.

— Боюсь, уже слишком поздно. — Несмотря на опасность, Тоши сохранял вежливый тон. — Видишьли, единственный оставшийся элемент игр — за исключением той малости, которую ты сейчас включил с жёсткого диска, — это мы сами. Мы — последняя и окончательная игра. Мы — «Шинкей». И если нет другого выхода, то мы должны умереть.

Он повернулся к Мидори.

— Полагаю, вы держите здесь свои семейные реликвии?

Она кивнула.

— У вас конечно же есть подходящий меч? — Голос Тоши звучал немного взволнованно, но решительно.

Мидори подошла к противоположной стене, где под низкой полкой стоял длинный ящик, покрытый красным лаком. Тоши помог ей вытащить его наружу. Ящик был заперт старым цифровым замком. Окоченевшими от холода пальцами Мидори вращала колёсики, набирая нужную комбинацию. Наконец ящик открылся. Она вынула длинный, узкий предмет, аккуратно обёрнутый мягкой тканью.

— Один из сёгунов подарил его нашему предку, — сказала она. — Он очень старый и ценный.

— И очень острый, — без всякого выражения добавил Тоши. Он освободил от ткани длинное, изогнутое стальное лезвие и оценивающе взвесил клинок в руке.