Пленники Соленого озера

– А ты? Эта хренотень в одном экземпляре?

– За меня не переживай, обойдусь. Это ты у нас принцесса на горошине.

– Что за оскорбление опять?

– Не оскорбление, а констатация факта. А вот эту… вещь можно свернуть и как подушку использовать… Так… простыня… этим укрываться… О, даже полотенца имеются. Полный комплект. В принципе, не так уж кошмарно. Все чистое, как ни удивительно. Сам разберешься или помочь?

– Разберусь как-нибудь, – буркнул Морозов и начал стелить постель.

Потом, не раздеваясь, только скинув кроссовки, улегся на топчане. Листовский разделся до футболки и трусов, плюхнулся на свое ложе, закинул руки за голову. Со стороны компаньона на него донеслось приглушенное бормотание.

– Морозов, ты чего там бормочешь?

– Завтра я проснусь в нормальной постели, в нормальном времени. Все будет хорошо…

– Аутотренингом занимаешься на досуге?

– Да. Иначе у меня мозг взорвется.

– Так и собираешься в джинсах спать?

– Ну да, неизвестно, кто на этом тряпье спал раньше. Может, там эти… вши всякие ползают…

– Я тебе говорю, постель вполне чистая. Не боись, здесь все солью пропитано, дезинфекция стопроцентная.

Морозов не ответил и вернулся к прерванному сеансу самовнушения:

– И у тебя тоже все будет хорошо, Листовский, хоть ты и гад. Ты проснешься в нормальной…

– Спорить с некоторыми людьми бесполезно. Спокойной ночи.

– Спокойной. У нас все будет хорошо, мы проснемся утром в нормальной постели, в нашем времени…

– Морозов, ты, смотрю, стал махровым оптимистом.… Кстати, при свете будем почивать?

– Ну, кинь какую-нибудь тряпку на эту банку.

– Нет, тут другая система. Я понял.

Листовский приподнялся и накрыл колбу выдолбленным из обрезка бревнышка цилиндром. Свет, разумеется, исчез. Снова убрал цилиндр – комната осветилась.

– Видал? Режим вкыл и выкыл. Цивилизация.

Может показаться неправдоподобным, однако друзья довольно быстро уснули на новом месте. Впрочем, лучше уж сразу провалиться в сон, чем размышлять о том, что же на самом деле произошло и какое будущее ожидает из завтра в этом странном краю.

Глава 5

Наутро компаньонов разбудил негромкий стук в дверь. Это, как и обещал, явился Кирилл. Новые приятели втроем вышли на свежий воздух. Было так рано, что местное население еще поголовно спало, тем более, после вечерне-ночных бдений. Никем не замеченная троица покинула окрестности розоватой скалы и двинулась вдоль берега, в сторону, откуда вчера не совсем по доброй воле пришли компаньоны. Небо снова было бледно-серым, солнце не показывалось, на широкой глади озера даже легкой ряби не проглядывало. Пейзаж, зачарованный неведомым кудесником…

– Даже не знаю, о чем бы вас спросить, – произнес Кирилл. – Конечно, вам самим сначала хочется узнать, что здесь происходит. Я столько раз представлял: вот кто-то сюда попадет из близкого мне времени… А теперь просто растерялся. Столько лет находился хоть среди людей, но словно в вакууме.

– Не парься, успеешь еще нас порасспросить, – заметил Листовский. – Вообще, ничего глобального ты не пропустил. Особо крутых событий не случилось.

– Ну, все-таки. Хотя бы скажите, перестройка победила?

– Да как бы тебе объяснить… Кстати, Советского Союза давно нет.

– Не может быть!

– Еще как может.

Листовский пустился в пространное описание перемен, приключившихся со страной вскоре после перемещения Кирилла. Морозов, которого эти отрывочные сведения по новейшей истории абсолютно не интересовали, опередил Кирилла с Листовским и уже миновал площадь, на которой до сих пор виднелись остатки кострищ.

– А что там за глыбы торчат? – спросил он Кирилла, махнув в сторону полупрозрачных столбов, маячивших на некотором расстоянии.

– Подойдем ближе, посмотрите. Хотя зрелище не из приятных.

Зрелище не из приятных… Кирилл сильно смягчил ситуацию. Странные глыбы оказались вовсе не примитивными скульптурами или природными камнями, поставленными на плотно утоптанную площадку, а кое-чем совершенно иным. Внутри глыб находились люди, разумеется, мертвые. Никакой, вероятности, что это лишь реалистично выполненные статуи или куклы, не было. Одиннадцать словно нависающих над зрителем прозрачных обелисков с заключенными внутри мертвыми телами…

– Черт, – прошептал Морозов, – ужас какой.

– У вас тут так хоронят, что ли? – после небольшой паузы спросил Листовский.

– Не совсем. Это беглецы, которые пытались уйти из братства. Всех поймали и вернули обратно. Наказание для таких только одно. Кладут в длинный ящик и заживо заливают каким-то особым густым соляным составом. Он довольно быстро схватывается на веки вечные. Ну, и человек, естественно, внутри задыхается, успев напоследок помучиться. У нас здесь сам по себе никто не умирает, но убить любого можно. Человек ведь слабое существо.

– Кошмар, – заметил Листовский. – Я, пожалуй, отсюда в ближайшее время не побегу. Впечатляет.

– Вас наверняка сегодня поведут сюда, покажут беглецов. В целях устрашения. Всех новичков предупреждают. Но потом это уже не таким шокирующим кажется.

– Слушай, – Лисовский кивнул на крайнюю глыбу, – вот у него одежда современная почти…

– Да, мне кажется, годов пятидесятых-шестидесятых.

– Его при тебе замучили?

– Нет, еще до того, как я сюда попал. Он последний из беглецов. Отсюда, как вы поняли, редко пытаются сбежать.

Они вдвоем с Листовским уже отошли от соляных обелисков, а Морозов все стоял на прежнем месте. Зрелище и внушало ужас, и в то же время мучительно притягивало. Лица навек выставленных на всеобщее обозрение беглецов были у кого-то искаженными, у кого-то наоборот, спокойными, даже умиротворенными. Совсем близко от этих своеобразных монументов в песчаную почву было воткнуто несколько кирок, будто дань памяти покойным. Морозов осторожно коснулся гладкой поверхности крайней глыбы. Это было последнее прибежище того самого, последнего беглеца. За чуть мутноватым толстым слоем застывшей соли беглец замер в последнем движении, словно пытаясь сопротивляться неизбежному, укрыться от гибели. Руки приподняты и согнуты в локтях, ладони вывернуты так, что можно рассмотреть на них линии…