Пленники судьбы

— Но ее родной дядя убийца.

— Он просто отомстил за смерть своей сестры.

— Все равно он убийца. Уверена, Альба предпочла бы, чтобы об этом никто не вспоминал.

— Не забывай, Фалько ведь так и не предъявили обвинения в убийстве. Полиция возложила всю вину на мафию. И дело было закрыто.

— Так Фалько действовал один или у него был соучастник? — поинтересовалась журналистка, вспомнив, как у Розы сорвалось это с языка.

— Сколько людей надо, чтобы убить маркиза? — Нэнни усмехнулся. — Может, их было трое, кто теперь скажет?

— Но я хочу знать, — настаивала Фийона, делая ударение на предпоследнем слове. — Мне нравится получать информацию. Вот что делает из меня хорошую журналистку.

— А я-то думал, что все дело в честолюбии. Большинство журналистов, которых я знаю, просто все выдумывают.

После мессы горожане стали гуськом выходить из церкви. Фийона внимательно изучала их лица и даже попыталась заговорить кое с кем, однако люди в ответ с ужасом смотрели на нее и шаркающей походкой брели прочь, что-то чуть слышно шепча себе под нос.

— Да… это будет задачка не из легких.

— А я ведь предупреждал тебя, никто не захочет говорить с незнакомым человеком.

— Как же в таком случае твоему племяннику удалось разговорить местных жителей? — Фийона сделала еще одну неудачную попытку, а потом вдруг увидала знакомое лицо и тотчас его узнала. — Роза! — Встретившись взглядом с молодой женщиной, она махнула ей рукой.

Роза подошла к ним.

— Здравствуйте, Фийона. Что вы здесь делаете?

— Мы пришли на мессу, — ответила Фийона. Роза удивленно подняла брови. — А это Нэнни, брат Ромины. — Роза пожала ему руку. — Это твои малыши? — спросила Фийона, когда семья Розы приблизилась к ним.

— Да. Мой муж Юджин, мой отец Панфило и мой дядя Тото. А это его жена Паола и его мать Беата.

— У тебя большая семья, — сказала Фийона, изображая на лице самую сердечную улыбку, на которую она была способна.

— А ведь я вам не представила и половины своих родственников! — засмеялась Роза. — Чтобы разместить все наше семейство, пришлось бы занять большую часть церкви.

— Вы живете здесь, в городе? — поинтересовалась Фийона.

— За его пределами, в том самом доме, где когда-то жила Валентина, — прошептала Роза, чтобы Беата ничего не смогла услышать.

— В этом наряде вы еще больше стали похожи на нее. — Фийона явно хотела ей польстить.

— Вы бы хотели что-нибудь выпить?

— С превеликим удовольствием, — ответила Фийона. — А можно взять с собой и Нэнни?

— Ну конечно. — Роза обратилась к отцу: — Я пригласила их к нам домой. — Лицо Панфило тотчас стало суровым. — Не смотри на меня так, папа! Ведь мама очень щепетильна насчет замка, — пояснила она.

Фийона быстро нашлась, что ответить, пустив в ход все свое очарование.

— Не волнуйтесь, мы не хотим навязываться. Мы так рады встретить всех вас. Какая у вас дружная и замечательная семья, Панфило! Вы должны гордиться этим.

Панфило, похоже, сильно смутился. По своей натуре он был вежливым человеком.

— Ну что вы, что вы, пожалуйста. Я от всей души рад видеть вас в своем доме, — сказал он. Фийона, торжествующе взглянув на Нэнни, взяла Розу под руку и пошла вместе со всеми к машине Панфило.

Альба наводила порядок в детской, аккуратно складывая одежду, убирая на место карандаши, книги и игрушки. Затем она решила прогуляться к старинной башне, где под оливой была похоронена ее мать.

Она вспомнила, как ходила по этой самой тропинке, будучи еще юной девушкой, грезившей о Фитце. Она оказалась перед непростым выбором, который ей предстояло сделать: остаться в Италии с Козимой или возвратиться обратно в Англию с Фитцем. Какая-то хищная птица кружила бесшумно над головой, по-видимому, высматривая на земле мышей и кроликов. Альба вдохнула аромат дикого чабреца и розмарина, окинула взглядом склон, на котором пышно росли маленькие желтенькие цветочки в высокой траве. Ее душа пела. Альба знала, что никогда не устанет от этого пейзажа. Его красота будет всегда держать ее в плену.

Ее охватило волнение при мысли о том, что она скоро увидит Фитца. Изменился ли он? Почувствует ли она что-нибудь к нему или ее любовь будет не больше чем разрушенная временем иллюзия? Вспомнив о том, что Фитц женился на Розмари, Альба разразилась громким смехом, очередной раз подумав, к какой напористой женщине угодил он в руки. Фитц всегда был вежливым, очаровательным и мягким, словом, прекрасной мишенью для сильной и решительной женщины. Уехав, Альба оставила его с разбитым сердцем, но пообещала, что будет ждать. И сначала она действительно ждала, однако он так и не приехал. Италия заполнила пустоту, образовавшуюся в сердце Альбы, а благодаря Козиме она поняла, что любовь многолика. В конце концов, Козима нуждалась в ней больше, чем Фитц. Глаза маленькой девчушки, наполненные слезами, и ее недоверчивая улыбка лишний раз убедили Альбу в том, что она поступила правильно, возвратившись в Италию. А потом на горизонте появился Панфило, и она влюбилась. Однако со временем чувство влюбленности потускнело, уступив место более прочным, глубоким и постоянным отношениям. Альба часто задавалась вопросом: как бы сложилась ее жизнь, если бы она не вернулась сюда, а вышла замуж за Фитца и осталась в Лондоне. Смог бы Фитц удержать ее? А вдруг он наскучил бы ей и она стала бы искать приключений на стороне? И что, если бы жизнь в Англии поглотила ее? Кем бы она стала в конце концов?

Дойдя до оливы, Альба присела на траву. Она вспомнила, как Фитц приехал в Инкантеларию просить ее руки — сначала она этому невероятно обрадовалась, но потом ее вдруг охватил ужас при мысли о том, что придется расстаться с семьей, которую она только недавно обрела. Не позабыла Альба и об их невероятной прогулке в замок, о том, как они перелазили через ворота, покоробившиеся от времени и покрытые ржавчиной от частых дождей, как они крадучись шли по подъездной дороге, заросшей кустарниками и колючими растениями и устланной большими и маленькими ветками деревьев, которые давным-давно никто не убирал. Непомерно разросшийся сад буквально поглотил замок, с коварством змеи проникнув в каждую щель, образовавшуюся в потрескавшихся стенах, а лютый холод, пронизывающий это место, наталкивал на мысль о том, что оно располагалось на вершине горы с присущими только ей одной особыми климатическими условиями. Всюду чувствовался запах гниющей растительности и ощущение полной заброшенности. Однако Фитц не отходил от Альбы ни на шаг, идя позади, и его присутствие вселяло в нее уверенность.

В конце концов они добрались до комнаты, которая, казалось, была совершенно не похожа на остальные помещения замка. В ней чувствовалась жизнь. На каминной решетке все еще тлели догорающие угли, указывая на присутствие здесь человека. Напротив камина стояло кожаное кресло. В тот момент у них появилось странное чувство, что они не одни. И они оказались абсолютно правы.

Альба вспомнила и белесого Неро. Того самого, которого маркиз усыновил еще маленьким мальчишкой, привезя его из Неаполя. У Неро был болезненный вид и не доставало передних зубов, он медленно спивался, терзаемый чувством раскаяния и сожаления, тоскуя по человеку, которого очень любил при жизни и которого теперь утратил навсегда. Именно из-за Неро замок оказался во власти губительного действия природы. Здание просто осыпалось вокруг него, пока наконец единственным уцелевшим местом не оказалась комната, в которой жил он сам. Комната, в которой когда-то был убит маркиз. Неро горько зарыдал, когда Альба сказала, что приходится дочерью Валентины, да и сама она тоже расплакалась, узнав, что маркиз убил ее мать. Фитц помог сложить воедино кусочки той трагической головоломки, воспроизведя окончательную картину любви, ревности и мести.

После этого Альба дала себе клятву, что никогда больше не посетит это место. В то время как ее отец наивно полагал, что Валентина любит его, она во флигеле предавалась любовным утехам с маркизом. Валентина даже подарила ему свой портрет, на котором Томас изобразил ее обнаженной. Маркиз повесил его над кроватью. Позже Альба решила возвратить полотно отцу. Увидев картину после стольких лет, Томас был потрясен, ведь он когда-то очень переживал из-за ее внезапного исчезновения. Однако он больше не хотел, чтобы что-то напоминало ему о женщине, так жестоко предавшей его, и возвратил портрет дочери. Альба никогда не забудет огонька, появившегося в его глазах, стоило ей сообщить, что они с Фитцем стали настоящими детективами, разгадав тайну убийства маркиза. И хотя Фалько взял всю вину за содеянное на себя, Альба поняла, что и ее отец был причастен к этому преступлению. Роза замечала только романтический ореол своей бабушки. Однако Альба знала правду: Валентина была вульгарной и непорядочной. Она причинила боль тем, кто любил ее больше всего на свете. Томас так никогда и не оправился от ее вероломства. Он отомстил мерзавцу, вонзив в его горло кинжал, но воспоминание о торжествующей улыбке и последних словах маркиза навсегда запечатлелось в сердце: «Можешь убить меня, но не забывай, что я убил тебя первым».