Пленники зимы

– Время, сеньора, – вмешивается в её мысли Гонсалес. – Пожалуйста, подача с первой позиции…

Калима небрежно бросила полотенце на спинку кресла, берёт ракетку и неохотно движется к линии подач. Проворные мальчишки – по большей части внуки и правнуки самого Гонсалеса – уже собрали мячи в корзины и замерли на своих местах, в почтительном удалении от корта.

Калима стала боком к линии, постучала по деревянному покрытию мячом и высоко его подбросила. Ракетка, описав положенную петлю над головой, с гулким хлопком послала мяч вперёд… Сетка.

"Как же это могло получиться? – сосредоточиться на тренировке не получалось. – Утечка информации? Ерунда!" Ей досталась только треть входов, этот результат никакой утечкой не объяснишь… проще предположить, что она с самого начала на кого-то работала. Кто-то с самого начала мягко и незаметно управлял всеми её действиями, а когда она с таким трудом получила первый намёк на успех, решительно отодвинул её в сторону…

Впрочем, у этого кого-то есть имя и фамилия. И особых примет полная кошёлка: какая-то там степень дальтонизма, деформированный сустав безымянного пальца правой руки, идиосинкразия к карманам…

Мячи упорно бомбардировали сетку. Трос, на котором она была натянута, отзывался глухим, недовольным гулом, что-то недовольно бурчал Гонсалес из-за спины; отошёл-таки от пульта, чтобы посмотреть, как она прицельно сетку расстреливает. И ведь в одно и тоже место…

Максим Добровольский. Странная фигура. Неестественная. Нет. Не так.

Противоестественная. Патологическая тяга к противоправным действиям. Анархист не по убеждениям – по крови. За сорок лет жизни – ни разу не появился на избирательном участке. Ни одной заполненной и сданной ежегодной налоговой декларации. Все источники доходов так или иначе криминальны. И все – плоды какого-то извращённого ума. Взять хотя бы его соевую корову!.. Уж лучше бы пристрелил кого-нибудь! И не сказать, что бы он сильно прятался.

Некомпетентность налоговой полиции? Хотя источник поступления новеньких двадцаток определить так и не удалось. Никому не удалось!

Калима даже застонала.

"Непонятен не только источник американской валюты, но и товар, за который он эту валюту когда-то получал! Такое впечатление, что где-то сидит добрый дядюшка, который время от времени отстёгивал ему крупные суммы… Просто так, от нечего делать. Вот только родню его мы тоже проверили. Значит, концы прятать умеет…" – Глубже прогиб, сеньора, – надрывался Гонсалес. – Думайте только о полёте…

Калима наклонилась за очередным мячом и обнаружила, что первая корзина опустела, она со злостью отшвырнула её ногой и принялась за следующую.

"Думайте только о полёте! Да я только о нём, проклятом, и думаю! Который год уже лечу… Сколько усилий! Сколько надежд, времени, жертв… Три затонувших батискафа! Из четырёх! Шесть человек… потом ещё два водолаза. Остановка сердца.

Что это за диагноз? А деньги? Подводная лодка, топливозаправщик, батискафы, судно сопровождения, теплоход. Сменные экипажи, страховка, зарплата, питание…

А топливо? Этот флот за сутки выпускает в трубу столько керосина, сколько не каждая скважина нефти даёт!.." – Сеньора, – скрипел за спиной Гонсалес. – Сеньора…

"А усилия по нейтрализации шпионов? И ведь наверняка ещё не всех кротов вычистила. И всё впустую… только нащупали и выползли на какую-то дорогу, ещё неизвестно, правильную или нет… впрочем, наверное, правильную. Иначе зачем ему было столбить эти участки… Это что же получается, проще предложить ему работу?

А он, по доброте душевной, возьмёт и согласится. Тем более, в личном деле в резюме чёрным по белому – "неестественно добр". Впрочем, дело так оборачивается, что это ему следует думать, стоит ли брать к себе на работу меня. Меня?!" Калима, уже подбросив кверху очередной мяч, изо всех сил швыряет ракетку в деревянный пол. Эхо удара пистолетными выстрелами несколько раз перекатывается от одной стены спортзала к другой. Ракетка высоко подпрыгивает, падает, замирает…

Калима останавливается, смотрит вокруг: повсюду мячи, похоже, что она их раз за разом вбивала в сетку, а они откатывались от неё, расталкивая друг друга, всё ближе и ближе подбираясь к ногам человека, так и не сумевшего обеспечить им долгий полёт…

– Извините, мастер, – примирительно говорит она вышедшему вперёд тренеру. – Сегодня не мой день…

Гонсалес делает пригласительный жест рукой, и его малолетние помощники саранчой несутся на уборку мячей. Только после этого он поворачивается к ней:

– Чтобы владеть днём нужно как минимум проснуться, – он качает головой. – А вы спите. С таким настроением, сеньора, конечно, не стоило приходить. Вам звонили…

Калима поднимает ракетку – "Смотри-ка, целая… уж лучше бы сломалась!" – и спешит к своему креслу. Одного взгляда на экран телефона достаточно, чтобы понять: звонил Франк, зачем звонил тоже понять несложно.

Калима набирает номер и, едва услышав голос, спрашивает:

– Где они?

– Через два часа проходят Гибралтар, госпожа. Вертолёт готов к вылету, будет на вашей платформе через час с четвертью… – его проникновенный голос, слащавый и бархатный, сегодня был особенно невыносим. – Гости довольны, резвятся в каюте.

Отличная пара: красивы и неутомимы. Парень вообще лось… Бицепсы, как моя голова.

– Пленные? – резко перебивает его Калима.

– Проинструктированы и по всем пунктам согласны.

Калима, не отвечая, отключается и садится в кресло.

От него давно следовало избавиться. Человек, не знающий поражений в любви, не может себе представить ненависть, и лютую зависть того, кому любовь недоступна.

Пленные…

Надо признать, что последние действия её команды эффективными не назовёшь.

Особенно глупо было брать в заложники детей. И как ловко, шельма, обвёл всех вокруг пальца! Юристы до сих пор пыхтят над документами, ни одной лазейки найти не могут. Ни одной! Их переиграл шоферюга-кастрюльщик. В недалёком прошлом – водитель микроавтобуса, которого даже на дневной маршрут не выпускали!

Она закрыла глаза.

Один из пленных сразу заявил, что им противостоит необычный человек. И, надо это признать, в его изворотливости в самом деле проскальзывает что-то нечеловеческое…

И вдруг она улыбнулась.

"Ты так привыкла к своему абсолютному превосходству, что давно потеряла интерес к игре, – сказала она себе. – Забыла о томительном ожидании следующего хода противника. А ведь всё просто: из шести миллиардов человек, обязательно наберётся сотня гениев. И один из них должен был поставить тебя на место…" Она слишком широко развернулась. И, ступая по минному полю событий, зацепила привод детонатора. Не следовало так разбрасываться результатами промеров. Зачем ей было семь институтов? Хватило бы и двух. Тем более, что все семь выдали одинаковые результаты. Сказалась тяга к стопроцентным решениям. Допрыгалась. А когда лавина двинулась, её не остановить. Ещё повезло, что всё замкнулось на одном человеке. Будь это организация, положение могло бы оказаться не в пример более тяжёлым…