Пленники

Дверной звонок показался адски громким и нешуточно меня напугал. Я бросила взгляд на часы, почти четыре утра! Какого черта? Может, тот кто за дверью, свалит, если игнорировать его? Но человек за дверью был жутко настойчив и продолжал насиловать мой звонок. Страх резко отступил, уступив место злости. Кому нечем заняться? И если пришедший пришел сообщить не о том, что дом горит, и мне надо уносить ноги, пусть молится. Я раз и навсегда отобью охоту шляться и доставать людей по ночам.

Даже не глянув в глазок, я зло распахнула дверь, открыв рот, чтобы высказать много лестного ночному гостю, и так и застыла, увидев этого самого гостя. На пороге стоял Джонсон. От него слабо пахло алкоголем, но, в целом, он казался вполне вменяемым.

— Прости, что разбудил, Криста, но я так больше не могу, — прошептал он с убийственно несчастным видом.

Да что сегодня за день такой? То я к нему бегу, то он ко мне. Что вообще происходит?

Глава 40. Криста.

Машинально отступив, я пропустила мужчину в квартиру. Попав внутрь, Адриан пристально посмотрел мне в глаза, и, к своему яркому неудовольствию, я не смогла прочесть этот взгляд.

— Зачем же ты пришел к той, которая лишь на роль любовницы годится? — я и не пыталась скрыть обиду.

— Злишься, — констатировал он, — понимаю.

Замолчав, Джонсон в очередной раз взъерошил волосы и обвел помещение отчаявшимся взглядом, будто ища у стен поддержки.

— Криста, я знаю, что я мудак. Но таков я есть, и это вряд ли когда-либо изменится. Такова уж моя сущность. Все, к чему я прикасаюсь, гибнет или портится. И поэтому я должен тебя отпустить, держаться от тебя, как можно дальше, но, к моему шикарному букету недостатков, я еще эгоист и, похоже, слабак.

Ого. Ни хрена себе самокритичность. Нечасто услышишь подобное от человека, тем более такого, как Адриан.

— Тебе Саманта мозги промыла? — ну, не верилось мне, что он взял и самостоятельно передумал. Ну, или зачем он еще прийти мог?

— Нет, — покачал он головой, слегка улыбнувшись, — бабушка, конечно, была в ярости и обласкала меня последними словами, но я тут по своей воле. Я не из тех, кто будет что-то делать, если сам этого не хочет. Ну, исключая работу, это немного другое.

— Так чего же ты от меня-то хочешь? — мстительно спросила я, не давая ему поблажек, как он мне несколько часов назад.

Повисла неловкая тишина. Адриан смотрел куда угодно, лишь бы только не встречаться со мной глазами. Я буквально слышала, как он думает, пытается собраться с мыслями.

— Многого, — ух ты. Вот как, — Но понятия не имею, чего конкретно и нужно ли вообще это делать.

В этом весь Джонсон. Только он может ответить на вопрос так, что вопросов становится еще больше. Талант на лицо.

— Издеваешься? — саркастично осведомилась я.

— Ничуть, — махнул он головой.— Криста, я запутался. Порой мне кажется, я близок к помешательству. Знаешь, я ведь тогда, ну, когда пришел к тебе, сказал правду, ты мне действительно удивительно дорога. И Сара тут не при чем. Вы очень похожи и вместе с тем абсолютно разные, — задумчиво произнес Адриан.

И как это понимать?

— Годами Сара была для меня образцом доброты, искренности и чистоты. Она была удивительно нежным созданием, но мало приспособленным к трудностям. Случившееся тогда ее сломало, буквально убило. Нежный цветок переродился в уродливого монстра.

Ох, мать моя женщина! Что-то потянуло его на высокохудожественные сравнения. Слышать такие слова и выражения от Джонсона было просто нереально дико. И все, что мне оставалось — это вытаращиться и моргать.

— Ты тоже искренняя, обладаешь большим, добрым сердцем, и несмотря на все мои старания, не утратила своей чистоты. При всем этом ты обладаешь несносным характером, силой воли и поразительной выносливостью, иным словом, ты — сильная. Мало, кто смог бы спокойно пережить все то дерьмо, которое свалилось на тебя по моей милости и сохранить себя, не обозлиться и не превратиться в невростеника. По всем правилам ты должна меня люто ненавидеть, мечтать о мести, ты же сидишь и спокойно разговариваешь со мной на тему «что между нами происходит». Как тебе это удается?

Похоже, Адриан искренне не понимал всего этого. Он не понимает, что я люблю его, но говорить об этом я не собираюсь. Зачем? Сохраню хоть чуточку не избитой гордости. Но меня приятно грели его слова, то, что он все же видит во мне достоинства, личность, а не только копию Сары.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Просто я предпочитаю отпускать из жизни негатив, и ты не такое дерьмо, как сам думаешь. Ты обожаешь Саманту и готов убить любого, кто хоть чем-то ее обидит. Множество лет ты любил Сару, что лишний раз говорит о наличии у тебя сердца, хоть ты и не признаешь это. Но вот скажи мне, Адриан, к чему все это? Я имею ввиду, зачем ты приходишь для выяснения таких вопросов после некого количества алкоголя? Чтобы забыть все на утро и сказать, ничего не было?

— Ты думаешь я пьян? — спросил мужчина, глядя мне прямо в глаза. А ведь глаза и вправду совершенно ясные.

— А разве нет? С чего тогда такая откровенность? — ответила я ему.

— Криста, я не решаю важные вопросы по-пьяни. Да, я выпил немного виски, но при этом абсолютно трезв. Отлично отдаю отчет словам и действиям. Так, что если надеешься выкинуть какой-нибудь номер, в надежде, что я забуду, то зря, — едко сказал Джонсон.

Ну, вот что он за человек, а? Даже, вроде как, оправдываясь, он не может не подколоть. Обязательно все надо вывернуть наизнанку!

— Хорошо. Трезвый и абсолютно адекватный, прямо и коротко, чего ты хочешь от меня? — пошла я в наступление.

— Не знаю, — потупился он.

— Это не ответ, — к черту компромиссы. Надоело!

— Хочу, чтобы ты была моей, — вспылил он, — то есть со мной, — резко исправился. — Но это, черт возьми, неправильно!

— Почему?

— Да потому что я сам себя сейчас пугаю, — выкрикнул он. — Слишком много мерзких эмоций. Сожалений, злости, ярости. Но даже если откинуть все это, то я буду причинять тебе боль, если мы будем вместе. Своим поведением, словами и поступками. А все потому, что я просто такой, вот. Не милый герой-романтик, а гребанный эгоист, погрязший в неприглядном дерьме и криминале. И остаточная совесть требует оставить тебя в покое, но я блядь не могу! Ко всему этому, еще воспоминания о случившемся слишком сильны, и я постоянно ощущаю проклятую злость на все и всех. Ведь это я виноват во всем, что случилось. Я не идиот и понимаю, что нет смысла глодать эту «кость», но ничего не могу с собой поделать! И поэтому я в ярости.