Плерома

– Итак, – торжественно начал Юрий Алексеевич, – мы имеем три доказательства того, что Бог действительно существует [11] . И доказательства эти мы получаем благодаря разуму, благодаря мышлению, а не экспериментам или повседневному опыту.

– Вот потому-то, – ввернул Даос, – все они ровным счетом ничего не доказывают.

– Элементарный здравый смысл говорит нам, что «само собой» или по воле случая возникнуть ничего не может. Необходим Творец! А кем бы такой творец ни был, он и есть Бог. Бог, создавший эту материальную вселенную.

11

…мы имеем три доказательства того, что Бог действительно существует… – так называемые «доказательства бытия Божьего»:

1. Космогоническое доказательство: «…как и все на свете, сам мир должен иметь свою причину, каковой и является Бог…»;

2. Телеологическое доказательство: «…весь мир свидетельствует о мудрости Творца, настолько все в нем упорядоченно и целесообразно…»;

3. Онтологическое доказательство (схоласта Ансельма Кентерберийского): «…Бог представляется нам самым совершенным существом. Если это существо не обладает признаком бытия, значит оно недостаточно совершенно, и мы впадаем в противоречие с самим собой, устранить которое можно, лишь признав существование Бога…»

В разговоре между Плотником и Даосом из классических доказательств затрагиваются только эти три. «Историческое доказательство», «доказательство Августина», «доказательство Канта» и др. – игнорируются.

– Откуда это, интересно, такая приверженность к детерминизму? – поинтересовался Даос. – Впрочем, даже если принять твою точку зрения и быть до конца последовательным, закономерно возникает вопрос: если причиной возникновения Мира послужил Бог, то что послужило причиной возникновения самого Бога?

– Бог вечен! – воскликнул Плотник, всем телом разворачиваясь к Даосу.

– В таком случае, – с улыбкой возразил тот, – что же нам мешает объявить вечным сам Мир? Сделаем так, и необходимость в Творце отпадает сама собой.

– В пользу того, что Бог существует, говорит та гармония, то совершенство, те слаженность и упорядоченность, которые сверху донизу пронизывают Вселенную. Все в ней, от малого до великого, подчиняется определенным законам. А То, что создало эти законы, что постоянно поддерживает их неизменными и заставляет работать, не может быть ничем, кроме Господа!

– Почему же не может? – рассмеялся Даос. – Утверждают же материалисты, что законы мироздания есть атрибуты самой материи. Думаю, и твои, и их аргументы в равной мере логически обоснованы. Что до гармонии…

Он помолчал, затем продолжил:

– Как знать, не является ли гармония только плодом человеческого воображения, нашей субъективной оценкой мировой взаимосвязанности и уравновешенности? Еще Гегель заметил: глупо полагать, будто Бог создал пробковое дерево для того, чтобы было чем затыкать бутылки.

– Дурак твой Гегель! – огрызнулся Плотник.

– Гегель – философ, – поправил его Даос, многозначительно поднимая вверх указательный палец.

– А по поводу онтологического доказательства, я надеюсь, ты вообще не станешь распространяться. Его убогость очевидна даже последнему кретину.

– Не буду, – уныло согласился Юрий Алексеевич. – Оно не доказывает существования Бога, а говорит лишь, что если Он и вправду существует, то должен быть существом абсолютным, включающим в себя все, в том числе и собственное бытие.

– Сам-то хоть понял, что сморозил?

– Понял.

Несколько минут Юрий Алексеевич выглядел мрачным и подавленным.

– Но как же уникальность Вселенной?! [12] – воскликнул он с отчаянием. – Как же уникальность Солнечной системы, Земли?!

12

…но как же уникальность Вселенной?!. – в данном случае, пытаясь доказать существование Бога, Юрий Алексеевич прибегает к помощи так называемого «антропного принципа».

Из эссе доктора Юдина «О мироздании»: «…Слишком сложна цепь существующих во Вселенной взаимодействий, чтобы мыслить ее не созданной по разумному плану. Вселенная уникальна, как уникальны Земля и Человек. <…> Проиллюстрируем данное утверждение, хотя бы на примере условий, необходимых для возникновения жизни. <…>

1. Расширяющаяся Вселенная. Благодаря разбеганию галактик, их суммарное излучение приходит в каждую точку пространства сильно ослабленным. Если бы галактики сближались, плотность радиации в любой точке космоса, а значит, и температура космической среды, оказались бы столь велики, что в такой Вселенной возможность существования не только жизни, но и каких-либо сложных структур вообще была бы полностью исключена.

2. Трехмерность пространства. В одно- или двухмерных пространствах осуществимы лишь такие движения, при которых образование сложных структур весьма маловероятно. В пространстве же, обладающем четырьмя и большим числом измерений, все круговые траектории оказываются неустойчивы – планеты будут либо падать на Солнце, либоулетать в бесконечность. Не удержалась бы и их атмосфера, т. к. в многомерных пространствах сила тяготения убывает с расстоянием значительно быстрее, чем в трехмерном.

3. Средняя плотность материи. Средняя плотность материи во Вселенной близка к критической. Это именно то условие, которое необходимо для образования биологических живых структур. Окажись средняя плотность намного меньше критической, и силы инерции возобладают над силами тяготения; это значит, что станет невозможным формирование галактик, звезд, планет, а следовательно, и жизни. Если бы средняя плотность, напротив, оказалась значительно больше критической, то существенно сократился бы и промежуток, отделяющий начало расширения Вселенной от того момента, когда это расширение переходит в сжатие. А при коротком цикле пульсации Вселенной для формирования разумных существ просто не хватит времени.

4. Фундаментальные постоянные. Прежде всего, это фундаментальные физические константы, характеризующие четыре типа взаимодействий – электромагнитного, гравитационного, слабого и сильного; а также заряд и массу электрона. Имей фундаментальные постоянные числовые значения, хоть немного отличающиеся от тех, что они имеют, и ни одна сложная структура не могла бы существовать. Это касается не только живых организмов, но даже атомов и молекул.

5. Уникальность Солнечной системы. Солнечная система расположена в нашей галактике в зоне коротации, где угловая скорость волн плотности совпадает с угловой скоростью обращения звезд, где нет поэтому галактической ударной волны, существующей в спиральных рукавах, – там, где скорость распространения волн плотности отличается от угловой скорости обращения звезд вокруг центра галактики. Зона коротации – своеобразный галактический пояс жизни. Там же, где существует ударная волна, сжимающая газ, идет интенсивный процесс звездообразования, препятствующий возникновению жизни.

5. Уникальность Земли. Жизнь на Земле смогла возникнуть только в силу стечения определенных обстоятельств. Именно это стечение обстоятельств и является уникальным. Во-первых, Земля находится на таком расстоянии от Солнца, при котором она получает оптимальное для обеспечения жизни количество энергии – тепла и света. Во-вторых, уникально то, что именно на этой планете, единственной в этом смысле среди прочих, существует гидросфера, без которой возникновение биологической жизни невозможно. В-третьих, уникально то, что Земля обладает озоновым слоем, защищающим все живое от жесткой ультрафиолетовой радиации, и магнитным полем, которое отражает или захватывает частицы высоких энергий, пронизывающих космическое пространство и губительных для всего живого…»

(Саис, 1994 г.)

– Уникальность? – переспросил Даос. – Не понимаю, о чем ты, но напомню тебе банальную истину. В Бога можно либо верить, либо не верить, а все попытки рационально обосновать Его бытие или небытие заранее обречены на провал. И знаешь почему? Да потому, что разум далеко не всемогущ и с помощью разума человек познает только ничтожно малую часть этого безграничного и загадочного мира. В том, что касается Бога, в том, что касается вопросов Жизни и Смерти, Бытия и Небытия, а также многих других фундаментальных вопросов, разум бессилен, ибо с его помощью можно обосновать как одну точку зрения, так и другую, диаметрально ей противоположную.

Он посмотрел на Плотника.

Юрий Алексеевич с беспечным видом ковырял в носу. «Какой же я идиот, – подумал Даос. – Распинаюсь перед ним на полном серьезе, а для него этот треп – только забавное времяпрепровождение. Журналюга, он и есть журналюга. Ему что о Боге трепаться, что о некрофилах – все едино».

– Эй! – рявкнул он. – Кончай в носу ковырять! Палец сломаешь. Забей-ка лучше косячок. У нас, насколько я помню, после вчерашнего должно было немного остаться.

– Нету ничего, – отводя глаза, признался Юрий Алексеевич. – Вчера оставалось, а сегодня нету.

– Это еще почему?

– Ночью с Максом докурили остатки.

– Ну ты и жлоб.

– Сам ты жлоб! – взвился Юрий Алексеевич. – Трава моя, что хочу с ней, то и делаю. Я что, не имею права хорошего человека угостить?

– Да на кой хрен вам трава, если вы на героине торчите. Зря только добро перевел.

– Когда мы раскуривались, – терпеливо пояснил Плотник, – никаким героином еще и не пахло. Его сейчас вообще в городе не достать. Я Макса раскурил, а Макс, в качестве благодарности, поделился своей заначкой.

Он захихикал.

– А от тебя, сколько ни раскуривай, слова доброго в свой адрес не услышишь. Вот уж на кого действительно добро зря переводится.

Даос издал презрительное: «Пс-с».

– Если так сильно надо, – предложил Юрий Алексеевич, – можно заехать и взять. Я тут одну точку знаю, ganja высший класс. Кстати, по пути. Можем заскочить прямо сейчас.

– Нет, – отрезал Даос, – заскакивать никуда не будем. Нету, так нету. Да мне, по большому счету, не очень и хочется.

– А чего тогда разводишь?

– Да не развожу я, – отмахнулся Даос, – вспомнилось просто…

– Э-эх, послал Господь напарничка.

Юрий Алексеевич сладко потянулся, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Сейчас бы вздремнуть пару часиков, – пробормотал он. – Всю ночь с Максом по городу бегали. Под утро только прилег, тут ты со своим дипломатом.

– Не со своим, – напомнил Даос, – а с Гындиным. Я, что ли, виноват, что Питона ухлопали? И вообще, не нравится работа, можешь валить обратно в редакцию. Там тебе, кстати, самое место.

Притормозив возле старого парка, Даос свернул на обочину и припарковался у здания инфекционной больницы.

– Пошли, – он пихнул Плотника в бок, – надо еще разыскать этот чертов «Клуб». Я понятия не имею, где он тут у них находится.

Они пересекли больничный дворик и проникли в парк через пролом в чугунной решетке. Поначалу Юрий Алексеевич слегка нервничал, а Даос, напротив, оставался спокойным и невозмутимым. Он ишачил на Гынду четвертый год, а за такое время можно привыкнуть к чему угодно. Да и сама встреча не казалась чем-то особенным. Подумаешь, пацаны. Проблема заключалась не в том, чтобы их развести, а в том, как доходчивее объяснить им, в какое дерьмо они вляпались. Однако очень скоро их роли поменялись.