Плетеный человек

Да, никак на них, похоже, не воздействую. Точнее, возможно, какую-то часть их и рву в клочья, но на общем фоне — нефиксируемо. А может, они слишком в небывальщине или слишком недооформленные, чтобы на них разрушение повлияло.

Много чего может быть, да и хрен с ним.

А вот метров через сорок, уже на подходе к проходной завода, я остановился третий раз. И стал думать в третий раз, отметив свои выдающиеся способности: ходить и думать у меня выходило хреново, сразу два дела делать чересчур, хех.

Ну да ладно. Дело в том, что “серая дымка” от этих духов, как и ощущения, однозначно указывали, что они “уплотняются” по мере приближения к центру. Натуральный непроглядный серый туман.

И вокруг меня эти духи стали “наматываться”. То есть общий поток идёт по кругу, хотя скорее этаким водоворотом, с учётом уплотнения. Вокруг меня этакий водоворотец, всё уплотняющийся и уплотняющийся. А шёпоток стал выдавать всякие отдельные слова, типа “кровь-смерть-мы все умрём-а ты особо мучительно”.

Ну такое себе, оценил я. Для человека без амулета… Да блин, человек без амулета вообще в мёртвом городе от злобного голодного внимания свихнётся. Так что да, можно считать ментальной атакой, если подумать. Учитывая, что я уже не игнорирую эту хрень, а именно слышу. Но для меня — говорить смешно. Ну начнут они орать громче. Блин, у меня девяносто процентов музыки… позабористее, аж в голос ржанул я.

— Вы бы как-то помелодичнее завывали, в такт, — посоветовал я нечисти. — И гитару там с ударными в сопровождение. Пока — фигово выходит.

Фигня вокруг меня на конструктивную критику не ответила. Ну и потопал я дальше, к заводу. В литейный цех нос сунул — даже навей нет, та же фигня с этим некропотоком. Побродил, повчувствовался — ничего злобного и опасного.

Завод как завод, пылищи дохрена, правда, слегка волнами и по дуге идущей — видимо, концентрация пакости была достаточная, чтоб на траекторию падения пыли повлиять.

Но это за хрен знает, сколько времени, да и не “перенести пылинку”, а “изменить траекторию падения”... В общем — даже не смешно.

Но на обратном к проходной духи проявили какую-никакую вариативность поведения. Не “кровь-морковь”, а “усни-ты-устал”. Более того, появилось воздействие, этакое пульсирующе-усыплятельное. Вот это — РЕАЛЬНО опасно, оценил я. Всяким тем, кто спать вынужден. Тут уснуть — это звиздец, а усыпляют пакости явно забористее, чем поют.

Но тоже не опасно ни разу. И остановился я, выйдя из проходной, в четвёртый раз.

Дело в том, что в завод я попаду и, зная, где там эти редкозёмы грудами — заберу, не вопрос. Ни опасности, ни затруднений.

Но очень меня интересует, а что енто в середине этого круговращения некроса?

Ну… шило в жопе, признал я. И вообще. Но мало ли — может, там какая-то гадость лютая? Которую я пробужу, а она меня в спину уязвит втихаря, пока я сокровищщи переть буду?

Лучше сейчас разбужу, потопал я в непроглядную серую пелену, сопровождаемый скорбным завыванием внутреннего голоса: “мой хозяин — деби-и-и-ил, помогите кто-нибудь!”

Это он у меня излишне эмоционален, осудил я внутренний голос, топая в концентрации этих призраков столь мощной, что видимость упала метров до полутора.

И дошёл. И никто на меня не бросался. Статичный объект, точнее — условно статичный. Эти же самые некродухи, уплотнённые до видимой плотности камня. Но покачивался слегка, этакая гранёная стелла. Нихрена не видны размеры, конечно, но одну грань и её соседок я наблюдал точно. Эм… потрогать или а ну его нафиг? Вот чёрт знает, вроде бы — те же некродухи. Ну ОТКИНУТЬ они смогут трос в такой концентрации. Если я его расслаблю и на пару-тройку сантиметров, от силы.

И тыкнул тросом. И тут же задорный речитатив “баю-баюшки-баю, кровь-смерть-кишки-распидорасило” сменился…

Вот же фигня какая непонятная, озадачился я. И форма, блин, неправильная, и колёр. Должен быть тускло-золотой, почти медный шар. И по мозгам он не ездил. А это, видимо, из игрушки вылезло.

Дело в том, что речитатив стал заметно сильнее, но разноголосие пропало. И изменился смысл:

— Всё золото мира будет твоим! Любовь прекрасных женщин, всех! Власть, сильные будут униженно пресмыкаться у твоих ног! Самое, самое заветное желание исполниться!

Здрасте, “счастье всем, даром, и никто не уйдёт обиженным”, аж отдал я честь “исполнителю желаний”.

Тупенько, в общем, потопал я потихоньку назад. И предложения для дебилов, впрочем, тут и понятно. Видимо, как и с Оператором, осуществление “Идеи”. Ну а что с гранёной каменюкой — так первоисточник не читали, одни фики, а то и только игрушку знали. Вот и Монолит для дурачья, а не праведный, расово верный Золотой Шар, хмыкнул я.

По мере удаления от “идеи исполнителя желаний” его гудносый голосёнка становился тише и тише. А вот в воздухе стали появляться этакие “полупрозрачные голограммы-картинки”.

С расчленёнкой какой-то, рожами типа страшными… Ну так, не очень. И это не воздействие небывальщины — это духи дурацкие своими телами несимпатичными инсталляции составляли.

В общем, чесал я дальше, чесал… и замер. Мне стало страшно. Не до одури, приглушённо — но страшно. И не от воздействия какого, а от картинки.

— Звиздец, блин, — озвучил я, ускорившись.

Правда, выйдя из зоны “водоворота” замедлился, приглядываясь к духам. Ко мне они “прицепились”, но “отлипали” и, через пару сотен метров отцепились полностью.

Покинув область “вращения некроса”, я стал опять чувствовать “злобное внимание”. В ней оно пропадало, “злоба-голод” шарашила фоново, неадресно.

Постоял, приходя в себя, и почесал к байку, держа себя в руках и не срываясь на бег, как очень хотелось.

Дело в том, что на голограмме из трёх сцен, составленной пакостью, полупрозрачно, но узнаваемо была моя комната в Зеленюках. Вторая сцена — некий гадкий хмырь, подбирающийся к моему ларю-мимику. И третья — распахнутый ларь и лапы гадкого хмыря, что-то ломающие.