Плиозавр-45

А Света уже старалась натянуть на себя прорезиненную оболочку. Баранов протянул ей руку, чтобы помочь, но...

– Не мучайся, - тихо сказал, - смотри...
– Тонкий шланг, соединяющий шлем с кислородными баллонами, был перерезан.

Света схватила другой костюм, третий - все то же самое.

– Предусмотрительный, гад, чертово создание... Знал, что мы будем искать.

– А что в них?
– Света кивнула на затопленные сундуки.

Это были сокровища, которыми в последние минуты жизни любовался Дуайнер.

– Боже, какая красота!
– восхищенно прошептала Света, забыв о собственных горестях.
– Любой музей мог бы гордиться... Володя, милый, это не должно пропасть...
– Она умоляюще посмотрела на мужа.

– Это общечеловеческие ценности. Володя, это нельзя похоронить здесь.

– Это ценности господина Хальта, - усмехнулся Баранов.
– Дегенераты чертовы! Все себе, себе...

Света приподняла крышку следующего сундука и ахнула, склонившись над ним:

– Володя, это же гобелены из Павловска!
– С полотна сыпались позеленевшие, подернутые тлением и плесенью драгоценные нити.
– О!... простонала Света.
– Терракоты Итальянского зала - все вычистили, проклятые, когда уходили, чтоб погубить...

– Может, и Янтарная комната где-то здесь?
– срывающимся от волнения голосом проговорил Баранов.

– Нет, - Света с сожалением покачала головой, поглаживая растрескавшуюся керамику, - не думаю. Мерзавец рассказывал, что сам видел, как янтари сжигали в Кенигсбергском замке, когда наши начали штурм города. У него на этот счет целая теория: "Мало ли что по пьяному делу один кениг подарил другому кенигу - народ пришел и взял свое". Вот так, не больше и не меньше: народ!
– Света огляделась и растерянно подняла руки - она стояла в воде уже по грудь, беззвучно, одними губами прошептала: - Вода прибывает... Это конец?
– Баранов ее понял.

– Давай отсюда, будем целы, вернемся.
– Он осмотрелся. Взял из ларя крупную жемчужину, повертел в руках, смущенно сунул в карман: - Так, на память...

Вдруг раздался грохот, и на них обрушился водяной шквал. Отбросил, захлестнул Светлану, Баранова приподняло и потащило. Он судорожно пытался ухватить жену за одежду, но ее стремительно относило все дальше и дальше.

– Света!
– кричал он, захлебываясь, - Света! Его ударило о выступ стены, он вдруг услышал, но подумал, что ему кажется, где-то совсем рядом тикают часы. "Может быть, сейчас нужно только выстоять, - думал, - выиграть время, в свой час этот Сезам откроется и выпустит нас? Главное - не утонуть. Отчего тикают часы? Часовое устройство выхода из тупикового помещения? Или... Или часовая мина?" - Ив ответ вновь треск, грохот, все заволокло удушливой гарью. Последним усилием воли Баранов скоординировал свое ноющее болью тело, почувствовал, как врезается в воду.

Вилла Хальта полыхала. Гидранты в саду не действовали. Цистерны трех машин давно опустели, и брандмайор скомандовал качать воду прямо из моря. Огонь выбивался, казалось, прямо из-под земли Пламя перекинулось на деревья, и они чадили, умирая.

Из окон дома, с балкона валил пар - пожарные орудовали в комнатах, надеясь отыскать живых.

Рядом с Плетневым нервничали два врача - мужчина, облаченный в полицейский мундир, и женщина. Они обменивались короткими латинскими фразами, будто на консилиуме, когда трудно поставить роковой диагноз.

Из обгорелого дверного проема показались пожарные с ношей - врачи бросились к ним. На носилках лежала молодая женщина. Она не дышала.

– Поздно приехали, - мрачно сказал полицейский комиссар.
– Поздно... Часом бы раньше! Но кто мог предполагать, - и, махнув рукой, он отошел от носилок.

"Опоздали!" - эта мысль была первой, когда кортеж полицейских машин выскочил на открытое место и Плетнев увидел зарево над виллой Хальта.

... Когда Плетнев влетел к полицейскому комиссару Рима, того уговаривать не пришлось. Ему только что позвонили из редакции центральной газеты - некто, пожелавший остаться неизвестным, сообщил журналистам о местонахождении русских и дал сведения о рыбочеловеке.

Но, видимо, еще кто-то предупредил и рыбочеловека. И теперь он ушел, подорвав системой часовых мин свое логово и виллу Хальта. Или, поняв безысходность ситуации, просто положил всему конец.

Подавляя горечь, Плетнев заглянул в лицо лежавшей на носилках женщины. С ее лба стирала сажу женщина-врач. Она подняла на Плетнева полные слез глаза:

– Задохнулась. Полная асфиксия. Ей уже не помочь... Заперли. Подожгли дом, не люди - звери!

"А где же наши ребята?
– думал Плетнев.
– Баранов профессиональный моряк, - тешил себя надеждой, - но их могло засыпать в подземных помещениях, которые ведут от гротов к вилле, могло контузить, ранить, даже убить взрывом..."

– Разумеется, - грустно бросил полицейский комиссар, - будем искать их... их тела.

– Я думаю иначе, - жестко сказал Плетнев.
– В доме нам больше делать нечего. Поиск людей надо вести в море. Дайте мне водолазов и лодки. Необходимо...

Очередной подземный взрыв прервал его слова.

– С вами есть саперы? Полицейский комиссар развел руками.

– Хорошо. Ну, хотя бы миноискатель у вас есть? И для меня гидрокостюм?

Комиссар понял, что Плетнев собирается замкнуть блокировку и остановить взрывы.

Плетнев на полицейском катере шел к центру залива. Подплыл аквалангист, уцепился за борт, обратился к комиссару:

– Кажется, нашли выход в подземный грот. Он завален.

Комиссар кивнул. Все верно, если цепью взрывных устройств опутана вся вилла, то и подводные доступы к ней должны быть заминированы. Приказал:

– Держите оружие наготове. Гарантий, что рыбочеловек ушел, нет. Но осторожно, там люди. Мужчина и женщина...
– И заговорил в рацию: Приготовиться к блокаде с суши и с воды, приготовиться к блокаде с воды и с суши...

На берегу полицейские в бронированных жилетах и шлемах выстраивались цепочкой.

– Господин комиссар, нас атакует стая дельфинов, не то уводит, не то зовет, - из рации послышались частые удары, гул, и от берега прямо на катер пошла высокая поперечная волна.

– Ложись!
– закричал Плетнев, но их уже окатило, катер швырнуло, закрутило, как скорлупку. Плетнев схватился за борт, сильно ударился головой о руль, увидел, как из воды взвилось тело - дельфина, человека? Или это комиссара смыло за борт? Потом наступила тишина. Ее нарушил стон. Плетнев приподнялся: комиссар сидел на палубе, силясь поднять разбитую в кровь руку. Матрос за штурвалом пытался завести мотор. И вдруг опять катер начал крениться, за борт уцепились четыре руки в черных перчатках, потом показались головы аквалангистов. Плетнев помог им выбраться из воды. Оба аквалангиста были контужены. Если не прервать блокировку немедленно, находящиеся в воде погибнут или получат серьезные ранения. Выход один, решил Плетнев, - обезвредить систему за короткое время - в паузу между взрывами.

– Где выход в подводный грот?
– спросил он аквалангиста.

Миноискатель, к счастью, оказался не поврежден. Плетнев уходил на глубину.

7

– И все же, Хальт, вы продолжаете утверждать, что прибыли в нашу страну только как турист и иных целей не преследовали?

– Не понимаю, к чему этот вопрос?
– Хальт старался не смотреть на молодого человека с живыми пытливыми глазами.

О, как прекрасно все начиналось! Море, роща, бриз, который, казалось, выветривает из взбудораженной головы все страшные мысли. Казалось, что здесь никто... Грядут лишь развлечения, смена впечатлений, поездки, удовольствия... Опасливо косясь на пожилого человека в генеральском мундире, неподвижно стоящего у прикрытого жалюзями окна, Хальт выдавил: