Плохая война

Он смеялся, а его господа офицеры, наоборот, оставались серьезны. И даже горды тем, что их командиру предложен столь высокий пост. Все они как один готовы были помочь ему в деле улучшения войск города, и, кажется, им не терпелось приступить к делу. И все было бы хорошо, домашние дрязги улеглись бы, когда-нибудь женщины смирились бы со своим положением, и в доме его все, хоть на время, до родов жены, и успокоилось бы. Но было одно, что не давало кавалеру спать спокойно.

Война-то никуда не делась, не ушла, проклятущая. Трижды враг бит и унижен, но это ничего не значило, абсолютно ничего. Противник все еще оставался силен и был зол. Да, Волков и сам становился сильнее, важная городская должность и новые кровные узы значительно усиливали его, давали ему необходимую поддержку, но тягаться с целым кантоном он, конечно, не мог. Все графство Мален не смогло бы соперничать с горным краем, с этим немаленьким государством, что навечно скреплено с другими такими же государствами.

Волков про войну никогда не забывал, попробуй про нее забудь, она так про себя напомнит, что тошно станет. Вот он и помнил. Роху отправил в Ланн, к кузнецу за мушкетами. Очень кавалер надеялся, что тот сделал хотя бы полсотни штук. К тому же велено было Рохе купить пороха и ядер для кулеврин и полукартауны. Пули и картечь, как и весь свинец, тут, в Малене, были дешевы, а вот ядра и порох в Ланне продавали заметно выгоднее. Вот Роха с капитаном Пруффом, что был уже в Ланне, и должны были всего нужного для пушечного боя привезти.

Сам же Волков другим днем, ранним утром, еще досветла, отъехал на юг своих владений вместе с ротмистром Рене. Поехал он к рыбацкой деревне, чтобы посмотреть, как продвигается строительство. Приехал и оказался почти доволен. Сержант Жанзуан по плану, что рисовал ему ротмистр Рене, построил крепкий форт. Строил честно, лес покупал, что мимо сплавляли, и из него на возвышенности над деревней возводил крепкие стены в два человеческих роста. Хорошо окопал их. С налета такой форт нипочем не взять. Солдаты уже стали и обживаться там. Кавалер оставил им одну хорошую лодку из тех, что захватили у горцев, они приспособили ее под рыбалку.

И все бы ничего, но, когда форт был осмотрен, сержант заговорил:

– Господин, людишки мои форт поставили, как вы и распорядились.

– Ну и? – отвечал Волков, чувствуя, что дальше разговор будет неприятен для него.

– От дел люди были оторваны, свои дела побросали, без праздников и выходных ради вас старались, – продолжал Жанзуан.

– Что ж они хотят?

– Серебра, господин, хоть немного серебра. Не зря же люди тут старались, почитай, без малого месяц.

– Немного? Немного – это сколько? – Настроение у кавалера становилось хуже.

– Просят хоть по три монеты.

«По три монеты! По три монеты на брата. А тут их тридцать человек вместе с сержантом и корпоралом. Сто монет вынь им да положь!»

Ему подарили десять дублонов в маленькой серебряной шкатулке, так вот два из них нужно было отдать этим мерзавцам. Форт, конечно, стоял, но два великолепных дублона… Кавалер вздыхал и молчал.

– Думаю, такая плата будет справедливой, – заявил Жанзуан, видя, что Волков не отвечает.

– Дам по два талера на человека, – наконец, ответил кавалер. – Тебе дам четыре, больше не проси, больше нет у меня, я на порох и ядра с мушкетами сегодня две сотни отдал. А впереди весна, скоро эти, – он кивнул в сторону реки, – снова затеют дело.

– Ну, два так два, – согласился Жанзуан без особой радости. – А еще людишки просят разрешение на тот берег наведаться.

– К чему это? – насторожился Волков.

– Бабы надобны, – отвечал сержант. – Без баб тут тоска, вон кругом дикость какая, а мы домишки поставили бы, попа позвали бы для венчания.

– Нет, – сразу и строго отвечал кавалер. – Не думайте даже, потерпите до лета, сами к нам сунутся, мы им врежем и уже потом на их берег сходим, тогда и возьмете себе баб каких захотите, самых красивых и молодых возьмете.

Он осмотрелся. Да, тут и вправду было дико: холодная река, сгнившие лачуги на берегу, заросли кустов. Холодно, мрачно. Но все равно.

– Нет, не злите горца раньше времени. А пару девок я вам пришлю на пару дней, за свой счет пришлю, и пива пришлю черного целую бочку, и пару свиней.

– Что ж, так и скажу людям, – отвечал ему сержант Жанзуан.

Ничего, потерпят до лета. Они солдаты, им не впервой.

Верил ли Волков сам в свои слова о том, что опять врежет горцам? Кавалер не знал. Но вот солдаты и ротмистр Рене, что стояли рядом, должны были верить. Вот он и говорил об этом с такой уверенностью.

* * *

… От реки и форта Волков поехал не домой, а к амбарам, там проживали его офицеры. В частности, ротмистр Рене с Терезой. Вот к ней-то кавалер и собирался с радостной, а может, и не очень вестью.

Сестра была ему рада. Жили они с Рене совсем небогато, дом их немногим отличался от дома простого крепостного мужика, который стоял рядом, – того самого мужика с женой, что Волков, помимо земли, дал сестре в приданое. Но все равно, даже назло бедности сестра казалась счастливой, может, потому что была беременной, а может, потому что брат пришел. Она стала спешно собирать на стол, а он уселся к очагу, вытянул по привычке больную ногу и звал к себе племянниц. Ротмистр достал какое-то крепкое вино в кувшине, стал разливать его, а кавалер, во все времена прежде больше привечавший младшую племянницу, на сей раз стал обнимать и гладить по голове старшую. Этим много удивлял и ее, и ротмистра, и сестру.

– Что вы, дядя? – удивленно спрашивала девочка, которая до сих пор не удостаивалась таких его ласк. – Хотите, наверное, знать, как учусь я? Так я хорошо учусь.

– Да, – не без гордости говорила мать. – Брат Ипполит ее нахваливает. Читает она уже бегло и пишет почти чисто. И в языке пращуров уже многое знает. Писание нам по вечерам читает даже.

– То хорошо, – говорил Волков, – то хорошо. – Тянуть он больше с этим делом не хотел и поэтому сказал больше сестре, чем племяннице, но обращаясь при этом к девочке: – Урсула Видль, пришло время вам готовиться к замужеству.

– Что?! – воскликнула его сестра. Она даже руками закрыла себе рот, чтобы не закричать.

– Да, вопрос сей уже решен.

– Ну что ж, – с удивительным спокойствием произнесла девочка, – раз вопрос решен, так, значит, буду готовиться.

– Она же мала еще совсем! – кричала ее мать голосом, полным слез. – Куда же ее замуж?

– Кровь у нее была? – сухо спросил Волков, и сам прекрасно зная о том.

– Была, еще летом была, – отвечала ему сестра, вытирая слезы.

– Значит, уже не мала. И прекратите рыдать, сестра, не за мужика ее отдаем. Будет с серебра до конца дней своих есть.

– И кто же жених? – спросил ротмистр Рене, который, кажется, не слыхал о свадьбе, хоть и был в городе на пирах. Сейчас он вид имел удивленный и растерянный.

– Один из Фейлингов, – отвечал Волков, – третий сын главы дома. Не помню, как его зовут. Вы же знаете Фейлингов, двое братьев состоят при мне.

– О! Это богатая фамилия. Эти два брата привели с собой четырех конных послуживцев, – уважительно говорил ротмистр.

Но сестру это, кажется, не успокаивало, она рыдала, прижимая руки ко рту, но не решалась приблизиться к дочери, которую все еще обнимал дядя. А вот девочка была на удивление спокойна и рассудительна.