Плохиш. Студентка. Препод
Шрифт:
Он указывает на одну из своих причудливых витиеватых татуировок… Они очень красивые… Кажется, словно его спортивное тело — идеальный холст художника, на котором можно увековечить свои творения…
Вот только разглядеть, где же именно я ошиблась так и не получается — в приглушённом свете ночника перед глазами всё расплывается, но я, словно заворожённая, продолжаю рассматривать его…
Пальцы Андрея идут всё выше по моему бедру. Дыхание сбивается, и я чувствую между ног тот самый жар, что не давал мне покоя весь день! Между ног всё также скользко и липко… Ведь я так и не довела дело до
Пока Никита заставляет меня трогать себя, тихо рассказывая что-то о каждой из своих татуировок, Андрей опускает руку между моих слегка разведённых бёдер. Когда его палец словно случайно касается моих влажных складок и задевает клитор, тело конвульсивно дёргается, заставляя меня взволнованно выдохнуть.
— Ммм… — Андрей одержимо шепчет мне на ухо. — Какая ты мокрая, детка. Чем же ты тут занималась, пока нас не было, а?
Щёки и уши печёт от осознания того, что эти несносные мужчины всё поняли. Они знают, чем я занималась, знают, как я мечтала об их грязных и таких порочных прикосновениях!
Другой рукой Андрей берёт меня за подбородок и заставляет повернуть голову к себе. Впивается в мои глаза своими яркими синими. Чувственные губы Препода изгибаются в хищной ухмылке:
— Дрочила на нас с Ником, правда, крошка?
В этот момент его пальцы отодвигают в сторону промокшую насквозь полоску трусиков и погружаются в моё скользкое желание…
Я… не могу сопротивляться, когда Никита кладёт мою руку на свой вздыбленный бугор в области паха и заставляет двигать по нему через плотную ткань тёмных джинсов.
Андрей умело дразнит клитор и меня прошибает электричеством!
Я задыхаюсь, глядя в его бесстыжие глаза…
— Нужно быть осторожной в своих желаниях, Оленёнок, — цедит он сквозь плотно сжатые зубы. — Самое страшное случается именно тогда, когда они сбываются!
Глава 24
Олеся
Пальцы Андрея скользят по складкам всё более напористо. Стараюсь дышать ровнее, но у меня не получается. Никита крепче прижимает к паху мою ладонь, не давая ей улизнуть. Чувствую его твёрдость, и снова заливаюсь краской.
Мои пальцы смыкаются на его члене. Он заставляет двигать ими вверх-вниз, массируя его прямо через джинсовую ткань. Испуганно смотрю на каждого из мужчин по очереди. В их глазах плещется дикая похоть, и меня захлёстывает ответным возбуждением.
Сразу двое… что же со мной не так? Я же никому до встречи с ними ничего подобного не позволяла, а теперь… неужели разрешу…
Андрей снова хватает меня за подбородок, не давая отвернуться.
— Ты сводишь меня с ума, — хрипло шепчет, и я вполне ему верю! Ведь его взгляд как раз полон его… Дьявольского безумия!
Препод резко приближается и впивается губами в мой пересохший рот! Напористо, жгуче… Горячие требовательные губы сминают мои, не давая шанса к отступлению! Самое ужасное, что отступать мне совсем не хочется… даже наоборот, хочется большего, хочется непристойного…
Его грубоватые ласки разжигают настоящий пожар между ног. Палец всё активнее дразнит головку клитора, сжимает,
а потом снова обводит его по кругу.В голове гудит, и я судорожно вдыхаю, чувствуя, как кровь наполняется кислородом!
Андрей привстаёт, и толкает меня на диван. Никита отпускает ладонь и тоже стаёт, давая мне лечь на спину. Теперь, когда они оба возвышаются надо мной, я снова пугаюсь, чувствуя себя полностью в их власти… Что же я творю… ведь я девственница… Неужели так можно?
Мысль о том, что эти двое почти незнакомых мне мужчин хотят забрать то, что предназначалось единственному и любимому разом отрезвляет. Словно по щелчку пальцев мозг проясняется, и я свожу ноги плотнее.
— В чём дело, детка? — Андрей наклоняется, опаляя обнажившиеся бёдра горячим дыханием.
— Я… я просто… — сама не знаю, что ему ответить. — Я не… разве так можно?
Моргаю, испуганно глядя на них двоих. Таких высоких, сильных, мужественных…
— Ты слишком много думаешь, — Никита тоже склоняется ко мне, глядя прямо в глаза. — Иногда нужно просто уметь отключаться…
Его пальцы скользят по ключицам, спускаются ниже… Теребят соски, проступившие под тканью платья острыми вершинками…
— Ммм… — закусываю губы, инстинктивно выгибаясь в пояснице навстречу его жадным ласкам. От каждого касания затвердевших холмиков меня простреливает диким спазмом!
— Да, Оленёнок, вот так…
Никита целует меня, не давая опомниться. Сперва в губы, потом в шею… Потом всё ниже и ниже…
Чьи-то руки задирают край моего платья, и дотрагиваются до живота. Взволнованно втягиваю его, а потом моего пупка касаются нежные чувственные губы Андрея.
Зарываюсь пальцами в коротких волосах Плохиша.
Господи… что же я… что же я делаю?
Чувствуя пряное удовольствие, всё же, пытаюсь отодвинуть их горячие тела подальше от себя, но мои запястья тут же перехватывают и с силой заводят за голову.
— Уже поздно сопротивляться, крошка, — Никита говорит со мной почти строго. — Мы сделаем тебе приятно, хочешь ты этого или нет!
От его слов по телу прокатывает крупная дрожь! А потом её сменяет дикий жар! Он несётся откуда-то сверху и оседает внизу живота… Я чувствую, как по бёдрам течёт смазка. Боже… как же всё это грязно, порочно и… до сумасшествия сексуально!
Без предупреждения Никита закусывает сосок прямо через тонкую ткань платья. Ощущения такие острые, что с губ срывается стон… Андрей поддевает трусики и быстро тянет их вниз… Касается липких складок пальцами и растирает по ним мою влагу.
Пульсация в клиторе становится такой нестерпимой, что я начинаю ёрзать на месте. Никита терзает мои торчащие соски, по очереди прикусывая их зубами. Он делает это на грани с болью. Они становятся очень твёрдыми и чувствительными и вскоре начинают ныть уже от любого прикосновения. Ткань платья на груди становится влажной от его слюны…
А там, снизу, моих губок касается другой рот.
От удовольствия у меня закатываются глаза. Я просто перестаю соображать и верчусь под ними как уж на сковородке! С каждым новым движением, струна возбуждения и нестерпимого напряжения натягивается всё сильнее. Меня трясёт словно от тока, и я уже не контролирую собственное возбуждение!