Плохо быть бестолковой

– Сегодня была очередь Мэри отвечать, а она не пришла. Поставила, между прочим, товарищей в трудное положение. Все очень удивляются – раньше с ней такого не случалось. Вообще, Лилия Михайловна права, у Мэри репутация очень домашней девочки, отличницы. Лекции она не прогуливает, к семинарам готовится, в разных тусовках-массовках практически не участвует. Может пойти со всеми вместе в кино после занятий, но затащить ее на какую-нибудь вечеринку в общежитии или на квартире у кого-нибудь – это исключено. Близких друзей в группе нет, но относятся к ней неплохо. Основные положительные качества: дает списывать, дает скопировать лекции и дает деньги в долг. Основные отрицательные качества – нежелание участвовать в коллективных развлечениях и нежелание скрывать свою состоятельность. То есть она богатством вроде шумно не хвастается, но к институту подъезжает на машине, причем не на «ауди» какой-нибудь – это народ еще стерпел бы, а на красного цвета «ланчии». Опять же, колечки-цепочки на ней не простые, а все эксклюзив, с бриллиантами да с изумрудами. Девчонки злословят, что Мэри потому и на вечеринки не ходит, что боится, как бы с нее, по позднему времени, золотишко не поснимали. Но в целом отношение к ней в группе, как я уже говорил, хорошее. К сожалению, куда она могла подеваться, никто не знает. У меня все.

– Понятно. – Александр Сергеевич постучал карандашом по столу. – Ниночка, а что по той барышне, которая к нам заходила?

– Немного. – Нина раскрыла блокнот, но говорить начала, не глядя в него. – Лепешинская Александра Ивановна, двадцать лет, учится в пединституте на инязе, иногда подрабатывает переводами технической документации с английского. Адрес, телефон. В криминале не замечена, порочащих связей не имеет.

– Действительно немного. Ты ей звонила?

– Телефон отключен или вне зоны.

– У одной Мэри телефон отключен, у другой тоже… не нравится это мне, – проворчал шеф. – Рита, найди Лепешинскую, и побыстрее. Сомневаюсь я, что они с Мэри в Прибалтику отправились. Сначала домой к ней загляни, потом в институте попробуй что-нибудь узнать. Гоша, проверь еще раз ночной клуб. Теперь уже с фотографией Безруковой. Нина, у тебя были какие-то идеи насчет телефона Мэри? Хочешь через сотового оператора к ней подобраться?

– Через оператора сейчас не получится, – с сожалением призналась Нина. – У них там очередной месячник по безопасности проводится и сохранность информации на особом контроле. Но мне тамошние девочки интересную мысль подбросили, я с другой стороны попробую. Телефон у Мэри очень хороший, просто мечта! Массу возможностей дает.

– Значит, действуй. И вы тоже – разбегайтесь, принимайтесь за работу.

Трудовая дисциплина у нас в агентстве на высоком уровне. Шеф приказал, и мы немедленно разбежались. Точнее, разбежался Гошка – он отправился в ночной клуб «Знойный вечер». А я задержалась около стола Ниночки. Медленно-медленно застегнула молнию на куртке, потом поправила воротник…

Очень хочется разобраться, почему Витька так странно себя вел. Но спросить надо тонко и деликатно, чтобы Нина не задумалась: с чего я вдруг Кирилловым заинтересовалась. Вот только ничего тонкого и деликатного в голову не приходит.

– Рита, ты что на меня так странно смотришь?

– А? – Я вздрогнула и, не придумав ничего лучше, ляпнула: – Нина, а как ты думаешь, Кириллову какао нравится?

– Какао? – Если Ниночка и удивилась странному вопросу, то вида не показала. – Да он его, наверное, и не пробовал никогда.

– Пробовал. – Я снова расстегнула молнию. – Сегодня утром. Я его позавтракать позвала. А он как-то странно себя вел.

– И ты подумала, что ему не понравилось твое знаменитое какао?

– Ну-у… примерно так, – согласилась я. Не рассказывать же опять про картофельное пюре, котлеты и черные глаза.

– Не бери в голову. Просто у Витьки никогда не было нормального дома. Он не знает, как себя вести, и… это, конечно, дико звучит, но я бы сказала, что он боится.

– Чего боится? – не поняла я. – И что значит «не было дома»? Он ведь жил где-то?

– Семьи не было. Про отца я никогда не слышала, а мать пьющая, сильно. Витька почти все время беспризорничал – как в колонию не загремел, непонятно. Бог уберег, не иначе. Но до армии продержался. Там на сверхсрочную остался, потом в органы перешел, и жизнь потихоньку наладилась. Но как нормальные люди живут, ему понять трудно. Он у нас одинокий волк, Кириллов. Родственники, семейные праздники, поездки в отпуск, домашние завтраки – ему от всего этого не по себе становится. И какао твое в том же ряду. Не его это жизнь, понимаешь?

– Нет, – тихо призналась я. – Не понимаю. Как можно так жить?

– Вот! А он не понимает, как можно жить по-другому!

Я вышла из офиса и села в машину. Теперь мне было понятно, почему Витька ушел, но легче от этого не стало. Больше всего мне хотелось забиться в какую-нибудь щель и хорошенько выплакаться. Еще очень хотелось найти Витьку, наорать на него и надавать ему пощечин. А потом привести на кухню и кормить картофельным пюре, пока он не поймет… Я сделала глубокий вдох, вытерла глаза и поехала к Александре Ивановне Лепешинской.

Застать ее по месту прописки я не надеялась, это было бы слишком просто. Даже если Сэнди, как считает шеф, не укатила в Прибалтику, дома сидеть она не обязана. Хорошо, если в квартире окажется хоть кто-нибудь, с кем поговорить можно.

Мне повезло – дверь открылась, едва я коснулась кнопки звонка. Молодая женщина в коротком черном платье с блестками встретила меня ослепительной улыбкой. Улыбку на мгновение сменила легкая гримаска неудовольствия, которая, впрочем, тоже не задержалась на подвижном красивом лице.

– Вы к кому? – поинтересовалась женщина чуть хрипловатым голосом.

– Добрый вечер, – благовоспитанно поздоровалась я. – Александра Ивановна Лепешинская здесь живет?

– Нет. Она уже полгода с парнем своим живет.

На этом женщина посчитала, что разговор закончен, и потянула дверь на себя, но я ухватилась за ручку со своей стороны:

– Подождите минуточку! Мне очень нужно найти Сэнди! Это ведь ваша… – Я запнулась. Для матери Сэнди она выглядела слишком молодо, так кто же тогда? Старшая сестра?

Мое замешательство польстило женщине – она отпустила дверь и снова заулыбалась:

– Дочь она мне, не сомневайтесь. Просто я рано Шурку родила, да и выглядит она старше своих лет. Но что мы на пороге стоим, заходите.

Она впустила меня в коридор, но на этом гостеприимство матери Сэнди закончилось – пройти в комнату или хотя бы на кухню меня не пригласили. В ярко освещенном коридоре я поняла, что женщина совсем не так молода и не так красива, как мне показалось на лестничной площадке. Но фигура ее была безупречна, а макияж наложен идеально, и я смотрела на нее даже с большим восхищением. Сколько ей? Сэнди сейчас двадцать, значит, ее матери не меньше тридцати шести. И так выглядит!

– Что вы хотите от Шурки? – спросила женщина добродушно. – Если она у вас в долг брала, то сразу скажу, это пустые хлопоты. На мели она сейчас. Звонила мне вчера, спрашивала, не найдется ли занять.

– А вы что? – спросила я. Бестактный вопрос, признаю, но если в ближайшее время Сэнди подъедет к матери за деньгами – согласитесь, мою задачу это сильно упростит.

Женщина на мою бестактность не обиделась, только пожала плечами:

– А что я, печатаю их, что ли? Нет у Шурки денег, не надейтесь.