Плохое поведение

— Спасибо, мам, — улыбаюсь ей, и она выходит.

Снежана наша домработница уже не знаю сколько лет. Она вроде как помогает маме по хозяйству, на самом деле, без нее в этом доме вряд ли бы был такой порядок и такая вкусная еда.

— Зачем ты ее дразнишь? Ты ведь знаешь, как она трепетно относится к внешности, — проговариваю и поправляю подушку у бабушки под спиной.

— Это тактический ход, — подмигивает бабушка, — видишь, она не стала заводить свою любимую шарманку про работу, а предпочла сбежать.

— Бабуль, — улыбаюсь и целую пожилую женщину. Бабушка для меня просто Сокровище. Я ее очень люблю. Все мое детство она позволяла мне нарушать все правила строго наказанные мамой. И это было самой веселой частью моего девства. Конечно, повзрослев. Я поняла, что правила, этикет, и все чему учила меня мама с малых лет, обязательно в том обществе, где я родилась. Да и просто в жизни это помогает стать дисциплинированным, собранным. Стать личностью. Но все же солнца в мою жизнь добавляла бабуля, и это будет всегда, то, что вызовет мою улыбку из воспоминаний детства.

Сейчас же бабушка, пережив два инсульта, осталась полностью парализована. Осложнения пришлись на нервные окончания. Сначала это была одна сторона, затем и вторая. Иногда ее подводит сознание и она не помнит, не то, что название предметов, а собственное имя. Но когда, как сейчас, она в ясном уме, пожалуй, это самый позитивный человек в нашем доме.

— Ну, Вишенка, расскажи, как прошел твой день во всех красках.

— Это кошмар, — стону и прикрываю лицо ладонями, — это просто монстры, особенно моя группа…Никакого воспитания, уважения или хотя бы знания… Все по нулям! Я пропала…Может это не мое?

— Как чудесно! — восклицает мечтательно бабушка.

Убираю ладони от лица и смотрю на ее довольное лицо.

— Издеваешься?

— Нет, Вишенька. Не слушай мать, у тебя все получится. Работа, если она по душе вовсе не помеха, наоборот, она добавить тебе жизни.

— Ты думаешь? — с сомнением спрашиваю.

— Я знаю. Живи, варись, двигайся. Видишь, я не могу пошевелить ни одной конечностью. Но могу говорить… И, к сожалению твоей матери, не перестаю это делать, — бабушка весело мне подмигивает.

— Ба, ты у меня лучшая, — касаюсь ее щеки.

— А то, еще какая, — бабушка прижимает мою ладонь.

На следующий день, когда такси останавливается у колледжа, мой телефон оживает. Ян. Невольно улыбаюсь.

— Привет, любимая.

— Привет…Ты уже вернулся?

— Да сегодня почти в четыре утра, решил тебя не будить

— Надо было… Я так соскучилась!

— Да, золотце, и я. Ты во сколько заканчиваешь?

— Почти в час.

— Отлично, ровно в час я буду у твоего колледжа. Пообедаем вместе.

— Это замечательно, буду ждать. Целую.

— И я. До встречи.

Ян Гордеев — сын моего крестного и партнера отца. Так совпало, что мы росли вместе, но только ближе к выпускному классу, этот красавчик обратил на меня внимание. И тогда я тоже пригляделась. Воспитанный, мужественный, самостоятельный. В этом году начал работать в компании отца обычным менеджером. Стремился покорить вершины сам, при этом заканчивал аспирантуру. Он стойко ждал меня два года, чтоб стать моим первым. В общем, мне достался настоящий мужчина. И что немаловажно, он нравился моим родителям, они его воспринимали, как сына.

Поэтому, моя улыбка сохраняется даже, когда я захожу в деканат за журналом.

— Ой, вам просила передать Зинаида Федоровна, — сообщает мне секретарь, протягивая бумагу.

Таак…обычная ведомость.

— Это для чего? У меня вроде нет еще зачетов.

— Исаев — студент с четвертого курса, не сдал зачет в прошлом году, вот сегодня после пар должен подойти.

— Хм, да? А как же билеты?

— Это же зачет, — секретарь смотрит на меня, — справитесь?

— Да, — неуверенно отвечаю, — конечно. Спасибо.

Надеюсь, этот Исаев подготовлен, и мы быстро с ним разберемся.

1. Bonjour, mes amis! (фр) — Здравствуйте, друзья мои!

2. J`ai m`appelle (фр) — Меня зовут…

3. et je suis votre curateur3 …(фр) — и я ваш куратор…

4. Silence! (фр) — Тишина!

* * *

Захар

Резко поднимаюсь на кровати. Бросаю взгляд за окно. Затем смотрю на часы.

— Вот бляяя — стону и валюсь обратно на кровать. Проспал все занятия. Это херово. Хотя, второе сентября не пятнадцатое декабря, до сессии далеко. Вчера чертовски устал. Чертовски. И еще немного поспать мне бы точно не помешало. Совсем точно нет.

Только мои веки начинают тяжелеть, как проносится молненостная мысль: «Французский». Твою мать. Зачет. Снова смотрю на время. Не просто твою мать, а ТВОЮ МАТЬ! У меня чуть больше, чем полчаса, а пилить почти через весь город. Вот черт… И кому на хрен нужны эти церемонии, нет чтоб переслать деньги просто на карту преподу и все. А то она слушать будет.

Собираюсь в рекордные десять минут. Соседи по квартире спят по своим комнатам или на учебе, леший их знает. Спускаюсь на парковку у дома. Вот мой красно-белый красавец. Ему почти шесть лет, но он выглядит, словно новый Bimota DB-7. Закидываю ногу через корпус и срываюсь с места. Не смотря на то, что я чертовски опаздываю, наслаждаюсь ощущением свободы, которое можно испытать, только сидя на моцике.

Со скоростью света паркую свой транспорт и бегом поднимаюсь по ступенькам. На пять минут опоздал. Так это вообще можно считать не опоздал. Вчера в деканате мне сказали, что кабинет 207. Провожу рукой по волосам и, резко открыв дверь, вхожу.

— Ой! — передо мной вздрагивает стройное тело и из рук девушки падают книги и какие-то ксероксы. А, я ее знаю. Вчера из-за угла на меня налетела. Запомнил эти серо-голубые глаза.

— Прям дежавю, — усмехаюсь и наклоняюсь за упавшими предметами, — ты чего все время… — запинаюсь, когда обнаруживаю ведомость и учебники по французскому. Веду взглядом по ее стройным ногам вверх, колени прикрывает серая юбка, далее белая блузка, руки, скрещенные на груди и недовольно нахмуренное лицо. Вот блять.

— Не помню, чтоб мы с вами переходили на «ты» — проговаривает она. Поднимаю последний листок, выпрямляюсь перед ней. Девушке приходится здорово задрать голову, чтоб посмотреть на меня. И она новый препод по френчу? Она школу хоть окончила? Бля, это будет легче, чем я думал.

— Прошу прощения, — пою сладким голосом. Заглядываю в ее глаза и с небольшой улыбкой протягиваю книги с бумагами. Она буквально выдергивает их из моих рук, и, кажется, даже сдерживается, чтоб не закатить глаза.