Плохой для хорошей

2-1, три очка наши. В раздевалке шумно и весело, но мне не до обсуждений и празднования. Я одеваюсь второпях, Дэвид это замечает и в очередной раз напоминает, что уроет меня, если Саша будет плакать.

Отвечаю тем, что в таком случае урою себя сам. И это правда. Моя девочка должна улыбаться, а не слёзы лить.

Администратор сообщает, что в честь победы тренерский штаб накинул ещё час свободного времени до выезда. Значит, я даже успею сводить Лекс погреться где-нибудь. Нахожу девочку на служебной стоянке, где и договаривались о встрече. Отмечаю про себя, как идёт ей огромная дутая куртка нашего клуба. Лекс спешно начинает стягивать ее, но я торможу.

– Тебе так классно в этом, можно сфоткать?

Лекс, включая лёгкое кокетство, даёт свой телефон и становится в удобную для фотографии позу. Я делаю несколько фоток, надеясь, что она опубликует, потому что хочу их себе.

Саша все-таки возвращает мне куртку, и не могу сказать, что за это время успел почувствовать холод. Рядом с ней холодно не было, несмотря на ее сдержанность и некоторую отстранённость. Хотя меня это задолбало редкостно, и я очень хочу исправить все. Каким угодно способом.

– У нас есть два часа.

– А ты говорил, только час?

– Тренер часок накинул в честь победы.

– Поздравляю, – едва заметно улыбается. – Рада, что увидела твой гол.

– Не замёрзла?

– Нет, конечно, в такой-то броне.

– Но пойдём посидим где-нибудь, хорошо? В прошлый приезд разведали с парнями хорошее место.

Я беру за руку и веду вверх по улице. Она не вырывает руку и не возмущается. Прогресс или что? «Или что» я бы не хотел.

– Лекс, ты меня по-прежнему боишься?

Закусив губу, она отпускает глаза на свои ботинки. А, ну да, там же интересно очень.

– Если ты боишься, то это глупо, потому что я ничего плохого не сделаю. А если я тебе не нравлюсь, то для меня совсем загадка, почему ты соглашаешься на это все.

– Кай, ты мне…

– Ну-ну, договаривай.

Жестко. Да, знаю. Но плюшевыми медведями я правду из неё не вытащу.

– Я боюсь не тебя, – наконец отвечает.

– А чего?

И опять молчание. Да твою ж…

– Лекс, я понял, что у тебя проблемы в прошлом были, но как мне делать шаги тебе навстречу, если ты ничего не разрешаешь?

– Кай, пожалуйста, – она пытается вырвать ладонь из моей руки, но я не даю, обгоняю ее и становлюсь впереди, преграждая дальнейший путь.

– Лекс, это я хочу сказать: пожалуйста. Пожалуйста, реши для себя, чего ты хочешь. Ты же в курсе, что ты мне нравишься, правда? А я не знаю, как вести себя с тобой. Чувствую себя дебилом, который от большой любви птичку в клетку посадил и не выпускает. Скажи «нет», и я выпущу.

Это пипец, товарищи. Я опять выдал что-то не то.

Потому что в глазах у неё мерещится блеск слез, и я уже мысленно готовлю лопату для самого себя.

– Я боюсь любых отношений, Кай, – неожиданно признается Лекс. Не знаю, чего ей стоит собраться с силами. – Я никому не говорю, почему. Точнее, Дэвид знает, но он близкий друг.

– Я тоже могу быть другом, Лекс.

– Я хочу, чтобы ты понимал меня. Поэтому… Да, я расскажу.

В уютном ресторане готовят отличные блюда на гриле, но полезет ли кусок в горло при таком раскладе? Не уверен, что хотел выбивать признание силой, но с другой стороны, если бы она совсем не хотела, то сбежала бы вместо того, чтобы начинать такой разговор.

А она не сбежала.

Мы сидим друг напротив друга. У Лекс руки сцеплены в замок, я знаю, что это значит, и не трогаю ее. Сейчас это будет не поддержкой, а очередным давлением.

– Лекс, давай так: если ты не можешь, то не должна. Рассказывай только в том случае, если реально готова.

Она кивает. Смотрит на меня.

Да, она на меня смотрит, и даже не верится. Под таким взглядом я смущаюсь, руки сами тянутся, чтобы волосы пригладить.

– Я почти год встречалась с парнем из своей школы, – она начинает сама, без моего вопроса.

Так, ничего удивительного не вижу. Лекс такая, которую трудно не заметить. Конечно, к семнадцати годам она должна была успеть с кем-то повстречаться.

– Я уже чувствую, что он козел.

Лекс издаёт нервный смешок, переводя замочек своих рук на только что принесённый кофе.

– Вначале он вёл себя, как нормальный парень. Даже родителям моим понравился. Он был популярным в нашей гимназии, девчонки всегда висли на нем, но он выбрал меня.

Ну так-то тоже логично. Нахрена другие, если есть Лекс?

Это мысли про себя, а так я молчу.

– Мне все завидовали. Близких подруг и без того не было, а когда мы начали встречаться, девочки уже ненавидели меня в открытую. Некоторые даже гадости с фейков писали.

Сучки малолетние, других слов нет.

– Он мне нравился, и я на все остальное глаза закрывала. Думала, что переживу бойкот, но не пережила другого.

– Что он сделал, Лекс? Почему ты теперь так боишься? У тебя не просто стеснение. Панический страх.

Лицо ее тут же принимает взволнованный вид. Страшно ей говорить, вижу. Твою мать, это дерьмо.

– Он хотел меня силой. Пришел на мой день рождения домой, еще когда с родителями жила. В тот момент я была одна. И он… Я не хотела, но он не останавливался…

А вот теперь плевать на дистанцию и все такое. Последние слова дались ей так трудно, что я понимаю – теперь уже пофиг на все эти установки, я должен. Должен.

Пересаживаюсь к ней на диванчик, разворачиваю за плечи к себе и хватаю обескровленные щеки своими ладонями.

– Достаточно, Лекс, а не то я начну его искать, чтобы яйца вырвать.

Пытается выдавить из себя улыбку, но такую нервную, что только хуже становится.

– Крох, если не захочешь, я тебя не трону. Ну, ты понимаешь, в каком смысле. Ты просто должна поверить, что не все мужики такие похотливые твари, как он. Только если разрешишь сама, поняла?

Она давит в себе подступившие к горлу слёзы и пытается кивнуть. Такая не заплачет при парне. Не покажет слабину.

Держу в руках ее лицо, и меня колбасит, как скотину. Дико просто. Я бы не только яйца тому парню вырвал, я б избил до полусмерти. Она же…