Плохой для хорошей

– Пап, я пока этого всего боюсь.

– Когда ты влюбишься по-настоящему, ты не будешь бояться. Лекс, ты не подумай – я сейчас не пропагандирую ничего. Я просто понимаю, что запрещать уже не могу – ты скоро совсем взрослой станешь. Только не вздумай спешить, если не уверена. Любящий тебя парень будет осторожным и ответственным, помни это, хорошо?

Это сейчас папа намекает на то, что не все парни Савве подобны? Да, я понимаю, он прав. Но о близости думать сейчас… Речь даже не о конкретном парне, а просто об этом явлении. Рано ещё, ну правда. Я в курсе, что почти все мои ровесницы «уже». Но я – не все, я никогда не гонюсь за тем, чтобы делать, как другие. Мне кажется, любовью надо заниматься первый раз не для того, чтобы галочку на самой себе поставить, а когда ты поймёшь – вот он должен быть моим первым. С ним готова.

Наверное, когда-нибудь я почувствую это, но впереди у меня то, что крайне далеко от постели, – мне бы просто выяснить, что хочет Марат после этого поцелуя?

А он, кстати, пишет мне на ночь, когда я уже лежу в кровати и листаю соцсети перед сном.

Марат: «Ты ушла в подполье, потому что…?»

«Я дома, Марат. Дома с отцом».

Марат: «Мамина симпатяга, папин чизкейк?»

«Да ну тебя, заладил: чизкейк, чизкейк».

Марат: «А я виноват, что ты сладкая?»

Ну нет! Это за гранью! Я разворачиваю телефон экраном вниз и прячусь под одеяло. От самой себя прячусь. Я же знаю, что эта его фразочка вызвала у меня улыбку. В контексте сегодняшнего поцелуя все его шутки обретают новый смысл.

Марат: «Лексус, то, что сегодня случилось, я должен был сделать ещё на дискотеке. Но может, оно и к лучшему, что так. Иначе все бы осталось в прошлом году»

«Разве это все может быть серьезно?»

Марат: «Лекс, я тебе докажу, что может. Ты увидишь, каким я могу быть».

И неужели он все это ради меня хочет доказывать?

Глава 43

Марат

Меня не было дома минут сорок, не больше. Возвращаюсь, а стол на кухне уже уставлен коробками с едой из ресторана папы Лекс. Видимо, маман подсуетилась ещё тогда, когда из аэропорта ехали.

– Могу на следующий раз скидочку организовать, – бросаю на ходу, пока двигаюсь в ванную мыть руки.

– И каким образом? – заинтересованно кричит мама, чтобы до ванной точно долетело.

– Есть каналы.

Мама пропускает это мимо ушей и резко переводит тему.

– Не надумал с Кириллом помириться?

– С чего бы? – наскоро вытираю руки полотенцем и возвращаюсь на кухню. Такие заговоры вести выкриками за стенку я не готов.

– Он приходил, пока ты гулял. Или где ты там был? В общем, я сказала Кириллу, что ты будешь позже.

– Мам, ты правда думаешь, что я могу его простить? Он повелся на дешевый развод, был уверен, что я ему вру, а ещё при мне послал девушку, которая мне нравится. И это мой лучший друг, я с ним годами делился всем! Он во мне усомнился! Как я вообще могу думать о том, что мы снова будем дружить?

– Ты ведь не знаешь, какая у него позиция по поводу всего этого. Вдруг он раскаивается и готов извиниться?

Вместо моего ответа звучит сигнал звонка с улицы. Не иначе как Теклера опять принесло. И что же он хочет?

– Ты пойдёшь к нему? – спрашивает мама. Я же говорил – она слишком хорошо к нему относится. Он не заслуживает этого.

– Пойду послушаю, какую речь заготовил, раз уж приперся.

Натягиваю куртку и выхожу, впускаю Кира во двор, но в дом не веду.

– Привет, Марат. С прошедшим днём рождения, – спустя два дня все-таки сподобился поздравить.

– О, рождественский олень, – выдаю я, после чего Теклер оборачивается на светящуюся уличную фигурку. Она появилась у нас дома после Каринкиных всхлипов «ну пааап, хочу оленя». Слава богу, ей шесть, а не шестнадцать, иначе фраза обрела бы иной подтекст.

– Красивый, – оценивает Кир подсвеченную фигуру.

– Я, вообще-то, о тебе.

«Лоадинг» на лбу Теклера. Соображал он всегда медленнее, чем я. Наконец, до Кира дошло.

– Мар, я должен извиниться.

– Ну извиняйся, раз должен.

– Полина – тупая п…

 - Да ты за себя извиняйся, не приплетай ее. Она тебя не просила накидываться на меня.

– Ты врезал мне первым.

– Хреново извиняешься, Теклер.

– Это точно.

Я стою на пороге, сложив руки на груди. Киру это явно доставляет дискомфорт – я на своей территории и максимально закрыт от него. А как он думал? Что я улыбнусь, пожму ему руку, и мы пойдём ко мне в какую-нибудь игру на компе скатаем?

– Мар, меня переклинило. Я ведь думал, ты с Сашей уже без пяти минут встречаешься, а тут ваша с Полиной фотка…

– Как ты мог поверить в то, что я обманываю тебя? Я сам тебе сказал, что не вернусь к Полине, а за твоей спиной продолжал крутить с ней шашни?

– Не знаю, бро. Просто вот у тебя все получается: и Поля в тебя до сих пор влюблена, и Неделина над тобой трясётся.

– Завидуешь?

Он молчит. Выходит, я угадал. Какая дичь!

Давно ли мы из хорошей дружбы сделали такое дерьмо? Зависть, ревность, недоверие. Шикарный букет всей той гадости, которой награждают друг друга враги. Но никак не друзья.

– Кир, меня напрягает не наша драка. Подрались и подрались, кости целы, лицо заживет. Просто своими действиями ты предаёшь меня.

– Я не хотел, Марат. Ты же знаешь, что на самом деле…

– Ты мне завидуешь и бесишься, что девушкам нравлюсь я, а не ты. При этом ты боишься отлипнуть от меня, выйти из моей тени и заработать собственную репутацию. Ты перешагнул уже звание «лучшего друга Янина», Кир. Будь собой, живи сам по себе, и скоро все изменится.

Он отрицательно мотает головой по сторонам.

– То есть ты не простишь?

– Да почему? Прощу. Я врагов себе не желаю, особенно таких, как ты. Но после этого всего и с учётом, что с нами происходило в последнее время, перспектив я тоже не вижу.

– Уверен?

– Абсолютно. Я не хочу делать вид, что тебя не существует. У нас была компания, и до конца школы она и останется. Будут общие тусовки – нормально, потусуемся. Но не понимаю, о какой дружбе дальше говорить. Кажется, мы друг друга переросли.

– Чего?

– Ну слышал такое? Люди друг друга переросли – это значит, у них разошлись жизненные ценности, пути, цели. Вот скажи, ты куда после школы?

– Буду подавать доки в Москву и в Питер.

– А я остаюсь здесь. Вот видишь? Я уверен, ты поступишь, и мы будем жить в разных городах. Дорожки разойдутся.

– Мне жаль, Мар. Столько хорошего было!

– Мы можем не утопить это во вражде, это самое главное. Но дружба… Прости, уже поздно.

Может, он реально расстроен, но не покажет этого. Кир слишком любит самого себя, чтобы признаваться в своей слабости.

– Я тебя понял. И я подумаю над твоими словами.

– Будет очень полезно. Пока, Кир. Хорошего Нового года.