Плохой хороший мент

В то время, когда женщина подробно излагала в заявлении, какие вещи пропали в результате тайного хищения ее личного имущества, то бишь кражи, и строила догадки оперативному дежурному, кто мог так безжалостно по отношению к ней поступить, в кабинет к улыбающемуся Веденееву уже заводили пацана в наручниках, которого он, Артур, сегодня ночью задержал, реализуя информацию осведомителя. Сыщик «слотошил» воришку с полной «боевой выкладкой»: отмычки, фомка — за пазухой, золото и норковая шубка — в сумке.

В тот момент, когда Веденеев беседовал с милой потерпевшей, эта сумка с ее шубкой стояла у него под столом и он незаметно гладил дорогой нежный мех…

Что поделать, нет заявления — нет кражи. А если нет кражи, как же на него «пойдет» ее раскрытие?

На следующий день счастливая женщина со слезами радости на глазах благодарила милиционеров за найденные вещи…

…Артур отпихнул от себя лежащие на столе документы и бросил на них авторучку.

«Черт, даже стержень закончился — так не хочется работать!»

Он поднял глаза к запылившейся до невозможности люстре под потолком и задумался, вынашивая план побега из здания районного Управления на пляж.

В тот момент, когда он мысленно сходил к начальнику розыска и доложил, что есть кое-какая информация и ее нужно проверить, получил разрешение и уже открыл дверь дежурки, которая открывала дорогу на пляж, его остановил совершенно реальный телефонный звонок.

Решив попробовать еще раз после разговора, Артур снял трубку.

— Слушаю. — Оперативник откинулся на спинку офисного кресла и одну за другой положил ноги на стол.

Хриплый, словно треснувший фагот, голос спросил:

— А Артура Сергеича можно?

— Нет, Бахарь, меня больше нельзя. Нельзя меня так иметь, как ты поимел меня неделю назад.

— Сергеич, бля буду, промашка вышла. Я, видно, недослышал у них чего! Они, в натуре, на «сто сорок шестую» хотели идти. Почему не пошли — ума не дам.

— Ну-ка, хорош базарить!

Артур разозлился, так как понимал, что каждое их слово сейчас пишется на магнитофонную ленту в небольшой комнате, расположенной на последнем, четвертом этаже Управления. В общем-то, ничего каверзного в этом не было — опер беседовал со своим информатором, но Веденеев терпеть не мог присутствия кого-то третьего, закулисного. Даже если бы он разговаривал с мамой, он все равно перенес бы разговор.

— Ну-ка, хорош базарить! Где ты сейчас находишься? Далеко или нет?

— Рядом.

— Тогда закинь в пасть мятную конфету и поднимайся ко мне.

— Конфету… На сигареты-то денег нет!

— Это я понял, когда ты позвонил. Если бы у тебя были деньги, то ты вряд ли бы меня осчастливил своим появлением. Иди, я сейчас позвоню вниз, чтобы тебя пропустили.

— Иду, иду, Сергеич…

Пляж, вместе с яркими открытыми купальниками, как мираж, отодвинулся дальше, но не исчез.

Артуру позвонил вор-рецидивист в прошлом, а ныне — спившийся и опустившийся гражданин по фамилии Бахарев. Раскрыв по его информации несколько квартирных краж, Артур стал замечать, что Бахарь стал вялым в поддержании оперативной связи, а иногда даже подбрасывал дезинформацию. Сыщик почувствовал это сразу. Среди всех агентов, состоящих с ним на связи, Бахарь был самым ненадежным. Но… все-таки был. Был, потому что у него, Бахаря, не было иного выхода.

Артур справедливо делил всех информаторов, «дятлов», на четыре категории. Первая — это законопослушные граждане. Они понятия не имеют, что играют одну из главных ролей в раскрытии преступлений районного масштаба. Они охотно подливают сыщику чай в чашку и накладывают ему в розетку малиновое варенье, делясь всеми событиями во дворе и прилегающих к нему окрестностях. Вторая категория — пойманные на «крючок», причем намертво, преступники. Позапрошлым летом Бахарь, спьяну, имел глупость залезть через забор в огород к собственному племяннику и украл из клеток четырех кроликов.

Он был пойман Веденеевым с поличным, когда доваривал дома суп из четвертого, последнего. Артур разрешил ему доварить и съесть этот суп, по ходу дела объяснив, что ему, вору-рецидивисту Бахареву, за этих зайцев на этот раз чалиться придется минимум пять лет. Но кража кроликов так и не была тогда раскрыта и висела темняком в Управлении…

Третьей категорией «дятлов» были наиболее опустившиеся граждане, готовые «сдавать» всех направо и налево за бутылку спирта, двадцать рублей или за дозу «дури», то есть наркотика. Какое-никакое, но оправдание им Артур находил и не испытывал к ним такого отвращения, какое испытывал к стукачам из последней, четвертой группы. Эти были готовы тратить личное время и средства, чтобы выяснить детали преступления, главных и косвенных фигурантов, потом сдать их органам и у ворот Управления наблюдать, как задержанных по их информации преступников, в наручниках, грузят в автозак. Артур следил за этими людьми со стороны и готов был поклясться, что у них наступал оргазм в тот момент, когда за арестованными с их подачи преступниками захлопывалась дверь, и воры, мошенники, хулиганы как затравленные зверьки с безнадежностью смотрели на волю через решетку. Самое страшное было то, что большинство задержанных были друзьями этих людей.

Впрочем, ничто не мешает отдельно взятым «дятлам» органично объединять в себе признаки всех категорий.

Всех их объединяет еще кое-что. Это необходимость давать власти информацию, хотя и по различным причинам. Такие люди необходимы, а потому — терпимы.

…Раздался осторожный стук в дверь.

— Проходите! — Артур вздохнул — песок с купальниками опять отодвинулся за горизонт, и снял ноги со стола.

В узкую щель приоткрытой двери протиснулась плешивая голова с мутными, как у вчера умершего окуня, глазами.

— Сергеич, разреши…

— Заходи. — Артур напустил на себя недовольный вид и стал ковыряться в верхнем ящике стола. Найдя совершенно ненужный карандаш, он вынул из канцелярского набора скальпель и занялся важным делом — починкой сломанного грифеля.

Бахарь осторожно подошел к столу, оторвал от пола стул, на цыпочках отошел к стене и бесшумно сел. Он делал все это, стараясь не издавать ни единого звука, так как это могло помешать начальнику чинить карандаш.

— Сергеич… — наконец осмелился Бахарь. — Это… Дело есть. Информация, значит.

— Информация? — Артур потрогал пальцем острие карандаша. Оно было даже чересчур острым. — И какую же информацию ты мне принес? Что в России появилась организованная преступность? И за это хочешь просить денег на бутылку водки и пару пачек «Примы»?

— Нет, Сергеич… — в сердцах произнес Бахарь.

— Нет? Не эту? А, наверное, ты разузнал через своих доверенных лиц, что «тетя Ася» стала разбавлять отбеливатель ослиной мочой. Молодец, Бахарь! Как только тетя Ася «расколется», приходи — получишь свой гонорар.

— Сергеич, ну че ты так злишься? Услышишь — сам «допрешь», информация толковая. Да и слышал я, что она давно тебе нужна позарез.

— Бахарь, знаешь, почему все, включая твоих корефанов и меня, к сожалению, зовут тебя «Бахарем»?

Вор немного помялся.

— Фамилия у меня — Бахарев, потому как…

— Нет, не «потому как». Если бы у тебя была фамилия, допустим, «Струйкин», я бы тебя все равно звал Бахарь. И никак иначе.

— Это почему? — опешил спившийся рецидивист.

— Потому что «бахарь» — это древнерусский профессиональный сказочник, собиравший и рассказывавший сказки. Пиз…н, короче. Заниматься отработкой твоей информации — все равно, что искать ноги у змеи. В общем, я принял такое решение. Я «списываю» тебя как «балласт» и раскрываю кражу кроликов. Мне тут, Бахарь, на днях «стуканули» — ты их, оказывается, украл. Какая для меня неожиданность… Кто бы мог подумать?