Плохой парень

Мы вышли из квартиры и, после того, как я закрыла дверь, спустились вниз. На улице и правда было прохладно, из-за чего я сразу подняла воротник пальто и поправила шапку.

– У тебя новая машина? – спросила, после того, как Моно открыл передо мной дверцу автомобиля похожего на джип. То есть громоздкого и, к тому, же, выглядящего так, будто его только недавно забрали из салона, а я до этого момента вовсю взглядом искала его старую машину.

Доминик кивнул и, взяв меня за руку, помог взобраться на ступеньку и сесть в машину. После того, как Моно сел за руль и мы оказались на пустующей в такое позднее время дороге, я поерзала на кожаном сиденье и подумала о том, что мне сейчас было немного непривычно. Мы не виделись больше месяца и вот Доминик в совершенно другой, строгой одежде и на новой машине. Я познакомилась с ним в гетто, а теперь он выглядел, как парень из высшего общества. При чем, не возникало ни одного сомнения в том, что он именно таковым и являлся.

Я толком не понимала, куда мы ехали. Сразу заметила, что мы направлялись в сторону шестого округа, но со временем запуталась в сплетениях улиц и вообще перестала понимать, где мы находились.

С одной стороны было любопытно посмотреть на то, каким Париж был ночью. Он совершенно отличался от того города, который я видела в светлое время суток. Не только атмосферой, но, создавалось ощущение, что даже воздух был иным. Вот только, я все равно постоянно отворачивалась от окна и украдкой посматривала на Доминика. Вот от Моно мне было тяжело отвести взгляд. Я не видела его месяц, а мне казалось, что несколько лет и так сильно соскучилась.

Когда машина останавливалась на светофоре, Доминик оборачивался ко мне. Наклонялся и целовал. Всегда жадно, долго и безумно. Вызывая бурю эмоций и заставляя губы пылать, а тело трепетать. Вот только, всего этого было мало и хотелось еще больше, сильнее и дольше, но следовало ехать дальше и, когда светофор менял цвет, мы буквально отрывались друг от друга, но, когда машина вновь останавливалась, Моно, вновь набрасывался на меня. Прижимал к сиденью и целовал.

Наверное, мы ехали около получаса, но, когда я вышла на улицу, ночной декабрьский холод уже совершенно не остужал. Губы ныли и тело горело. Пытаясь привести мысли в порядок, я куталась в пальто, но все так же была жутко рассеянной. Все время оглядывалась по сторонам и видела перед собой очень тихую и ухоженную улочку. Это точно был не Батиньоль-Монсо, но тут тоже находились особняки и коттеджи. При чем, район явно очень старый. Об этом говорила архитектура и здания.

Доминик ключом открыл кованные ворота около которых мы остановились.

– Так что это за место? – спросила, заглядывая внутрь. Туда не доставал свет уличных фонарей, но этой ночью луна была достаточно яркой, чтобы я могла рассмотреть сад. Еще я заметила, что он был не ухожен. Им явно очень давно не занимались. – Если честно, пока что это место напоминает мне те, которые я видела в фильмах ужасов.

– Скоро тут все будет приведено в порядок, - Доминик зашел на огражденную территорию и, наверное, почувствовав мою неуверенность, взял меня за руку. После этого мне и правда стало легче, но я все так же настороженно оглядывалась по сторонам.

Мы прошли по узкой, почти заросшей тропинке к двухэтажному зданию. К сожалению, в темноте из-за высоких деревьев я его плохо видела, но почему-то понимала – оно очень красивое.

– Что это за место? – в очередной раз спросила.

– Оно будет нашим домом, - Моно открыл дверь и впустил меня в холл, почти сразу включая свет. – Очень долго тут никто не жил и пока что здание и территория выглядят заброшенными.

– Наш дом? – удивленно переспросила, продолжая растерянно осматриваться вокруг.

Доминик сказал про заброшенность этого места и подобные слова полностью соответствовали саду, но вот судя по холлу, само здание уже начали приводить в порядок. В первую очередь это касалось того, что тут началась уборка.

Я ясно отмечала то, что здание с очень красивой архитектурой и мебель тут была старинной, но от этого не менее красивой и явно безумно дорогой. Я все еще не понимала, что это за район, но прекрасно осознавала, что такая недвижимость стоила целое состояние. Здание было меньше особняка моей семьи, находящегося в Батиньоль-Монсо, но почему-то мне казалось, что из-за некоторых факторов оно стоило дороже.

– Но… Что это за дом? Чей он? – спросила, подняв взгляд на потолок и посмотрев на огромную люстру. Из-за этого места и из-за слов Моно еще сильнее растерялась.

– Мой.

– С каких пор? – сказать, что я была удивлена, значит, ничего не сказать. Я обенулась к Доминику и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. – И… откуда он у тебя?

– Уже пятнадцать лет. Когда-то он принадлежал моим дедушке и бабушке. После их смерти отец переписал эту недвижимость на меня.

– Подожди… То есть, все это время у тебя был особняк? Но тогда почему ты жил на съемной квартире в гетто?

– Потому, что хотел, - Доминик подошел ближе и взял меня за руку. – Пойдем.

Моно повел меня за собой к лестнице, по которой мы поднялись на второй этаж. Пока шли, я постоянно рассматривала коридоры и те комнаты двери, которых были открыты, но из-за того, что тут свет выключен, толком ничего не видела. А еще я поймала себя на мысли, что пока что не понимала Доминика и того, почему он выбрал такой трудный путь. Решил в восемнадцать лет искать жилье и, чтобы его оплачивать, работать в два раза больше, хотя у него все это время был особняк.

Уже вскоре мы вышли на террасу и, как только я оказалась там, замерла на месте. Отсюда открывался невероятный вид на сад. Да, пока что он неухоженный и подсвечиваемый только сиянием луны, но именно тут я вспомнила те моменты, когда мы, сидя на ступеньках около квартиры Доминика, смотрели на пустырь. Те моменты были особенными. Наверное, даже волшебными и такими будоражащими, но, в тот же момент, переполненными спокойствием. Тут ощущалось нечто похожее, но более наполненное и уже теперь личное.

Только оказавшись на террасе и с высоты поглядывая на сад я почувствовала нечто странное. Будто это место таило в себе куда больше и для нас двоих могло стать не просто домом, а целым миром.

– Замерзла? – спросил Доминик, увидев, как я подрагивала кутаясь в пальто.

– Нет, но от горячего чая я бы не отказалась.

– Чай можно сделать.

Доминик повел меня на кухню. Она тоже немного была приведена в порядок и даже в шкафчиках имелась кое-какая еда. Я не спрашивала, но догадывалась, что Доминик тут иногда бывал и, возможно ночевал, но питался, как всегда полуфабрикатами.

Я сделала нам обоим чай, после чего мы опять вернулись на террасу и сели на стоящие там стулья. Но я почти сразу свою чашку отставила в сторону и приблизилась к Моно, а он обнял меня и свою чашку поднес к моим губам. Клянусь, его чай показался мне намного вкуснее и именно он согревал.

В руках Доминика было тепло и горячий чай не давал поддаваться морозу. Впереди открывался прекрасный вид и, казалось, все было идеально, но мне хотелось плакать. Нет, не от боли, а от облегчения.

За прошедший месяц я часто видела один и тот же сон, который уже начала считать своим кошмаром. Этот сон показывал мне возможное будущее, в котором мы с Домиником все же окончательно расстались и это будущее было мертвым. В нем горчила боль и в груди постоянно было пусто, а так же возникало ощущение, что каждый день прожит зря. Будто все должно быть иначе, но уже прошло то время, когда можно было все изменить, а те, с кем у нас будут отношения лишь докажут – это все не то. Пустышки, но с ними мы будем жить, потому что когда-то посчитали наши отношения невозможными.