Площадь диктатуры

2. Альбом на итальянском языке "Capolavoro dell'arte" содержит эскизы и рисунки непристойного содержания. Ввозу и распространению в СССР не подлежит**.

– Почему непристойное содержание? Это же картины всемирно известных художников! Они в Эрмитаже висят, у нас печатались! В СССР!
– размахивая очками, вскричал Брусницын.

– Не повышайте голоса, - прервал его объяснения Беркесов.
– Вы арестованный и подозреваемый. Вот отсидите, выйдете на свободу - тогда и кричите. А пока ведите себя, как положено. Никаких к вам претензий не возникло, если бы этот альбом был советским. В советских изданиях непристойностей нет и быть не может - любуйтесь, сколько влезет!

3. Альбом-фотобиография "Цветаева". Напечатано антисоветским зарубежным издательством "Ардис" (США). Содержит фотографии Гумилева, казненного за участие в белогвардейском мятеже и эмигранта Ходасевича, занимавшегося антисоветской деятельностью за рубежом.

Предисловие к альбому наполнено клеветническими измышлениями по поводу судьбы М. Цветаевой и обстоятельствах ее смерти после возвращения в СССР.

Фотографии сопровождаются комментариями злобных антисоветчиков В. Набокова и Н. Мандельштам, жены осужденного за антисоветскую деятельность литератора-декадента О. Мандельштама.

В Советском Союзе изданию и распространению не подлежит.

4. Книга М. Зощенко "Перед восходом солнца". Издание антисоветского издательства "Международное литературное содружество" (США-ФРГ). Книга печаталась в сокращенном виде в журнале "Октябрь", 1948 г., была осуждена ЦК КПСС, как политически вредная, несущая антисоветский заряд. Впоследствии в СССР не переиздавалась.

Кроме того, издание содержит рекламу книг злобных антисоветчиков А. Авторханова, И. Бродского, Н. Бердяева, Г. Струве и других...

В поданном на экспертизу виде изданию и распространению не подлежит***.

"..."

Начальник Управления Б.А. Марков

Соскучившись, Беркесов хотел было отобрать заключение, но тут зазвонил телефон.

– Это ты доченька?
– устало спросил он.
– Ну, не расстраивайся, с кем не бывает. К тому же тройка - не двойка, а четверть только началась, успеешь исправить. Что делаю? А что еще папа может делать на работе? Правильно, кошечка, - допрашиваю! Не бойся, вовсе не страшный, он тоже хочет исправиться. Вот поговорим, обсудим, он и исправится... Лет через пять обязательно исправится.

– Нет, сейчас отпустить не получится. Как же отпускать без наказания? Нельзя! Целую, кисонька, - еще сохранив теплую улыбку, Беркесов повернулся к Брусницыну: - Дочитывайте, Константин Владимирович. На следующей неделе мы с вами должны провести очные ставки со свидетелями и выйти на обвинительное заключение. Времени мало, можно сказать, его на такой объем эпизодов вообще нет.

– У вас есть дочь?
– недоуменно спросил Брусницын.

– Есть. Что в этом удивительного?

– Конечно ничего! Но вы так ласково с ней говорили, будто очень добрый человек.

– Я действительно очень добрый, добрый ко всем, в том числе к вам. Но доброта только тогда чего-нибудь стоит, когда может себя защитить. Как говорил Ленин, добро должно быть с кулаками...

– Зачем же кулаки?

– Чтобы защищать себя и тех, кто дорог - родных, друзей, наконец, Родину!

– Защищать от меня?

– Вы, уважаемый Константин Владимирович, совершили преступления, но вы - наш советский человек, и, уверен, искупите свою вину, поймете свои ошибки. Не от вас надо защищаться, а вас самого надо защищать...

– От кого? От Пастернака и Солженицына, которых вы даже не читали?

– Врут наши недруги, хотят представить Комитет сборищем недоумков. Из Пастернака я многое наизусть помню. Например: "...гул затих, я вышел на подмостки...". Или вот это: "Мне к людям хочется в колхоз, их утро гулом оживленно, я мир готов снести в щепу и всех построить поколонно..."

– Немножко не так. В оригинале: "Мне к людям хочется в толпу... Я все готов разнесть в щепу и всех поставить на колени..." - Брусницын оживился, его голос прогудел в полупустой комнате для допросов.

– Совершенно чуждая идеология! Не мог советский поэт так писать. В Советском Союзе люди - это не толпа, это - коллектив, и никому в голову не придет ставить их на колени. Вообще, Пастернак не мой писатель, так же как и ваш Солженицын. Я его, кстати, всего прочитал - от корки до корки. Скукотища, а пресловутый "Архипелаг" - гнусная клевета на Советский строй и Коммунистическую партию. Хорошо, что у вас Солженицына не было. Если бы нашли, я бы вам спуску не дал. Однако не будем спорить. Помните у Ленина: "Сосредоточимся не на том, что нас разъединяет, а на том, что объединяет", - дружелюбно согласился Беркесов.

Вновь заверещал телефон, на этот раз внутренний, с глухой крышкой вместо наборного диска.

– Я, товарищ генерал!
– Беркесов вскочил со стула и вытянулся.
– Нет, еще не закончил. Есть, отставить... Прошу десять минут, чтобы вывести подозреваемого и собрать документы. Понял, товарищ генерал! Есть, доложить все материалы в моем производстве!

– Ничего не поделаешь, Константин Владимирович, - осторожно положив трубку, улыбнулся Беркесов.
– Придется прерваться. Вами на самом верху интересуются, но, поверьте: я, как следователь, как лицо процессуально независимое сделаю все, чтобы вас наказали, как можно мягче. Может быть, даже условно? Ведь вы уже многое поняли...

– Вывести арестованного!
– заметив вызванного сигнальной кнопкой конвоира, неожиданно резко закончил Беркесов.

2.17.3. Полдень подполковника Коршунова

Милиция располагалась в соседнем доме, через дорогу, но ходить туда самому не подобало, а вызывать нового начальника районного УВД к себе было бесполезно. Подполковник милиции Микин был человеком недипломатичным и к тому же временным - всего-навсего исполнял обязанности вместо ушедшего в отставку прежнего начальника. Поэтому Коршунов общался с Микиным исключительно по телефону спецсвязи.

– Здравствуйте, милейший Александр Вадимович, - сказал Коршунов, услышав голос Микина.
– У меня к вам вопрос...

– Да, есть вопрос, - помолчав, повторил Коршунов.
– Мне сообщили, что ваш милиционер, некто Гаруздов обнаружил на здании райсовета антисоветскую листовку непристойного содержания. Спрашиваете, что за непристойное содержание? Извольте, зачту: "Знают все, партаппарату увеличили зарплату. Дорожает с каждым днем аппарат и все, кто в нем. Клуб "Перестройка". Надпись выполнена синим фломастером иностранного производства на чертежном ватмане.