Площадь диктатуры
Шрифт:
В центре кухоньки, за столом по-хозяйски разместилась Марина Евгеньевна[47], а рядом с ней примостился некто Мигайлин - лет сорока, упитанный и лысеющий, с ярко-рыжей бородой на непомерно широком лице. В его присутствии Рубашкин ощущал какое-то смутное омерзение.
– Не понимаю, зачем ты к нему цепляешься, - как-то упрекнул Петра Филиппов.
– Андрей Ильич - умный, интеллигентный человек…
– Приглядись: он ведет себя неестественно, со всеми так вежлив, что, чай можно пить без сахара, только вприглядку. И улыбка у него, - такая, знаешь, - медоточивая. Как деды говаривали: сверху
– не переводя дыхания, выпалил Рубашкин, и Филиппов не стал спорить, только пожал плечами.
Однако другие мнение Рубашкина не разделяли, и в последнее время Мигайлин присутствовал почти на всех совещаниях координационного совета ЛНФ. Впрочем, говорил мало, и, если его спрашивали, очень мило со всеми соглашался.
И теперь он молча кивал словам Салье, которая говорила размеренно, изредка останавливаясь, чтобы затянуться "Беломором", и тогда пепел летел вокруг и падал ей на кофту:
– Я не согласна! Незачем морочить людям головы теориями, пусть этим занимаются инструкторы из Обкома. Что больше всего волнует людей? Нехватка продуктов? Значит, мы выступаем за ликвидацию торгово-номенклатурной мафии! Люди устали стоять в очередях? Мы заявляем о необходимости срочных управленческих мер по борьбе с очередями!
– Марина Евгеньевна, все не так просто. Нас спросят, какие это меры, обязательно спросят, - возразил Нестеров.
– А мы ответим, что в первую очередь надо провести экономическую реформу, распустить колхозы и совхозы, а землю раздать всем, чтобы каждый кормил себя сам. И, главное, отстранить КПСС от власти, ликвидировать партийную бюрократию, освободить народную инициативу. Тогда появятся фермеры, купцы и предприниматели. Они уже появились! Взять некоторых наших кооператоров. Это готовый класс народных капиталистов, наша социальная база.
– Не любят у нас кооператоров, очень не любят. С этим надо считаться, - рассудительно заметил Таланов.
– Так я не для широкого оглашения говорю, а здесь, в узком кругу. Вы, Виктор Львович, разве не понимаете различий между публичной пропагандой и подлинными целями по обновлению всех сторон общественной жизни?
– выпустив клуб дыма, промолвила Салье.
– И, вообще, прошу обратить внимание на необходимость привлечения в наши ряды как можно большего количества участников кооперативного движения. Никакое политическое движение не может развиваться без средств. Нам нужны деньги на выпуск печатных материалов: листовок, плакатов и тому подобное. Необходимо наконец-то наладить выпуск нормальной газеты. Конечно, прибалты нам здорово помогают с печатью, большое им спасибо, но пора и самим что-то делать.
Она снова поднесла ко рту папиросу, окуталась густым дымом и энергично раздавила окурок в переполненной пепельнице.
– Предлагаю подытожить! Мы - общегражданский избирательный блок "Демвыбор-90" - и выступаем на выборах с набором четких и ясных лозунгов:
– ЗА ОБНОВЛЕНИЕ И ОЧИЩЕНИЕ СОВЕТОВ, ЗА ЭФФЕКТИВНЫЙ КОНТРОЛЬ НАД ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТЬЮ!
– ЗА НОРМАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ В НАШЕМ ГОРОДЕ!
– ЗА ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ, КОТОРЫЕ ДАДУТ НАРОДУ БЛАГОСОСТОЯНИЕ!
– ЗА СИЛЬНУЮ ДЕМОКРАТИЧЕСКУЮ РОССИЮ!
– Думаю этим ограничиться в той части, в которой мы "ЗА". Перейдем к следующей. Наш блок выступает:
–
ПРОТИВ ВЛАСТИ ЗАСТОЙНОЙ ПАРТИЙНОЙ БЮРОКРАТИИ И НЕЗАСЛУЖЕННЫХ ПРИВИЛЕГИЙ ПАРТХОЗНОМЕНКЛАТУРЫ!– ПРОТИВ РАЗЖИГАНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ И ГРАЖДАНСКОЙ РОЗНИ!
– ПРОТИВ НИЩЕТЫ И БЕСПРАВИЯ!
– Куце получается, - после недолгого молчания сказал Болтянский.
– Надо более подробно и яснее.
– Ни в коем случае!
– возмущенно воскликнула Салье.
– Чем меньше мы говорим, тем труднее нас шельмовать.
– Краткость - сестра политического таланта!
– вставил Филиппов.
– Надо все же сказать, что мы собираемся делать, - предложил Нестеров.
– Да, я приготовила, - Салье взяла листок бумаги и, сощурясь, прочитала:
– ПРОВЕДЕМ РЕФОРМУ ЛЕНИНГРАДСКОГО СОВЕТА НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ.
– РАЗОБЛАЧИМ И ОТСТРАНИМ ОТ РЫЧАГОВ ВЛАСТИ ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННУЮ МАФИЮ, СРАСТИВШУЮСЯ С ПАРТАППАРАТОМ.
– ОБЕСПЕЧИМ СБЕРЕЖЕНИЕ ЛЕНИНГРАДСКОЙ КУЛЬТУРЫ!
– Кто-нибудь добавит?
– строго оглядев собравшихся, спросила Салье.
– Надо о жилье! Это больной вопрос, особенно для тех, кто живет в коммуналках и в общежитиях, - предложил Таланов.
– Добавим о жилье, - согласилась Салье и, записав на том же листе, прочитала:
– РАЗРАБОТАЕМ НОВУЮ ПРОГРАММЫ ЖИЛИЩНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА И ВОПЛОТИМ ЕЕ В ИНТЕРЕСАХ ВСЕХ ГОРОЖАН!
– Что было про рычаги власти? Там как-то нехорошо звучит, - приподнявшись на цыпочки, спросил Рубашкин.
Салье посмотрела в его сторону, но не разглядела, кто спрашивал, и повторила лозунг.
– "Рычаги" - лишнее слово. Без него лучше: "…отстраним от власти", - предложил Рубашкин.
– А слона-то я и не заметила. Здравствуйте, Петр Андреевич!
– разглядев Рубашкина, засмеялась Салье, и вслед за ней остальные.
– С золотым пером демократического движения спорить не будем - убираем "рычаги"! Возражений нет? И, правда, так лучше:
– РАЗОБЛАЧИМ И ОТСТРАНИМ ОТ ВЛАСТИ ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННУЮ МАФИЮ, СРАСТИВШУЮСЯ С ПАРТАППАРАТОМ!
– Если разоблачим, то отстранить мало. Надо записать: "посадим!" - сказал Болтянский.
– Правильно и совершенно верно!
– вставил молчавший до сих пор Мигайлин.
– Надо непременно пересажать всех зажравшихся партаппаратчиков, начиная с освобожденных функционеров на предприятиях и дальше - из райкомов, горкомов, вплоть до ЦК. Люди это одобрят.
– Могут упрекнуть, что мы призываем к репрессиям. Нельзя обещать кого-то посадить. Мы за правовое государство, где сажает только суд, - возразил Нестеров.
– Тогда выслать их на сто первый километр, пусть поднимают сельское хозяйство, - глядя на Нестерова, приветливо улыбнулся Мигайлин.
– И туда же сотрудников КГБ, включая пенсионеров, которые запятнали себя преследованиями диссидентов и участвовали в сталинских чистках.
– Давайте запишем, что необходим открытый суд над КПСС, который законодательно запретит партийным работникам занимать государственные должности в органах демократической власти.
– И участвовать в политической жизни страны, - не переставая улыбаться, быстро добавил Мигайлин.
– Создадим международный трибунал с участием всего цивилизованного мира. Нацизм судили в Нюрнберге, а коммунизм будет осужден в Ленинграде!
– воскликнул кто-то.
Все заговорили разом, и Рубашкин не мог уследить, кто что предлагает.