Площадь Магнолий

Боб нахмурился, озабоченный малоприятной мыслью. Если из равновесия Уилфреда вывело известие об атомной бомбардировке Японии и он понес околесицу об огне и сере, то что же заставило его переключиться на вавилонскую блудницу? Неужели он так отреагировал на имя своей жены? Чем же ему насолила Дорис?

Кто-то распахнул дверь домика викария.

— Ну, вот они и пришли, — предположил Дэниел, заслышав стук двери и звуки шагов в коридоре. Затем наступила тишина. Видимо, Рут решила не заходить в кабинет викария, чтобы не стать свидетельницей нелепого поведения Уилфреда. Констанция, покойная жена Джайлса, поступила бы в этой ситуации точно так же, она была очень деликатна. Ей наверняка понравилась бы Рут, и она одобрила бы его выбор. Викарий мысленно поблагодарил Бога за то, что он послал ему двух таких славных женщин.

Раздался осторожный стук в дверь, и Дорис Шарки с опаской переступила порог кабинета. Видимо, Рут оторвала ее от стирки белья: на ней был мокрый передник со следами мыльной пены, рукава фиолетовой шерстяной кофты она закатала до локтей, руки покраснели от горячей воды.

— Мисс Фэрберн сказала, что Уилфреду плохо… — запинаясь произнесла она.

— Блудница! — вскочив, заорал, подтверждая худшие догадки викария, ее супруг. — Жена, облаченная в порфиру и багряницу!

— Звони сейчас же доктору Робертсу! — приказал викарий Дэниелу и, обернувшись к испуганной Дорис, добавил: — Ради Бога, снимите фартук, он его раздражает.

— Послушай, что творится в доме викария? — встревоженно спросила Мейвис у Кейт, случайно столкнувшись с ней возле бывшего дома сестер Хеллиуэлл. Она направлялась к автобусной остановке на углу пустоши, чтобы уехать в центр, а Кейт шла в противоположную сторону — в Льюишем. — Минут десять назад оттуда выбежала, как ошпаренная, Рут Фэрберн и помчалась к дому Шарки. Вскоре они появились вместе с Дорис и понеслись назад, к викарию. А потом туда же приехал доктор Робертс.

Кейт посмотрела на дом Боба Джайлса и увидела припаркованный рядом автомобиль доктора. Все это показалось ей весьма странным, и, задумчиво наморщив лоб, она произнесла:

— Не знаю. Надеюсь, что мистер Джайлс здоров. Я зайду к нему попозже, на обратном пути. А что происходит у Дженнингсов? Наверное, веселье по поводу приезда Джека уже в полном разгаре?

Мейвис вздохнула, отчего ее белая прозрачная кофта еще туже натянулась, и пожала плечами:

— Понятия не имею. Меня не пригласили. Зная Кристину, могу предположить, что и других тоже.

Кейт удивилась, но виду не подала. Она видела, какой прием устроила Мейвис Джеку на глазах у всей площади. Вполне естественно, что после этого Кристине захотелось остаться с мужем наедине.

— Наверное, он устроит вечером пирушку в пабе, — предположила Кейт. — Ну ладно, мне пора. Не хочу, чтобы Мэтью и Гектор носились без присмотра по главной улице Льюишема.

— Да уж, я тебя понимаю! — с чувством произнесла Мейвис, как будто бы и она в свое время так же волновалась о Билли и Берил. — Возможно, еще встретимся вечером в «Лебеде». Пока!

— До свидания, — сказала Кейт, вовсе не уверенная, что вечеринка в пабе состоится. Джек наверняка устроил бы ее, если бы еще оставался холостяком. Паб «Лебедь» был его любимым заведением. Однако Кристина по пивным не ходила. Даже в более пристойное заведение — «Принцессу Уэльскую» она никогда не заглядывала.

Кейт свернула на улицу Магнолия-Хилл, увидела Мэтью и, цокая по мостовой высокими каблучками, стала его нагонять. Лука остался с Леоном, они вместе готовили грядку для клубники. Дейзи была в школе. Карл отправился в Гринвич к Эллен. Догнав наконец сына и взяв его за руку, Кейт вспомнила, что у нее иссякли запасы сухофруктов, необходимых для настоящего рождественского пирога. Уж как за эти годы надоело его убогое подобие, где вместо цукатов, смородины и винограда была морковь! Но сухофрукты продавали по карточкам, а их обилием Кейт похвастаться не могла.

— У нас будут сандвичи с медом к чаю? — внезапно спросил Мэтью. Странным образом они оба думали об одном и том же — о продуктах. — Мне они очень нравятся, и папе Леону тоже.

Двигатель «бентли» работал бесшумно, и Кейт заметила лимузин, только когда он уже затормозил в нескольких шагах от них, у края тротуара. Кейт застыла на месте, сердце ее заколотилось так сильно, что она стала задыхаться.

— Что случилось, мама? — Мэтью задрал голову. — У тебя животик схватило? Или там растет еще один малыш, как раньше Лука? Мама! Почему ты молчишь?

Гектор убежал вперед и свернул за угол. Одетый в униформу шофер «бентли» вышел, обошел вокруг машины и открыл ее заднюю дверцу. На тротуар опустилась нога Джосса Харви, затем появились его широкие плечи, обтянутые первоклассным материалом, и непокрытая седая голова, отливающая серебром.

Кейт сжала ручку Мэтью так, что он вскрикнул от боли. Ей хотелось бежать, но ноги словно налились свинцом. Да и бежать было некуда. После четырехлетнего перерыва Джосс Харви возобновил свои военные действия против нее. И на сей раз он выглядел так, словно бы не сомневался в победе.

— Итак, вы с ним поженились? — подойдя вплотную, прошипел он, едва сдерживая ярость. Кейт чуть было не отшатнулась, почувствовав исходящую от него агрессивность.

— Да, я вышла замуж, — ответила она дрожащим голосом, удивляясь, что Тоби доводился этому грубияну внуком. У ее любимого было доброе сердце и веселый нрав. А главное, он был деликатен и терпим. Конечно, его потрясло бы известие о том, что Кейт вышла за темнокожего матроса. Но он бы выслушал ее доводы и понял бы ее. И если бы им с Леоном было суждено познакомиться, они стали бы добрыми друзьями.

— Никакому черномазому никогда не бывать отчимом моего правнука! — без обиняков прорычал Джосс Харви. — Можем решить дело полюбовно или в суде, как тебе угодно. Но если обратишься в суд, я позабочусь, чтобы об этом процессе написали все местные газеты. И вы со своим ниггером скоро узнаете, что думают люди о смешанных браках и как они относятся к тому, что из-за вас страдает белый ребенок. Невинное дитя, отпрыск благородного рода, правнук известного и уважаемого человека, мечтающего обеспечить своего наследника и дать ему хорошее образование.

Кейт заметила краем глаза, что к ним бежит Гектор, а из паба «Лебедь» вышла компания рабочих и с завистью разглядывает роскошный автомобиль. Джосс Харви не сказал ей ничего такого, чего она не ожидала услышать, и все же его слова потрясли ее. Кейт ощутила слабость и головокружение. И этого оголтелого расиста обожал ее любимый Тоби! Этого жестокосердного человека ее сын Мэтью должен был бы любить, уважать и ласково называть прадедушкой. Ее тошнило от одной этой мысли.

Гектор подбежал к Кейт и завилял хвостом. Это прибавило ей уверенности, и она едко произнесла: