Площадь павших борцов
Шрифт:
Потом - Франция! Муссолини долго крепился, сохраняя нейтралитет, втайне надеясь, что Гитлер в беге с барьерами сломает себе шею. Но когда вермахт готов был вот-вот войти в Париж, дуче объявил войну французам, а заодно велел устроить затемнение в Риме. Но Гитлер словно не заметил его усердия.
От победы над Францией дуче получил только крошки с чужого стола и огорченно сказал:
– Ладно! Включайте все фонари на улицах Рима а то мои итальянцы, пользуясь мраком, слишком уж расшалились...
Зависть к ошеломляющим успехам Гитлера и даже некоторый страх перед Берлином глодали дуче давно. Гитлер, не желая портить отношения
– Пусть эта дама устроит немцу пылкую ночь любви - такую, чтобы штукатурка с потолка сыпалась!
– повелел дуче.
– Скажите ей, что с нею я расплачусь сам... из партийной кассы!
Сверхуникальная пылкость дамы стоила полковнику пропажи секретной директивы Гитлера от 18 декабря 1940 года, которая одобряла план "Барбаросса". Дуче покоробило, что в директиве о нем и его армии даже не упоминалось. Выходит, будущие услуги этих мадьяр, валахов и чухонцев Гитлер оценивает дороже боевого пыла прегордых римских берсальеров.
– Фюрер, - заметил дуче, - наверное, решил, что я опять буду смотреть в окошко, как он вывозит из России эшелоны всякого добра... У меня в Сицилии даже мафиози честнее!
19 января 1941 года состоялось свидание диктаторов в Зальцбурге. Дуче был мрачно подавлен, он посматривал на Гитлера, как обреченный бык на искусного тореадора. Эта встреча по времени совпадала с оживлением англичан в Северной Африке; генерал Уэйвелл не только потрепал итальянцев, но англичане даже разрезали колючую проволоку вдоль неприступной "линии Муссолини".
В беседе с дуче фюрер сознательно помалкивал о предстоящем нападении на Россию, хотя мнимая "Угроза с Востока" отчасти и присутствовала в их разговорах, как необходимая приправа к мясному блюду. I
Наконец, дуче не выдержал игры в кошки-мышки, ибо рез пылкую даму в Неаполе он замыслы Германии же знал.
– Фюрер!
– браво заявил Муссолини.
– Если вы шили поднять над миром знамя борьбы с большевизмом на Востоке, то моя фашистская Италия никак не остаться на обочине шоссе...
Ему уже виделись грохочущие с Донбасса эшелоны, заваленные антрацитом, дуче уже засыпал украинским зерном римские закрома, он уже добавлял в свое железо порции русского молибдена и вольфрама.
– Дуче, - отвечал Гитлер, загоняя его мысли обратно под жгучее солнце Африки, - если в Ливии вам понадобится моя помощь, я согласен выделить хорошую панцер-дивизию.
– Не возражаю. Пусть ею командует Гудериан!
"Много захотел этот макаронник..."
– Нет, дуче. Гудериан нужен мне для других дел, а я пошлю в Ливию коменданта своего поезда Роммеля, и этот генерал для Африки как раз подойдет. Но я оставляю за собой право забрать свои танки из Ливии не позднее весны этого года.
Муссолини сообразил: "Вот дата нападения на Россию..."
– Благодарю, фюрер! Но в оперативном отношении Роммель обязан подчиниться моему генералу Итало Гарибольди, это образцовый фашист, мастер дерзновенных атак, и пусть ваш Роммель поучится петь у моих кадровых запевал.
– Согласен. Но вы, дуче, пришлите мне
побольше своих итальянцев - мои заводы нуждаются в рабочих. Если Италия не даст Руру шахтеров, она не получит и куска угля...Вернувшись из Зальцбурга, дуче показался врачам:
– Мои паршивые итальянцы болтают на улицах, будто у меня метастазы, и я, как последний идиот, сдохну от рака. Ну-ка, проверьте, как обстоят со мною дела". Ваш точный диагноз я опубликую в партийных газетах, чтобы все итальянцы заткнулись и помалкивали.
Потом он устроил генеральную "чистку" в армии и рядах своей закаленной партии. Для этого он никого не сажал за решетку, как это делал Гитлер, никого не тащил в подвал, чтобы прикончить, как это делал Сталин, - нет, Муссолини был умнее всех! Он устроил для своих генералов и партийных функционеров спортивные состязания.
– Зажрались!
– сказал он своему зятю графу Чиано, который ведал иностранными делами.
– Вот сейчас мы и проверим, кого оставить, а кого гнать в отставку на пенсию...
Началось! Бег на короткую и длинную дистанции. Прыжки - с шестом, в длину и в высоту. А те, кому было уже за шестьдесят, катались на велосипедах или скакали на лошадях. Всех, кто не одолел нормы, положенной в массовом спорте, сразу удаляли из кадровых офицеров армии. Дуче сам ругался со своими ветерана, ми, соратниками по всяким прежним делам:
– Что ты мне тут воркуешь о своих заслугах перед фашизмом? Ты лучше посмотри на свое брюхо. А... ноги? Разве такие ноги должны быть у ветерана великой партии, созданной в борьбе за светлые идеалы фашизма? Не спорь. Великие идеи нуждаются в сильных исполнителях, способных не только разевать рты на митингах, но и прыгать с шестом, не касаясь планки... Проваливай!
Сам же дуче в соревнованиях не участвовал. Спортивные состязания он заменял любовными похождениями. Ему нравилось по ночам шляться без всякой охраны по улицам Рима, выискивая "рагацуоне" (доступных бабенок) помоложе. Потом он возвращался домой к своей жене донне Раккеле и всегда радовался, когда его узнавали в потемках прохожие, а в столице шли разговоры:
– Дуче-то наш... каков молодец! Уж столько лет во главе партии, а все еще по "рагацуоне" стреляет. Воротник подымет, шляпу на глаза нахлобучит и думает, что его не узнают... мы все знаем! Знаем, что скоро загнется от рака...
Однажды, когда Муссолини проезжал по Риму, приветствуемый прохожими, из толпы раздался дикий женский вопль...
– Хочу ребенка от дуче! Только от дуче...
В таких делах отказывать женщине нельзя, и Муссолини велел найти кричавшую женщину, которая оперативно быстро забеременела. Это была рыжекудрая Клара Петаччи, которую итальянцы и повесили потом вместе с отцом ее ребенка, но повесили не за шею, а вниз головами - за ноги. Впрочем, до этого было еще далеко, и улицы гордого Рима украшали броские плакаты:
Наш дуче всегда прав!..
22 января английская армия Уэйвелла взяла Тобрук.
Итало Гарибольди (самый главный "запевала", по словам Муссолини) первым стал паковать чемоданы, его офицеры мигом опорожнили бутылки с минеральной водой "Рекоаро".
Солдаты армии Гарибольди дружно собирали манатки.
Предстоял массовый забег на длинную дистанцию.
Кому драпать до Мессины, кому и дальше - аж до Турина...
Но в эту панику вдруг врезались танки Эрвина Роммеля!