Площадь павших борцов

"Врачи нашли у меня только гастрит, - бесновался Муссолини - Никакие анализы не дают признаков метастаза..."

21 июня он получил письмо от Гитлера: "О наступлении на Египет до осени вообще не может быть речи". А среди ночи дуче был разбужен своим зятем, графом Галеаццо Чиано, ведавшим внешней политикой Италии, который сказал, что у него есть очень важное сообщение - опять-таки от Гитлера.

Муссолини растолкал свою солидную жену:

– О, Рахель! Я по ночам не беспокою даже лакеев, а этот пижон с челкой срывает меня с постели... Так в чем дело?

Чиано зачитал обращение фюрера, который в эту ночь принял "самое важное решение в своей жизни" - напал на СССР.

– Рахель, ты слышала? Наша ярмарка прогорела... Это настоящий идиотизм, - продолжал он в сторону зятя.
– Что он там импровизирует, не согласовав прежде со мной? Ведь при свидании в Зальцбурге фюрер обещал всю свою авиацию для Африки, а оставил меня с пройдохой Роммелем...

Галеаццо Чиано задумчиво сказал:

– Военные расчеты Берлина всегда оказывались более реальны, нежели прогнозы политического порядка.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что при гибели корабля матросов часто засасывает гибельная воронка, и опытные моряки, зная об этом, заранее отплывают как можно дальше... Даже если немецкие генералы спланировали войну идеально, Гитлер допустил роковую ошибку в политических расчетах. Италия не нуждается в преодолении снежных сугробов России, наше будущее простерто от Гибралтара до Аддис-Абебы...

Кажется, сказано достаточно ясно: зять предупреждал дуче быть скромнее и с Россией лучше не связываться.

Муссолини между тем развивал свои вожделения:

– Если мы сегодня же не вступим в войну с Россией и не станем главным партнером Гитлера, то он, Разбив Сталина, сделает из Италии германский протекторат, в лучшем случае оставив меня на посту римского гаулейтера. А ты, Галеаццо, будешь торговать апельсинами в казино для немецких офицеров.

(Чиано доверил свои опасения дневнику: "А если Красная Армия окажет сопротивление более стойкое, чем армии буржуазных государств? Какова будет тогда реакция в широких пролетарских массах всего мира?")

Чиано сказал:

– Сегодня воскресенье. Все русское посольство с вечера выбралось из Рима, чтобы загорать на пляжах. А на каком пляже купается их посол Горелкин?

– Ищи его в Риччони! Найди и сразу дай ему по лбу, чтобы он содрогнулся от ужаса перед моими берсальерами...

Он еще раз поглядел на письмо Гитлера: "Решающую роль вы, дуче, сможете оказать (в войне с Россией), увеличивая ваши силы в Северной Африке". Это возмутило дуче:

– Меня он загоняет в пустыню ковыряться в песочке, а сам будет таскать из России эшелоны всякого добра. Нет уж, - решил Муссолини, - мои ребята не поплетутся в обозах за вермахтом. С тех пор как англичане выперли нас из Аддис-Абебы, путь к восстановлению великой итальянской империи станет пролегать через степи России! Доверимся звериному инстинкту - он меня еще никогда не подводил, и я уже начинаю чувствовать, что в России мне суждено оставить след своей львиной лапы...

Бенито Муссолини тут же позвонил на квартиру маршала Уго Кавальеро, который был начальником генерального штаба и который еще почивал сном невинного младенца:

– Проснись, Уго! Какие дивизии годны для России? Если ты еще дремлешь, так запиши их названия; "Пассубио", "Торино" и "Принц Амадео герцог д'Аоста". Их могучее объединение составит "Итальянский экспедиционный корпус в России".

– Понял.
– зевнул Кавальеро.
– Сокращенно - КСИР.

– КСИР, - согласился дуче и стал натягивать брюки....

До этого все монологи были произнесены в трусах.

– Рахель, - сказал дуче, застегивая ширинку.
– Придется нам с тобой ввести карточки на продукты. Ты представляешь, какой дикий вой устроят мои бумажные итальянцы.

Почему-то он любил итальянцев называть "бумажными".

– Ах, Бенито! Ты погубишь себя и всех нас...

В ответ Муссолини бодро пощелкал подтяжками:

– Ничего! У меня на всех хватит касторки.
– Дуче велел срочно разбудить и доставить генерала Мессе.

– Джованни!
– сказал он ему.
– Кажется, тебе предстоит веселая прогулка в Россию. Но сразу предупреждаю, как друга, можешь просить у меня сколько угодно орденов и медалей, но ты не получишь от меня ни пушек, ни танков... они все нужны в Ливии!

Муссолини пожелал видеть атташе Германии, и он принял Риктелена в своем гигантском кабинете "Палаццо Венеция", где был только один стул - для дуче, а остальные пусть постоят.

– "Стальной пакт" между мной и фюрером, который я желал бы назвать "Пактом крови", - объявил дуче, - призывает меня пролить кровь своих берсальеров на полях России, ибо уголь Донбасса своим горением превышает качество угля вашего Рура...

– Не спорю, - согласился генерал Риктелен, - имея в виду сравнение угля разных сортов.

Сразу началась грубая и бестолковая агитация по заманиванию в КСИР добровольцев. Нищих и голодных итальянцев соблазняли богатством, которое они обретут в России.

– Русские хуже эфиопов, - внушали им.
– За красивую зубочистку они готовы отдать целую корову. Они пожертвуют семейной периной за плевую фотографию нашего великого дуче. Можно получить овцу за почтовую открытку с видом Виллы Савойя, в которой проживает наш скромнейший король.

Солдат, не желающих воевать с Россией, накачивали касторкой, а потом, изможденных обильным поносом, ссылали на голые острова близ побережья. Охотно шли в поход только чернорубашечники, убежденные фашисты, до пупа обвешанные значками всяких спортивных, филателистических, лесоводческих и охотничьих обществ.

– Наш дуче всегда прав!
– кричали они...

Вскоре был устроен парад войск, отправляемых в Восточный поход. Конечно, дуче не удержался от речеговорения:

– Мы переломаем большевикам все кости с беспощадностью кровожадных хирургов, - заявил он.
– Я дал вам могучую фашистскую технику!
– При этом ленивые мулы, которым и не снилась Россия, энергично задвигали ушами, отгоняя назойливых мух.
– Наша партия ничего для вас не пожалела. Каждая подошва ваших ботинок держится на семидесяти двух гвоздях. Если не верите, сосчитайте сами... только не сейчас, не на параде! Фашизм, - упоенно продолжал дуче, - это вам не какая-нибудь чесоточная крапивница, от которой не знаешь куда деваться, а потом зуд проходит сам по себе. Фашизм останется вечен, как и эти древние камни Рима... Вива, эй-ялла!

– Вива, вива, - гремело на площади.
– Слава нашей великой фашистской партии, а дуче - всегда прав... прав... прав...

Чернорубашечники хором исполнили фашистский гимн:

Молодость - это весенние воды,

Только в фашизме счастье свободы...

На трибуне, провожая войска КСИРа в Россию, между германским и японским атташе, стоял военный атташе США - полковник Норман Фиске и делал рукой под козырек. Поехали! В вагонах воинского эшелона члены партии воодушевляли молодежь всякими идиллиями, вычитанными из газет: